Сердце Москвы. От Кремля до Белого города - Сергей Романюк

От скуки приказчики практиковали и разные шутки: прикалывали на спину вырезанные из бумаги разные фигуры, «подбрасывали на бойких местах коробки с живыми мышами, тщательно завернутые в бумагу; проходившие охотно подбирали такие находки и быстро скрывались с ними… В большом ходу была еще следующая забава: на полу, посредине ряда, клали мелкую серебряную монету, к ней приклеивали тонкую черную нитку, которую протягивали по полу в лавку; конец нитки находился в руках служащего. Прохожий, увидев лежавшую на полу серебряную монету, быстро нагибался, чтобы поднять ее, в этот момент из лавки дергали нитку и монета улетала из-под носа удивленного прохожего… Эта проделка сопровождалась всегда гомерическим хохотом купцов. Зимой, в сильные морозы, такая забава проделывалась несколько иначе. Монету не привязывали, а примораживали к полу – нашедший сначала отдирал монету ногтями, но это ему не удавалось, тогда он начинал энергично откалывать ее каблуком. Купцы смеялись и говорили нашедшему: „А ты попробуй копытцем…“ Нашедший ругал купцов и удалялся… монета оставалась на месте».

Известный юрист конца XIX в. Николай Васильевич Давыдов вспоминал: «„Город“ представлял из себя громаднейший лабиринт галерей, ходов, переходов и линий; в этом лабиринте была сосредоточена вся главная, „расхожая“ торговля Москвы; тут можно было приобрести решительно все нужное москвичу, и притом за цену более дешевую, чем на Кузнецком мосту или на Тверской. Торговля не была беспорядочно разбросана по рядам, она собиралась к одному месту по специальностям; так, галерея, носившая название Панской, торговала сукнами, Москательная – пряными товарами, Ножовая линия сосредоточивала у себя предметы, соответствующие ее названию; иконы и вообще церковные принадлежности располагались в особой галерее, шелковые и бархатные материи тоже; специальные вывески перед началом линии указывали, чем в ней торгуют».

Пирожки продавались между «столбами», как назывались фасадные колонны портика. Там целый день стояли пирожники с висящими через плечи широкими ремнями, на которых висели покрытые толстыми одеялами ящики: особенно в ходу были «„подовые“ пирожки, которые пекутся в особо устроенной печке „на поду“, – рассказывал московский бытописатель П.И. Богатырев, – они всегда подавались на блюдечке с подливкой. В скоромные дни пирожки были с мясом и яйцами; в постные дни – с груздями, с семгой и кашей, с кашей и снетками и горохом. Подливка была тоже постная. Жареные пирожки, кроме перечисленных начинок, бывали еще с вареньем и яблоками… Надо сказать, что все, что ни предлагалось съедобного в „столбах“ и рядах и вообще в „городе“, было чисто, вкусно и недорого».

Другое известное всем посетителям рядов место было в Сундучном ряду, которым гордились москвичи и туда специально водили иностранцев – в квасной лавке можно было «получить самую лучшую янтарную осетрину, белугу с хреном или малосольными огурцами, севрюгу, ветчину, сосиски, всевозможные пирожки и запить это великолепным квасом: хлебным, клюквенным, яблочным, малиновым, черносмородиновым и другими… В Ильинском «глаголе» торговали гастрономическими и бакалейными товарами, а в Никольском – писчебумажными. Между «глаголями» протягивалась Ножевая линия, по одной стороне которой, ближе к Красной площади, в простенках между окнами находились так называемые шкафчики – крохотные лавочки, владельцы которых не помещались в них, а стояли снаружи, вместе с покупателями. Это было самое вредное для здоровья купцов место: «…около них был всегда сквозной ветер; зимой в метель их заносило снегом, летом поливало косым дождем».

К 1860-м гг. стало ясно, что ряды надо коренным образом перестраивать, ибо мелкий ремонт, доделки и переделки уже не могли ничему помочь: все разваливалось. По словам инспектора московской медицинской конторы Н.Х. Кетчера, направленного в 1869 г. для осмотра рядов, «лучи солнца никогда не проникают в эти никогда не протапливаемые ряды; в них постоянные холод, сырость и сквозной ветер», а в письме в Петербург добавлялось, что «описание в актах осмотра не дает еще точного понятия о том своеобразном состоянии, в котором находятся торговые ряды, и о том впечатлении, которое получается при личном осмотре». Один из московских путеводителей писал, что в рядах «даже самый яркий солнечный свет не был в состоянии проникнуть в многочисленные узкие коридоры и закоулки… а лестницы с шатающимися ступенями и головоломные переходы вечно утопали в полумраке». Комиссия, осматривавшая ряды, нашла некоторые из них «в крайне опасном положении», и «везде полугнилые деревянные лестницы, холодные потолки… повсюду сгнившие балки и стропила, протекающая крыша, выбитые в галереях опасные для ходьбы полы».

