Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков - Евгений Фирсов

Первой в хронологическом отношении запиской, поднимавшей словацкий вопрос, было донесение из Цюриха В. Сватковского, датируемое рубежом 1914–1915 гг.: «Общее политическое положение в Австро-Венгрии. (Славянство, чехи, их настроения и планы. Сообщения Крамаржа, Масарика, Шейнера и др. С приложением карты)».[285]

Среди геополитических планов Масарика по обеспечению с помощью России государственной независимости в указанной записке поднимался и словацкий вопрос. В ней, в частности, говорилось: «Масарик полагает, что Россия при [возможном] занятии южнословацких земель со смешанным словацко-мадьярским населением могла бы немедленно принять меры к насильственному удалению из этих областей всего мадьярского населения или по крайней мере наиболее сильных его элементов… Масарик далек от того, чтобы советовать русским подражать во всем мадьярам. Выселение вредных элементов из стратегически необходимых славянству областей может совершаться менее жестоким способом, но оно нужно для создания определенного status quo в данных областях к моменту заключения мира и передела карты Средней Европы…»[286]

Довольно субъективная картина, данная в этом документе Словакии, выглядела следующим образом в видении Масарика: «Весьма сложен вопрос о том, к кому Россия может обратиться в словацких землях для общения с населением и политической его организации. Эта задача тем труднее, что в словацкой земле нет больших городов и потому отсутствуют сколько-нибудь значительные центры интеллигенции. Убогая сама по себе, словацкая интеллигенция в большей своей части в конец развращена мадьярами и мадьяронством. Крепких людей, на которых можно во всех отношениях положиться, у словаков очень мало. Несколько старых добрых имен имеют значением скорее более символа, чем политической программы, которая у них либо отсутствует, либо совершенно фантастична. Среди более молодых деятелей есть люди, от которых следует предостеречь, ввиду их недавних, не всем в России известных неловких политических опытов. Лица, политическая порядочность которых не подлежит сомнению и которые идут вместе с чехами, это Штефанек, редактор «Словенского Денника» в Будапеште, д-р мед. Шробаръев в Ружомбергъ и адвокат д-р Стодола. Все это представители молодой словацкой интеллигенции…»[287]

Как видим, Масарик выдвигал на первый план те фигуры, которые «идут вместе с чехами», в основном из известной группы деятелей про-масариковской ориентации.

В материалах МИД, относящихся к 1916 г., словацкий вопрос подробнее затрагивался в записке от 19 мая, подготовленной специалистом по этому региону М. Приклонским. Историографией 1920-х гг. (с легкой руки А. Попова)[288] этому документу была дана весьма категоричная, не без достаточных на то оснований, характеристика, акцентирующая прежде всего элемент противопоставления чехам словаков. Говорилось даже о «ярко выраженном античешском характере» этой записки, что является явным преувеличением.

В документе говорилось: «Планы чешской организации в России наглядно проявились со времени перенесения ее в Киев: она стремится всю массу чехов, находящихся в России, подчинить абсолютно и бесконтрольно дискреционной власти Киевского комитета, а через его посредство Лондонскому комитету Масарика, узурпировавшего представительство интересов всей Чехии перед лицом России и даже всего мира. Они хотят снабдить это революционное правительство будущей Чехии – уже организованным на средства России – войском и денежными средствами, которые имеют в виду собрать со всех чехов и словаков, проживающих в России в качестве пленных и переселенцев, не исключая и тех, которые уже приняли русское подданство». Хотя в записке подчеркивалось, что «одной из целей чехов является подчинение всех словаков в России, а в будущем – окончательное поглощение Чехией всего словакского (так в тексте. – Е.Ф.) народа». Это поглощение якобы составляло мечту чехов, не соответствующую чаяниям словаков, в особенности тех, которые живут в Америке (600000 словаков) и имеют и будут иметь огромное политическое значение для словаков, живущих на славянской прародине. А о словацкой интеллигенции в документе говорилось, что та либо «чехизирована», либо привлечена в орбиту чешских вожделений и сочувствует этому поглощению словаков чехами. Деятельность Т.Г. Масарика и его окружения за границей расценивалась как антирусская и антимонархическая[289].

Очевидно, что Россия стремилась отстаивать свои великодержавные интересы и свою линию внутри Антанты. Подчеркнем здесь лишь то, что в записке делался упор на разность менталитетов чехов и словаков, обусловленную разностью исторических судеб и исторического развития, что в полной мере соответствует нынешней общественной мысли Чехии и Словакии.

Из архивных материалов АВПРИ большой интерес представляет записка Особого политотдела МИД, подготовленная в сентябре 1916 г., и практически упущенное исследователями из виду «Добавление к секретной записке по чешско-словацкому вопросу», датируемое, видимо, 20 сентября (или началом октября) 1916 г. В словацкой историографии об этом имеется лишь упоминание в трудах Л. Голотика с констатацией, что Россия превосходила страны Запада в вопросе разработки политического урегулирования чехо-словацкого вопроса в тот период[290].

На основе того же «Добавления к секретной записке…» можно утверждать, что позиция России в отношении чешско-словацкого вопроса и судеб народов карпато-придунайского региона не выглядит однобокопримитивной, как это уже преподносилось, например, историографией (особенно чешской и советской в послеоктябрьский период ее развития). В «Добавлении…» содержались три комбинации решения чешского и словацкого вопроса: 1) оставление Чехии и Словакии в подчинении Австро-Венгерской монархии; 2) присоединение их к России в виде автономного края, с русским наместником во главе; 3) независимое Чехо-

Словацкое государство. В документе подчеркивалось, что в первом случае чешско-словацкий вопрос вернется в сферу вопросов внутренней политической жизни монархии. В документе подчеркивалось, что осуществление второй комбинации относительно чешско-словацких земель вряд ли было выгодно для России, так как возможное присоединение к ней пусть и славянских, но католических по вероисповеданию народностей, испытывающих влияние германской культуры и исторически с русским государственным бытом не связанных, лишь усугубило бы и без того сложные проблемы страны. Это свидетельствовало о достаточно обдуманном подходе России к данному вопросу. Далее говорилось, что больше политическим интересам России соответствовала бы третья комбинация, к чему и сводятся стремления большинства чешских и словацких политических деятелей.