Галльские ведьмы - Пол Андерсон

Она нахмурилась и сказала, уже громче:

— Перестань. Я в своем уме и понимаю, что умирающие не поправляются. — Она вдруг рассмеялась: — Я хочу побыть со всеми вами, пока меня не увезли на дребезжащей повозке. Позаботьтесь, чтобы она не развалилась по дороге.

— Я не могу их позвать, это тебя убьет.

— Еще день или два, и все будет кончено. — Квинипилис замолчала, чтобы перевести дыхание. Она теребила пальцами одеяло. — Фенналис, заклинаю тебя… позови всех…

Седовласая женщина поколебалась, словно борясь с собой, затем кивнула, закусила губу, чтобы она не дрожала, и поспешно вышла.

У изголовья кровати, на которой лежала умирающая, собрались все, кроме Гвилвилис, которая был на ночной службе. Форсквилис, являвшаяся верховной жрицей, пришла прямо их храма Белисамы. На ней было голубое платье и белый платок. Иннилис держалась за руку Виндилис, как ребенок за мать. Малдунилис плакала, едва подавляя рыдания. Ланарвилис держалась стоически. Бодилис поцеловала Квинипилис в губы и отошла. Фенналис поправила подушку, дала Квинипилис отвар из наперстянки, коры ивы и трав и держала чашу, пока та его не выпила.

Дыхание Квинипилис участилось и сделалось хриплым. Никто не проронил ни звука. Из-за тумана за окнами ничего не было видно. Свечи еле-еле освещали комнату, в углах притаился мрак. Четко были видны лишь очертания вазы, в которой стояли астры и лесной папоротник; на полках — игрушки, в которые играли ее дочери, когда были маленькими; на стене висел меч короля Вулфгара — ее первого мужчины; в нише рядом со свечками стояла статуэтка Белисамы в виде молодой женщины с ребенком. Нависла зловещая тишина.

Восковые щеки Квинипилис порозовели. Взгляд ее прояснился. Когда она заговорила, голос звучал вполне отчетливо:

— Здравствуйте. Спасибо, что пришли.

— Как мы могли не прийти, ведь ты наша мать, — ответила Виндилис.

— Я позвала вас, чтобы попрощаться. — Спокойно проговорила Квинипилис. Она подняла руку, чтобы предотвратить протестующие возгласы. — Нет, у нас осталось мало времени. Не будем тратить его на глупости. Я готова обрести вечный покой. Но сначала я должна вам кое-что сказать… вернее, оставить.

— Тихо, — обратилась к сестрам Форсквилис. — На нее снизошел дух.

Квинипилис покачала головой и попыталась улыбнуться.

— Ты заблуждаешься, моя дорогая. Это не дух, а старая сварливая женщина, она пришла за мной. — Она снова стала серьезной. — Я лежу здесь, тихо и спокойно, между жизнью и смертью и чувствую, как время ускользает от меня.

— Ты хочешь знать, кого боги выберут царствовать после тебя? — спросила Форсквилис.

Квинипилис вздохнула.

— Да. Я ухожу спокойно. Мне бы хотелось еще остаться, увидеть, как наступит лето, как вырастут дети. Но я должна уйти сейчас. Единственное, что меня тревожит, это то, что боги не благоволят к нашему королю.

— Нет! — перебила ее Бодилис. — Если они и гневаются, то лишь потому, что им не приносят жертвы. Они не должны его покарать.

Квинипилис закрыла глаза. Силы, которые вернул ей отвар, иссякли.

— Вы так считаете?

— Возможно, — медленно проговорила Ланарвилис. — После его возвращения этот год был самым тяжелым для Иса. Из-за кровопролитных нашествий варваров и грозящего голода империя пришла в упадок. Император вернул ей покой, но победители с радостью уничтожат Ис. Кто сможет спасти Грациллония? Никто, даже этот Руфиний, который должен был умереть в Лесу. Все в руках богов.

— Пока — да, — прошептала Форсквилис. Квинипилис снова открыла глаза.

— Так я и думала, — сказал она. — Мне тоже казалось, что они не покарают его, но постараются его усмирить; и если им это не удастся, его ждет жестокая расправа. Он хороший человек…

— Вчера он был у меня, — сказала Бодилис. — Он как раз вернулся от тебя, и у него были полные глаза слез.

— Берегите его, сестры, — взмолилась Квинипилис. — Что бы ни случилось, не покидайте его.

— Мы никогда этого не сделаем, — сказала Виндилис.

— Мы будем о нем заботиться, — проговорила Малдунилис, — мы сделали его королем. Разве может быть кто-то лучше его? Нет!

Фенналис хотела ответить, но передумала.

— Помогите ему, — сказала им Квинипилис. — Обещайте, что вы ему поможете. Поклянитесь мне.

— Клянусь тремя богами, — сказала Бодилис. Виндилис сжала губы, затем подняла руки и воскликнула:

— Подождите! Мне трудно это говорить, но мы не можем знать наперед…

Квинипилис захрипела и упала на подушки. Глаза у нее закатились. Дыхание стало быстрым, как волны между рифами, на губах выступила пена, и она ушла в небытие.

— О, боги, нет! — закричала Фенналис. Она бросилась к кровати и стала убирать пену с губ Квинипилис, чтобы та могла дышать.

— Квинипилис, дорогая Квинипилис, ты слышишь меня?

Ей ответил только ветер.

Все было кончено. Фенналис поднялась. Она сделала знак Виндилис. Та подошла, сложила руки усопшей, подвязала ей подбородок и закрыла глаза.

II

Туман не добрался до внутренней части страны. В Нимфеум после обильных дождей с подъемом глубинных вод пришло тепло. Леса у подножий гор засверкали зеленью, переливаясь разными оттенками. В озере, поблескивающем посреди залитой солнечным светом низины, отражались белоснежные облака. Ручейки, журча и переливаясь, сбегались в сверкающее озеро. В тени лип, над священным источником, загадочно улыбалась с иконы Белисама.

Приближался день осеннего равноденствия. Около полудня из колоннады вышли весталки в белых одеждах. Юные босоногие девы с распущенными волосами восходили к роду исанских королев; они стали жрицами всего три года назад. Девственниц вела женщина постарше; несколько лет назад она овдовела и вернулась в храм, став младшей жрицей.

Неподалеку гуляли голубые павлины; три птицы распустили хвосты. Одна из девушек поднесла к губам свирель и заиграла мелодию, остальные взялись за руки и принялись кружиться перед иконой. Зазвучали их звонкие голоса.

Всем поддержка — Белисама,

Леди года золотого.

Летние пожухли травы.

Нас храни от ига злого.

Утомленная Земля

Вся укутана листвою.

Позовите Короля,

Он волшебный сон раскроет.

Вдруг одна из них закричала.

Музыка прервалась, девушки перестали танцевать.

— Что случилось? — крикнула жрица. — Иди сюда, дорогая.

Она протянула к ней руки. Девочка дотронулась до груди.

— Больно, — чуть ли не рыдая проговорила она. — Сердце жжет. — Ее глаза расширились, лицо побелело. — Ничего, уже все прошло.

Девушки молча смотрели на нее. Младшая жрица подошла к деве.

— Дай мне взглянуть. — Она взяла ее за руку. — Не бойся. Мы тебя любим. — Жрица призвала все свое мужество. — Мы должны закончить обряд, — сказала она остальным девушкам. — Идите, продолжайте песню. И помните, мы дети богини.