Серебро и свинец - Владимир Серебряков

– Зачем ты втянул меня в эту войну, Торион? – с мукой осведомился Бран. – Что ты хочешь получить от победы над ши?

– Я ничего не хочу получить, – ответил владетель. – Я хочу сохранить и приумножить. В отличие от тебя.

– Что значит?.. – вскинулся Бран, но Торион жестом одернул его.

– Сейчас не время, дядя. Поговорим, когда ши обратятся в бегство.

– Если обратятся, – пробурчал Бран. Видно, живя отшельником, он привык оставлять последнее слово за собой.

Солдаты в грязно-буром перебежками двинулись навстречу плотному строю дружинников. Повозки зловеще громоздились позади, но трубки, установленные на них, не стрекотали больше из опасения попасть по своим. Линдан попробовал было подхлестнуть огонь в сердцах повозок, но барьер поплыл, несколько дружинников вскрикнули, когда не испарившиеся до конца капли ударились об их нагрудники, и Линдан поспешно оставил свои попытки.

– Они пытаются обойти нас с флангов, – проскрипел Торион.

Это Линдан видел и сам. Сейчас войско владетеля расплачивалось за ограниченный дар юноши. Сильный огневик мог бы поставить защиту на более широком фронте… но Линдан не мог растягивать свой барьер дальше некоторого предела, и предел этот был уже достигнут.

– По моему приказу, – скомандовал Дейга, – лучникам – пли, пехоте – в атаку, Линдан – снять щит и уничтожить повозки. – Йи!

Линдан не стал снимать барьера. Он просто бросил стену (жара вперед, через поле, к повозкам из кованого железа.

Кто же смирил тебя, огонь? Из всех стихий ты самая прислужливая, тебя вечно загоняют в очаги и кострища, тебя держат на голодном пайке – так освободись!

Моторы бронетранспортеров рвались один за другим, вслед за ними полыхали баки, взрывались боекомплекты… но Линдан уже не обращал внимания, сосредоточившись на уничтожении отдельных вражеских солдат. С непривычки делать это было неудобно – все равно что бить мух молотком, – но чародей быстро приноровился.

Громовые орудия пеших ши косили дружинников, но и стрелы с мечами собирали свою дань. Изначально с обеих сторон бойцы имелись в равном приблизительно числе. В первый миг после исчезновения преграды свинцовые шарики ранили многих, но взрыв повозок отвлек, ошеломил на миг врагов, и лучники выровняли положение. В рукопашной же громобои давали своим владельцам незначительное преимущество, сводившееся на нет вмешательством Линдана. Похоже было, что оба войска уничтожат друг друга – потому что дружинники отступить не могли, чтобы не стать легкой мишенью для летящего свинца.

Тем бы и кончилось, если б молодой чародей Линдан ит-Арендунн прочувствовал своего врага сердцем. Но, выросший в обществе, где чародейный дар был присущ человеку с рождения, он не привык воспринимать неживой, неодушевленный предмет как орудие волшебства. Поэтому на ротного радиста он просто не обратил внимания.

И когда с неба на выжженное поле обрушились снаряды, для дружины Дейга это стало полной неожиданностью.

Первый залп лег с изрядным перелетом – минометчики пристреливались. Но уже следующий скосил едва ли не треть шеренги лучников. Ряды дружинников заколебались, осмелевшие же ши, вжавшись в землю, принялись с новой силой поливать их свинцовым дождем.

– Линдан! – крикнул владетель, глядя на вздымающиеся фонтаны земли. – Останови это!

– Не мо… – И тут грянул третий залп.

Молодой чародей попытался выставить огневой щит над головами, но не рассчитал. Туша снаряда пронизала щит, едва сплавившись, и взорвалась едва ли на долю мига раньше, чем должна была бы.

Торион ит-Молой ат-Дейга пошатнулся и рухнул наземь. Осколок снес ему половину черепа. Никакая, даже самая сильная магия не могла бы исцелить подобной раны.

Гнев вскипел в Линдане жаркой волной. Но прежде чем молодой наймит сумел выплеснуть внутренний пламень, Бран ит-Эван… теперь уже ат-Дейга отстранил его. Сильные, заскорузлые пальцы отшельника сомкнулись на серебряной цепи изгнания и одним рывком сдернули, разметав на десятки искореженных звеньев. И, еще не зная, зачем, Линдан отдал ему свою силу.

Мощь призванных Браном смертных чар была такова, что даже трава перед ним пожухла враз. Враги падали, точно сбитые с забора метким камнем «петушки». Не успел отзвучать тоскливый клич Брана, как на поле не осталось ни единого живого врага.

И все же чары не спадали. Убийственным копьем, рекою смерти текли они через лес, туда, откуда прилетали начиненные громом снаряды. Никогда еще Линдан не видел, чтобы чары преодолевали порог окоема. Никогда… до этого дня.

Сила, иссушавшая лес, достигла скрытой за стволом поваленного амбоя минометной батареи миг спустя.

Никогда еще Линдану не доводилось видывать волшбы более могучей. Сама природа чародейского дара такова, что человек не в силах превозмочь поставленного ему от рождения предела. В одних этот предел тесен, в других – широк, но у каждого – своя сила. Видно, данная Брану ит-Эвану мощь была и впрямь велика, если он сумел выплеснуть ее столь бурным потоком.

Но за всякую силу приходится платить.

И когда Бран ит-Эван начал с протяжным воем разворачиваться к строю дружинников, Линдан с ужасом увидал – широкая полоса повядшей травы расширяется, точно невидимая коса медленно, будто бы в страшном сне, подрезает живые стебли.

Последующий миг запомнился Линдану на всю жизнь. Бран ат-Дейга стоял к нему вполоборота. Глаза бывшего отшельника, дважды преступившего Серебряный закон, торопливо бегали, то обводя взглядом окоем, то возвращаясь к мертвому телу Ториона. И были они совершенно пусты. Запредельной силы волшба отняла у смертовзора рассудок, и сейчас он был опаснее жестоких ши для дружины владения Дейга. Предостерегающе вскрикнул Виндерикс, но Линдан уже призвал собственную силу…

Слишком поздно. Смертная сила задела краем одного из дружинников, и тот безмолвно повалился лицом вниз, точно пук соломы. И поэтому – от страха – Линдан ударил обезумевшего владетеля чуть сильнее, чем хотел бы.

Поток невидимой смерти прервался. Глаза Брана ит-Эвана помутнели, точно у снулой рыбы. А потом из-под век, из носа, из ушей, изо рта человека, побывшего владетелем едва ли более минуты, хлынула темная кипящая кровь, смешанная с чем-то белесо-пенистым. Тело покачнулось и медленно осело вбок.

Линдан мгновение смотрел на дело чар своих, потом отвернулся, и его чуть не стошнило на мертвую траву. Только глоток яблочного вина заставил овсянку удержаться в желудке.

Над полем повисла тишина. Даже птицы не пели, и не жужжала летняя мошкара.

Линдан обернулся. Он ожидал увидать на лицах дружинников что угодно – страх, гнев, презрение, ненависть. Но те вглядывались в него с глубоким почтением и еще чем-то… чему разве что провидец Виндерикс мог бы дать подобающее имя. Молодой наймит беспомощно опустил руки, не зная, что ему делать – спасаться ли, умолять, оправдываться?