Остаюсь с тобой - Леонид Гаврилкин

Все сидели притихшие, даже не двигались, - так внимательно слушали. Когда Скачков кончил, то подумал, что проговорил каких-нибудь минут десять. Глянув на часы, удивился - прошло больше часа...

После собрания Скачков и Алла Петровна не спешили домой. Весна набирала разгон. Из палисадников тянуло духом оттаявших деревьев. Дорога почернела. С мокрых крыш падала капель. И им приятно было пройтись, подышать свежим воздухом.

- А ты растормошил их, - похвалила мужа Алла Петровна.

- Ерунда получилась. Хотел сказать одно, а сказал другое. - Скачков был недоволен своим выступлением. - Лучше бы рассказал про наше послевоенное детство, как мы жили, как работали. Они же ничего этого не знают.

- Ничего, еще будет время. Не последнее собрание.

У конторы Скачкова перехватил бригадир ремонтников Тарлан Мустафаев. Он взял его под руку, взял крепко, ухватисто - не вырвешься, - сверкнул улыбкой под нависшими черными усами:

- Не спеши, начальник, поговори со своим бригадиром. Извини, что так. Не могу, понимаешь, в твой кабинет попасть. Секретарша, как тигра... Одну и ту же пластинку крутит. С этим вопросом идите к Котянку. Это мне. Будто я не знаю, к кому мне надо. А что Котянок? Я говорил ему, не один раз говорил, он ничего не делает. Я ему не начальник. Понимаешь? Ты ему начальник. Скажешь, сделает.

- А что сказать?

- Скажи, чтобы раствор возили. Вчера привезли после обеда. Полдня просидели без дела. Тарлан Мустафаев не любит без дела. Тарлан Мустафаев не хочет плохо работать. Понимаешь? Скажи ему, начальник, пусть не забывает нашу бригаду.

- Какие еще просьбы? - спросил Скачков.

- Зачем все сразу, начальник? Сделайте это. Потом еще будут. Не волнуйся, начальник, у меня всегда есть просьбы. Но не все сразу. Понимаешь? Никакого начальника не хватит на все просьбы.

- Хорошо, Тарлан. Скажу, кому надо.

- Спасибо, Михайлович. И скажи тигре, чтобы не зверела, человеком была. Женщина должна быть человеком. Меня не пускать к тебе в кабинет... Я, Мустафаев, должен в коридоре ловить начальника... Смех...

- Как мой землячок работает? Алесич? - прервал Скачков.

- Если у вас все такие, как Алесич, мне очень понятно, почему тебя поставили начальником. Разумные люди растут в вашей области... Не забудь же сказать Котянку. - И, распрощавшись, Тарлан Мустафаев направился к летучке.

В приемной Скачков поинтересовался, когда к нему приходил Тарлан Мустафаев.

- Несколько раз, - ответила Эмма Григорьевна. - Дважды направляла его к Котянку. Один раз к главному инженеру.

- Ясно... - Скачков шагнул в приоткрытые двери своего кабинета, но Эмма Григорьевна снова задержала его.

- Вам телеграмма, Валерий Михайлович, - сказала она и довольно живо, если иметь в виду ее полную фигуру, выскочила из-за стола, подала вдвое сложенный листок бумаги.

Скачков тут же развернул телеграмму, прочитал: "Срочно прошу прибыть в министерство. Заместитель министра..."

- Гм... - пожал он плечами. - По какому вопросу? Какие справки брать с собой? Темная ночь...

- Наверное, по плану, - Эмма Григорьевна села за свой столик с пишущей машинкой, преданно посмотрела на Скачкова темными глазами. - Может, билет заказать на самолет, Валерий Михайлович?

- Закажите. И вызовите машину, - кивнул Скачков и прошел к себе в кабинет.

