Алмазная реальность - Виктор Бурцев

— Мы с Тьюрингом не пересекаемся.

— С Тьюрингом все пересекаются, только не все об этом знают, — улыбнулся я. — Что посоветуешь делать, когда эти герои придут?

— Играй в отмазку. Ничего не знаешь, пишешь статью для желтой прессы.

— «Юропиэн геральд» не желтая пресса, — обиделся я.

— Не важно. Кстати, почему они Служба Тьюринга? Кто такой Тьюринг? Давно хотел спросить, да все как-то недосуг было… Ты ж у нас энциклопедия.

— Нету никакого Тьюринга. Был такой писатель в конце прошлого века, некто Гибсон. Он и придумал термин. А потом, когда создавали Службу контроля, какой-то умник решил не выдумывать сложных аббревиатур и дал ей привычное название.

— Как все просто…

Мы посидели еще с полчаса, попивая кофе и болтая о ерунде — о футболе, о моде, о местном пиве, которое было ниже всякой критики. Потом я вспомнил о запланированном походе в православную церковь — интересно было вставить в репортаж о секте мнение ортодоксального священника.

— Вы тут забавляйтесь, а я отлучусь.

— Мог бы не подкалывать, — надулся Мартин. Я примирительно похлопал его по плечу, погрозил Вуду пальцем и отправился одеваться.

Православного священника найти оказалось очень легко. Церковь Вознесения Христова торчала над древними трехэтажными домиками, сверкая на солнце облезлым золотом купола. Возле церкви сидели прямо на земле несколько нищих, обмотанных поверх своих лохмотьев пластиковыми лентами и утеплителем. Я обошел их стороной, потому что к подаяниям относился критически.

Внутри церкви, в гулком холоде, зябко горели свечи. Я постоял в нерешительности, не зная, куда пойти, и тут меня окликнули:

— В первый раз в храме?

Откуда-то из полумрака возник низенький попик с густой бородой. Он подошел ко мне.

— Да нет… Приходилось.

— Отрадно. Сейчас мало кто ходит в церковь. Православие не в почете… Католицизм, восточные религии… — вздохнул попик и представился: — Отец Петр.

— Константин Таманский, журналист, из Москвы.

— Это как же, к родным приехали? — с интересом спросил отец Петр.

— Пишу. О сектантах ваших…

— А-а, эти… — сердито сказал отец Петр. — Вы как, торопитесь?

— Я, собственно, вас и искал.

— Тогда пойдемте поговорим.

Попик провел меня в уютную комнатку, быстренько собрал на стол нехитрую снедь, несмотря на мои вежливые отказы, налил по рюмочке из пузатого графина с коричневой жидкостью.

— Калганная настойка, — сказал он. — Сам делаю. И продукты почти все с огорода, свои… Вы не бойтесь, у меня чистые, я обрабатываю. А то на рынке у нас такое продают! Мы выпили.

— Одни старушки к нам ходят, — пожаловался отец Петр, жуя котлету. — Молодежи никакой. А к ним так и прут…

— К ним — это к «Краю»? — уточнил я.

— Конечно. Я уж не знаю, как и быть дальше. А что вы писать будете? — Пока не знаю, — признался я. — Но не очень мне нравятся эти люди.

— Какое там не очень! Кошмарные люди! — воскликнул поп. — Что интересно, посмели даже, наглые, ко мне прийти. Говорят, сворачивайте, батюшка, свою контору, все равно никто к вам не ходит… Я говорю: а зачем? А они: лживая у вас религия, и Бога вашего нету, так к спасению не придешь. Я, значит, выхожу у них лжец и еретик.

— И что вы?

— Ничего. Прогнал. Двое их было, оба киберы. У меня там над входом детектор стоит. Распоряжение патриархии такое было — в храмах детекторы ставить, чтобы отслеживать ситуацию. Оно бы и ни к чему уже, а я до сих пор ношу. — Отец Петр показал маленький приборчик, пристегнутый на руку на манер часов. Довольно примитивный детектор, показывающий не степень КИ, а просто наличие таковых. Прошел кибер в храм — у отца Петра сигнал сработал. — Так что вы хотели спросить?

— Да, собственно, хотел узнать ваше мнение. Чем они вам не нравятся, эти сектанты? Вроде никого не трогают, если посмотреть со стороны, проповедуют благо…

— Благо? Может, и благо, только для кого? — Отец Петр налил еще по рюмке. — Нет, конечно, людей они по ночам не режут и кровь младенцев не пьют, но… Скажите сами: вам они по сердцу?

— Нет.

