Операция «Феникс» - Прудников Михаил Сидорович

Старшина легонько потряс Лидию Павловну за плечо. Она не пошевелилась. Потряс сильнее — снова никакой реакции. Милиционер взял руку, нащупал пульс, потом прислонился ухом к груди.

— Жива! — воскликнул он, повернув к вошедшим молодое удивлённое лицо. — Может, просто спит крепко.

И тут под ногами у Рублёва что-то мягко хрустнуло — таблетка! На столике он увидел ещё несколько штук.

— Врача! — приказал он одному из оперуполномоченных. — Срочно «скорую помощь»!

— Что с ней? — спросил милиционер.

— Снотворное! Она выпила снотворное! — почти крикнул Рублёв.

Комната сразу пришла в движение. Захлопали двери. Несколько человек побежало на улицу.

— Вот что, — спросил он топтавшуюся в прихожей дворничиху, низкорослую татарку в цветастом платке, — врач в доме есть? Живёт здесь какой-нибудь врач?

— Врач? — Она наморщила лоб. — Кажется, живёт.

— Где? В какой квартире?

— В тридцать пятой. Ксения Ивановна. В районной работает.

Милицейский сержант кинулся за врачом. Минут через пять он вернулся с молодой энергичной женщиной в тёмных очках.

— Лидия Павловна! — всплеснула она руками. — Что с ней? Я её знала.

Рублёв молча протянул ей несколько таблеток. Секунду Ксения Ивановна рассматривала их.

— Нембутал. Сколько же она его приняла? Бог мой! — Она потрогала пульс Матвеевой. — Мужчин попрошу выйти. Интересно, есть в этом доме клизма… А вас, — обратилась она к дворничихе, — попрошу остаться. Поможете мне.

— Как вы думаете, — спросил врача Рублёв, — удастся её спасти?

— Сделаю всё возможное.

Когда Рублёв выходил из подъезда, к дому, осветив тёмные окна светом фар, подъехала «скорая». Из машины вылезли двое санитаров в белых халатах.

«Что же произошло в квартире Матвеевой за час-два до его приезда? И почему Лидия Павловна приняла снотворное? А может быть, это всего-навсего имитация самоубийства? Может быть, Рудник снова пытается навести его на ложный след? Нет, на сей раз это ему не удастся!» Сергей Николаевич несколько раз прошёлся но узкой дорожке, огибавшей дом. Накрапывал дождь. Деревья роняли тяжёлые капли. Невдалеке шумела машинами улица Кирова.

Из подъезда выходили санитары с носилками. В тусклом свете фонаря лицо Лидии Павловны казалось лилово-бледным.

Рублёв проводил взглядом отъехавшую «скорую» и поднялся наверх.

Дворничиха прибирала пол. Ксения Ивановна мыла в ванной руки.

— Будет жить… — ответила она на молчаливый вопрос Рублёва. — Кажется, успели вовремя.

— Спасибо вам, — Сергей Николаевич облегчённо вздохнул. — А сейчас нам нужно осмотреть квартиру.

Мистер Крейс и ещё двое участников симпозиума оказались в числе приглашённых к Пэт. Пэт встретила его сияющая, излучающая радость, и радость её — она всячески это подчёркивала на протяжении почти всего вечера — объяснялась тем, что русский учёный, такой прославленный, такой выдающийся, нашёл возможность посетить её, скромную подвижницу науки.

— Мистер Смеляков, пожалуйста, без церемоний. У меня всё просто. Терпеть не могу чопорности. Прошу вас, прошу.

Мистер Крейс и ещё несколько других почтенных джентльменов пожали Смелякову руку и любезно раскланялись. Пэт сама приготовила Смелякову джин с тоником, хотя на столике стояла смирновская водка, вероятно приготовленная специально для него. Но пить крепкие напитки он не решился, опасаясь опрометчивости в разговоре.

Смеляков огляделся. Просторная гостиная была выдержана в ярких, как ему показалось вначале, даже кричащих тонах. И всё же он должен был признать, что оформлена она с большим вкусом. Жёлтые, красные, коричневатые тона спорили и вместе с тем дополняли друг друга. На длинном секционном шкафу, занимавшем одну из стен, была расставлена масса безделушек: морские ракушки и резьба по кости, статуэтки из чёрного дерева и африканские маски, старинные пистолеты и русские иконы.

