Суть острова - О`Санчес

На самой бирже их маленькая каморка разрослась во вполне приличный офис в четыре комнаты, одна из которых была кабинетом Сигорда. В другом кабинете сидел Яблонски, но не один, а с двумя помощниками, — набрал важности Яблонски и уже не стоял сам «на арене», пальцами не тряс… Анита благополучно и с сожалением уволилась, так ни разу и не оттраханная Сигордом, месяц спустя за нею последовала Мариам; еще через две недели на их место пришли Гюнтер и София, недавние выпускники Бабилонского финансового университета; они тотчас же поступили под непосредственное начало Яблонски, истосковавшемуся без подчиненных, коих он мог беспрепятственно опекать и распекать, учить и поучать, и почти столь же молниеносно образовали семейную пару. Еще один сотрудник, солидный, лет тридцати, сертифицированный брокер Томас Эриду, обеспечивал присутствие фирмы на ежедневных биржевых торгах. И он в первую очередь, кроме особо важных случаев, докладывал обо всем Яблонски, потому что Сигорд постепенно, однако совершенно явным образом, стал охладевать к «ручной» биржевой игре в пользу электронной. Подчас — и чем дальше, по мере развития современных бизнес-технологий, тем сложнее — трудно было отличить одну систему торгов от иной, но Сигорд отличал ее для себя очень легко… В первом случае он видит, воспринимает человеческий фактор, чисто теоретически взвешивает: спекульнуть, либо инвестировать — что выгоднее в области сельскохозяйственных технологий? Всегда почему-то выбирается спекуляция, то есть мгновенные вложение и выемка финансов; а инвестицией, как это принято в биржевом фольклоре, называется неудачная спекуляция: например, забил ты миллион в нефтянку, в расчете, что ОПЕК не повысит квоту на добычу до будущего года, а ОПЕК повышает квоту! Мировая добыча нефти растет, цена на нее не растет, а то и падает. Акции нефтяных компаний медленно-медленно кренятся и помалу осыпаются в разинутые «медвежьи» пасти. В то время как обманутые в лучших чувствах «быки» жалобно мычат, срочно и с потерями избавляясь от несбывшихся надежд… Те же из «быков», кто поупрямее и поумнее — упираются рогом и ждут, пока стоимость нефтяных акций прекратит падение, начнет закономерный подъем, вернет утраченные позиции и дальнейшим быстрым ростом компенсирует время провала и ожиданий… Вот они, что называется, инвестируют, бия копытами от нетерпения — им бы скорее вернуться в родное спекулятивное стадо. Но это условные инвестиции, несерьезные, из числа тех, что «в кавычках». Пример истинного, причем величайшего инвестора в истории фондового рынка, пример Уоррена Баффита — никому не указ на бирже: на него только молятся, а пример берут со всякой мелкотравчатой шантрапы, типа Сороса и иже с ним. Это что касается классических биржевых торгов. А во втором, электронном случае, никакого жизненного, «товарного» наполнения за торгами как бы и нет: бегут по монитору ряды и колонки чисел, бегут куда-то от кого-то, и вдруг раз! — ударил по кнопке и готова сделка. Ты никого не видишь, тебя никто не видит, думать не мешает… Через минуту и не вспомнишь — на чем ты поднял двадцать пять тысяч талеров, на нефтянке или на северных гостиничных конгломератах? Здесь, между прочим, тоже — главное не отрываться от корней, не терять чувство реальности и понимать, что в самих цифрах, как таковых, деньги не закопаны: прежде, чем сесть к мониторам — тщательно подготовься и определись для себя, на каком направлении и куда именно ты играешь. Не то как раз угодишь в лапы прохиндеев, учредивших квазилотерейную и псевдобиржевую систему Форекс…

Как ни старался Сигорд, как ни пересиливал себя — стать продвинутым компьютерным пользователем, вроде Софии, а тем паче повернутого на компьютерах Гюнтера, он не мог. Да что там Гюнтер с Софией — Яблонски и то лучше его разбирался во всех этих софтах и железках, во всяком случае довольно лихо гонял по экрану виртуальные самолеты и легковые моторы… Сигорд же умел включить-выключить компьютер, открыть-закрыть на виртуальном рабочем столе нужные ему папки, набрать одним пальцем простенький текст, подать кнопочные команды в электронные биржевые торги… Все остальное искусство обращения с электронным прогрессом, музыкальным и графическим, он считал для себя излишеством, овладеть которым, конечно, можно, однако слишком энергоемко, он того не стоит, прогресс этот. «Чепуха ничего не стоит, кроме денег» — Сигорд был абсолютно убежден в правоте доморощенного афоризма, но, несмотря на положение хозяина и босса, мнения своего по данному поводу никому не излагал, никому не навязывал, а потому и оставался среди своих сотрудников в гордом меньшинстве и невежестве.