— Вот видите. Они как чума, истинно говорю я вам. Никто не ждет беды, а беда придет, ой придет…

Я посмотрел ему в глаза и внезапно понял, что священник — сумасшедший. Безопасный для окружающих, тихий, но сумасшедший. Он что-то говорил, поводя руками и топорща бороду, маленький и круглый в своей рясе… Фанатик. Дай ему гранату, скажи взорвать штаб-квартиру Легина и компании, и он пойдет и взорвет во имя Господа. Не от хорошей жизни он тут свихнулся. Русская православная церковь вообще переживала не лучшие времена, вот уже третий десяток лет, как я мог заметить, — и отец Петр не был исключением. Расстрелял ведь толпу католиков пензенский священник лет шесть назад. А покушение на Папу Римского, которое готовили несколько семинаристов еще в начале века? С тех пор папы к нам не ездят, хоть и сменилось их уже три…

Кстати, отца Петра нужно иметь в виду.

Эта мысль родилась где-то в специальном отсеке моего мозга, в той части, которая ведала подлостями и интригами. Конечно, я не собирался всерьез обвешать священника взрывчаткой и послать к Легину, но использовать его…

Хватит об этом.

Я хлопнул рюмку, сгрыз огурчик (и впрямь вкусный) и решительно встал. Прерванный на полуслове отец Петр откашлялся.

— Извините, — сказал я. — Дела.

— Понимаю, понимаю… — заторопился попик. — Вы не стесняйтесь, заходите, если что… Позвольте, провожу вас…

Когда мы выходили из храма, раздался тонкий писк. Я завертел головой, потому что это сработал датчик отца Петра.

— Не смущайтесь, это я, — сказал тот смиренно.

— Что значит — вы?

— Я — кибер. КИ около тридцати, это не очень много… Еще семнадцать лет назад для киберов сняли ограничения, я знаю даже одного архиепископа, — скромно улыбнулся он. — Но вы, пожалуйста, об этом в вашей статье не упоминайте.

— Ни в коем случае, — пообещал я.

Вот номер, думал я, шагая по извилистой улочке. Положительно, мир полон чудес.

Но еще более я в этом уверился, когда при входе в гостиницу меня остановили двое. Тощий и высокий, в дорогой куртке от Томпсона и в нелепого вида кепке с длинным козырьком, и здоровяк, тоже высокий, с седоватыми висками и армейской выправкой. Они могли бы и не представляться, потому что я прекрасно понял, по какой они части, но тощий сказал, глядя мне в переносицу:

— Господин Таманский? Служба Тьюринга. Нам нужно с вами побеседовать.

— Прямо здесь? — удивился я.

— У вас в номере.

— У меня в номере дама, — возразил я. — Не думаю, что ей будет приятно ваше общество, да и вам она вряд ли будет полезна.

— У вас в номере, насколько нам известно, некий молодой человек, — сказал тощий, продолжая глядеть мне в переносицу.

— Мы предпочитаем секс втроем, — отрезал я. — Присоединиться не приглашаю, но и запретов никаких на сей счет, кажется, не существует. К тому же у вас нет ордера.

— Откуда вы знаете?

— Вы бы не торчали здесь, а уже ломились бы в номер. Верно?

— Верно, — признал тощий.

Молчавший доселе здоровяк хмыкнул и предложил:

— Пойдемте, что ли, в ресторан. Не на улице же стоять.

Можно было и дальше упираться и вообще подняться к себе. Люди из Службы Тьюринга не из тех, что высаживают дверь, не имея ордера на руках. Но я человек практичный, и они люди практичные, так что через минуту мы сидели в гостиничном ресторане и пили кофе с пирожными. Вернее, пили мы со здоровяком, а тощий взял себе пиво, банку дорогущего «Туборга». С чем, с чем, а с зарплатой у Тьюринга точно все в порядке.

— Капитан Лалич, — назвался здоровяк. — А это — капитан Спыхальский.

— Не так часто общаюсь с вашими сотрудниками, но видел все майоров да капитанов, — улыбнулся я. — У вас это низшие звания?

— Это звания полевых работников, — спокойно объяснил Лалич, — оперативников.

— И что у вас ко мне?

— Пока ничего. Знакомимся.

— Слишком категорично начали. «Кто у вас в номере» и так далее.

— А кто у вас в номере, действительно? — поинтересовался Спыхальский. — Про групповой секс можете не рассказывать — не верю.

— Старый друг. Встретил совершенно случайно.

— Надо думать, очень обрадовались, раз он напился вдрызг, — пробормотал себе под нос Лалич. Я проигнорировал это замечание.

— Ладно, пусть будет друг. Дело в том, что вы прибыли сюда по делу секты «Край», — начал Лалич, но я его перебил:

— Не «по делу», а за материалом.

— Извините, профессиональное. Он явно косил под дурака. Этакий службист-костолом, тогда как Спыхальский — въедливый интеллигент. Хорошо хоть в хорошего и плохого полицейского не стали играть… Ретрограды.

— Я приехал писать для «Юропиэн геральд» о секте «Край» и не вижу в этом ничего криминального, тем паче — связанного с проблемами Тьюринга.