Посещения чиновников, осмотры, рапорты продолжались долго, но четкого плана, что же делать с разрушающимися рядами, не было. Неясно было и то, откуда взять немалые средства для их перестройки. Известная тогда пара предпринимателей, только что закончивших строительство Теплых рядов на Ильинке, – Пороховщиков и Азанчевский – предложили образовать акционерное общество по перестройке рядов с переходом их во владение общества, но город не согласился на такие условия.

Под нажимом энергичного городского головы Н.А. Алексеева, который сам происходил из купеческого сословия, было образовано общество владельцев лавок Верхних торговых рядов, которое занялось выяснением, кому принадлежит земля под рядами, да и сами лавки. Начались долгие споры о праве владения, обратились даже к консультации знаменитого историка Ключевского, который представил в газете «Русские ведомости» обстоятельное разъяснение.

По уставу общество приобретало в свою собственность лавки, уплачивая за них акциями. Но дело шло туго, купцы не соглашались покинуть насиженные места и сопротивлялись всеми силами. Тогда московский генерал-губернатор пригрозил принудительным отчуждением и приказал насильно выселить упрямцев. По рассказам, для многих это было совершенно неожиданно, некоторые же посчитали себя разоренными и сошли с ума, а один из них покончил с собой в Архангельском соборе…

Для переселенцев построили на Красной площади вдоль Кремлевской стены временные ряды из 14 железных корпусов, которые открылись 22 января 1887 г., и там началась торговля на время строительства нового здания Верхних торговых рядов.

Перед сломом лавки Верхних торговых рядов разделялись семью продольными рядами и тремя поперечными. Каждый ряд имел свое название – так, на Никольскую выходили Колокольный, Скобяной, Сундучный и два Иконных ряда; на Ильинку – Шапочный, два Суконных, Скорняжный и Серебряный; между ними были Кафтанный, Ленточный, Нитяной, Бумажный, Малый Ветошный, Холщовый, Малый Золотокружевной, Золотокружевной; вдоль фасада по Красной площади, по всей длине здания, шел Узенький ряд, а позади – Ветошный (кстати, в этом ряду ранее продавались меха).

На постройку нового здания Верхних торговых рядов 15 ноября 1888 г. объявили конкурс, на который через три месяца поступили 23 проекта из Москвы, Петербурга, Одессы, Берлина, каждый под своим девизом. С проектами можно было познакомиться в залах Исторического музея. Жюри присудило первую премию в 6 тысяч рублей проекту под девизом «Московскому купечеству», и когда вскрыли пакет с именем автора, то им оказался А.Н. Померанцев; вторую премию получил Р.И. Клейн (девиз «По программе»), а третью – А.Е. Вебер (девиз «С Богом. 1889»).

Интересно отметить, что по проекту новое здание несколько повторяло планировку старинных рядов – в нем также были три прохода, перпендикулярные Красной площади, а большие окна-витрины с полукруглым завершением напоминали традиционные аркады гостиных дворов.

Победитель конкурса архитектор Александр Никанорович Померанцев был автором многих выдающихся сооружений, сочетавших в себе незаурядный архитектурный облик и использование последних достижений инженерной мысли. Так, им были спроектированы замечательные мосты на Московской окружной железной дороге, сохраненные теперь в качестве пешеходных, павильоны Всероссийской Нижегородской выставки 1896 г., собор в столице Болгарии Софии, множество зданий в разных городах России, ему же принадлежит и проект огромного недостроенного Александро-Невского собора на Миусской площади в Москве в память отмены крепостного права. За прославившее его имя здание рядов А.Н. Померанцев получил звание профессора Императорской академии художеств.

Ломать старые ряды начали 20 сентября 1888 г., а 21 мая 1890 г. состоялась торжественная церемония закладки нового обширного здания. В специально устроенный шатер посередине строительной площадки (где теперь фонтан в центре ГУМа) принесли наиболее чтимые иконы: Иверской и Казанской Богоматери, Василия и Иоанна Блаженных, святого Николая и мощи святого Пантелеймона. Присутствовали генерал-губернатор князь В.А. Долгоруков, городской голова Н.А. Алексеев, представители купечества. На место закладки положили металлическую доску с надписью и подали шампанское, а когда Долгоруков возгласил здоровье императора, раздались крики «ура» и хор певчих из кремлевского Чудова монастыря исполнил гимн.