Так называемые основные средства фирмы «Дом фондовых ремесел» — деньги, превращенные в потребляемый товар, овеществленные для непосредственных нужд фирмы, — были незначительны: стая компьютеров плюс иная сопутствующая им оргостнастка, включающая принтеры, сканеры, копировальные устройства и всякую подобную дрянь, названия которой приличному человеку не дано ни выговорить, ни запомнить, служебный легковой мотор, на который выписаны пять доверенностей, чтобы каждый из фирмы мог при случае воспользоваться… Да и все, пожалуй… Ах, да, конторская мебель, которая наполовину малоценка. Ну, долгосрочная аренда электронных коммуникаций… И еще есть малоценка, помимо стульев, но это уже брызги мелкие… Никаких патентов у фирмы не имелось, земельных владений не числилось… Сигорд долго размышлял — стоит ли ему выкупить помещение под второй офис, который был у них вне биржи (хотя и поблизости от нее) и для внебиржевых сделок, но практичный Яблонски отсоветовал, убедил в нецелесообразности вложения… Ликвидность этой недвижимости мала, — рассуждал Яблонски, — ибо, в силу своего местонахождения и коммуникативной оснастки, представляет сугубо специфический интерес для узкого круга биржевых дельцов, денег требует множество, а отдача от купленной — точно такая же, как и от арендованных квадратных метров, оперативно недорогих, в сравнении с купленными. Сменился ветер, закончилась аренда — ты встал под паруса и ушел, никаким якорем не прикованный… Сигорд поразмыслил и охотно согласился, он почти всегда соглашался с повседневными идеями Яблонски и его здравым смыслом. Таким образом, вся скромная мощь фирмы, все ее богатство заключалось в количестве денег (либо их биржевом ценно-бумажном эквиваленте, если они в этот момент сидели «на товаре», на бумагах), находящихся на балансе ЗАО «ДФР» в ее безраздельной собственности. Сумма, естественно, колебалась, на месте не стояла, гораздо чаще росла, нежели таяла, и в последние месяцы так быстро росла, что к октябрю 1997 года вплотную подползла к весьма круглому итогу: пятьдесят миллионов талеров. Пришлось выкупить весь спектр лицензий, позволяющих «Дому фондовых ремесел» заниматься всеми без исключений операциями по ценным бумагам, разрешенными законодательством Бабилона.

Тогда же, раннею весной, Сигорд чуть было не столкнулся нос к носу с Титусом и Розой. Только было собрался он выходить из мотора — по пути на биржу остановился курева купить в случайной лавчонке — как именно оттуда выходят они, Роза вперевалочку и Титус — ей по пояс, в тележке на колесиках. О чем с ними говорить, какими словами радоваться? Сигорд подался назад инстинктивно, даже не успев обдумать, зачем и от кого он прячется… Никакого страха или брезгливости, а просто это мог быть лишний шелест слов, никому не нужный перевод времени. Они ему обязаны чем-нибудь? Нет. И он им ничем не обязан, кроме старой дружбы, которой на самом деле не было, которая не успела сложиться. Они ему будут завидовать, он перед ними комплексовать, изображать из себя прежнего рубаху-парня… Вообще говоря, он и в прежнем своем состоянии не был таким парнем, всегда соблюдал с людьми определенную дистанцию… Но ясно одно: в гости к ним он не пойдет и к себе приглашать не рвется. У него дома только сын и бывает, ну так это сын. Яблонски, естественно, Яблонски свой человек, не родственник, но и не гость из посторонних. И еще женщины периодически, но их визиты трудно приравнять к гостевым. Скорее, это деловые взаимовыгодные встречи разнополых партнеров, иногда откровенные сделки.

Титус и Роза его не заметили, мимо прошли; еще бы: поглазеть, полюбопытствовать на фары, да на блестящий бампер с колесами они могут, а заглядывать внутрь, за стекла — им и в голову такое не придет, чего там искать, кого смотреть?

— Господин Яблонски, а, господин Яблонски…

— Да-да! Что-то я… Разомлел к концу рабочего дня. Но я не сплю!

— А я никого и не укоряю. Как ты думаешь — какова рыночная цена «Дома ремесел»?

— Номинальная — та же, что и прежде. Десять тысяч талеров, а рыночная… отсутствует. Кто о нас знает? Никто ведь не знает — что мы, кто мы, что у нас на балансе… Чужими бумагами торгуем, свои — в чулке храним.