— Откуда у вас иконы? — спросил Смеляков.

— О, это мне подарили друзья, побывавшие в России. Но вообще у меня мало русских сувениров.

В последней фразе содержался намёк, и Смеляков поспешил заверить, что он может расширить русскую часть коллекции.

Пэт провела Смелякова в гостиную с камином и мохнатой шкурой на полу. Они опустились в широкие глубокие кресла с мягкими подлокотниками!

— Здесь нам никто не будет мешать, — сказала она, наливая Смелякову виски со льдом.

Там в присутствии гостей Смелякову показалось, что она чересчур оживлена и возбуждена. Он приписал это действию виски: пожалуй, для женщины она пила многовато.

Но сейчас она была совершенно трезвой. Голос её звучал ровно и спокойно:

— Мой дорогой русский друг, вы позволите мне вас так называть? Я надеюсь, что теперь мы друзья, не так ли? — И, получив подтверждение гостя, продолжала: — Я уверена, что мы, учёные, должны держаться вместе, помогать друг другу. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы мы с вами заключили небольшую дружескую сделку.

— Какую? — Смеляков добродушно улыбнулся.

— Насчёт обмена научной информацией.

— Но она не всегда наша собственность. Иногда она является собственностью правительства, на средства которого мы, советские учёные, ведём исследования.

— О, пустяки! — отмахнулась Пэт. — У правительства свои интересы, у меня — свои. Я могла бы сообщать вам все новейшие результаты наших изысканий. Вы можете использовать их по своему усмотрению.

— Звучит соблазнительно! — рассмеялся Смеляков. — А что я должен сделать взамен? Ведь речь идёт о сделке?

— Совсем немного. — Пэт снисходительно улыбнулась. — Меня интересуют кое-какие аспекты других видов энергии.

— Боюсь, что это не в моих силах.

— Но почему?

— Думаю, что вы знаете не хуже меня. Практическое освоение новых видов энергии пока ещё на таком уровне…

— Вот именно пока! Рано или поздно эту задачу решат учёные Англии и Америки. Имеет ли смысл делать из этого тайну? — Пэт встала и подошла к Смелякову. Он тоже встал. — Подумайте, доктор. И помните, я умею быть благодарной. — Она взяла Смелякова за пуговицу и посмотрела ему прямо в глаза. От неё шёл тонкий запах духов. Обнажённая в полуулыбке, влажно блестела ослепительной белизны эмаль зубов.

— А вы честолюбивы, — тихо проговорил доктор.

Пэт рассмеялась и отпустила пуговицу пиджака.

— Каюсь, доктор. Да.

— Вы хотите научной славы?

— Да, доктор, да.

— Но зачем вам она? У вас есть и так масса достоинств: молодость, красота, обаяние.

— Доктор, — понизила голос Пэт, — сделайте мне одолжение, и кроме новейшей научной информации вы будете располагать и тем, что вы отнесли к числу моих достоинств.

Смеляков был ошарашен. Она открыто предлагала ему себя. И он вдруг с беспощадной отчётливостью понял весь подтекст их беседы. Его смутные подозрения превратились в твёрдую уверенность.

Пэт, видимо, расценила его молчание по-своему. Она схватила Смелякова за руки и снизу вверх, глядя ему в глаза, шепнула:

— Хотите, я приеду в Москву?

— Пэт… — Смеляков сощурил глаза, — можно один нескромный вопрос? Чем вы занимаетесь ещё кроме научной деятельности?

— Ничем, доктор. Уверяю вас, ничем, К чему эти подозрения?

— Хорошо, — сказал Смеляков. — Я поразмышляю. А теперь пройдём к гостям.

Смеляков вернулся в гостиную в скверном настроении. Он понимал, что разговор с Пэт — это лишь пробный шар. Его не оставят в покое. Следующее предложение будет сделано в более настойчивой форме. А если он откажется, то тот, кто стоит за спиной этой красотки, не остановится и перед шантажом.

На следующий день он пошёл в посольство и, передав разговор с Пэт, заявил о своём твёрдом намерении срочно улететь в Москву.