Здесь его уже ждали. На стульях вдоль стены сидели главный геолог Протько, главный инженер Бурдей и начальник технологического отдела Котянок. Позы у всех были самые живописные. Протько закинул ногу на ногу и подпер рукой тяжелую голову с бородой, которая за зиму стала еще роскошнее, кажется, он ни разу ее не подстригал, не укорачивал. Главный инженер тоже вряд ли помнит, когда переступал порог парикмахерской. Его шевелюра до того отросла, что закрывала уши. У аккуратного и ухоженного Котянка и то чубчик заметно отрос и топорщился как-то задорно, по-воробьиному.

Скачков сел за свой стол, с усмешкой оглядел присутствующих, спросил:

- Гляжу я на вас и думаю, имеете ли вы право работать в современном нефтегазодобывающем управлении?

Котянок с Бурдеем переглянулись, как показалось, настороженно. Протько сидел спокойно, как монумент. И бровью не повел.

- Будто живете не в двадцатом столетии, - продолжал Скачков. Позарастали, как пещерные люди. Или, может быть, забыли дорогу в парикмахерскую?

- Не до поросят, когда свинью смолят, - буркнул Котянок.

- Где же ту свинью смолят? - с той же усмешкой глянул на начальника технологического отдела Скачков. В последнее время он начал недолюбливать его. Слишком много нагоняет страху. Послушаешь его, так и жить не захочется.

- Уже забываешь, когда ночь, когда день, - продолжал ворчать Котянок. Не работаем, а все время пожар тушим. Не знаю, как долго так выдержим. Валерий Михайлович, неужели не видите, какое напряжение? Хорошо еще, если это все временно, а если - система? Нет... Еще немного, и начнут разбегаться люди, несмотря на премии. Кому это нужно? Была же комиссия, все ждали результатов. Мол, станет легче. Месяц, как уехала комиссия. И что же? Где облегчение? Все осталось по-старому. Какой был план, таким и остался.

- Как вы знаете, - прервал Котянка Скачков, - справка комиссии и наше письмо находятся в министерстве.

- Ясно, что в министерстве. Но у кого? У того, кто должен принимать решение, или у какой-нибудь секретарши под сукном? А мы сидим, ждем. Надо ехать, добиваться, чтобы скорее пересмотрели план. Под лежачий камень вода не течет.

- Это правда, - согласился Скачков. - Я сегодня еду в Москву. Сам не додумался. Меня вызывают. А что касается лежачего камня, Вячеслав Никитич, то, бывает, и под камень, который и не лежит, вода не течет. Сколько раз к вам обращался Тарлан Мустафаев, прося, чтобы ему своевременно завозили раствор? Тарлан Мустафаев - не лежачий камень... Я тоже поручал вам разобраться с ремонтниками.

- Мустафаев думает, что он один в управлении, - пошел в наступление Котянок. - Он у нас не один такой. Мустафаев не успеет приехать на скважину - как сразу подавай ему раствор! А раствор в это время, может быть, кому-то нужен больше, чем Мустафаеву. А у меня емкостей, сами знаете, не хватает. Вот и приходится ждать. Как когда-то говорила моя мать, я не музыкант, сразу для всех не сыграю.

- Правильно, но... вы, Вячеслав Никитич, для всех в управлении представитель руководства, руководитель. Когда кто из рабочих или бригадиров обращается к вам, сделайте все возможное и даже невозможное, но просьбу удовлетворите. Нельзя подрывать веру в руководство вообще и в себя, в частности. Раз откажете, два откажете, третий раз к вам не обратятся. Тогда зачем вы? Вообще людям, которые обращаются, надо помогать. Лодырь не побежит к начальству, будет ждать, когда начальство о нем подумает. А эти беспокойные и нетерпеливые хотят сделать больше, быстрее, не любят спать в шапку. Таких надо поощрять и поддерживать. Меня сегодня перехватил у конторы Мустафаев...

- Опять раствор?

- Да, опять раствор. Идите, Вячеслав Никитич, и отдайте распоряжение, чтобы Мустафаеву отправили раствор в первую очередь.

- И здесь не могут без блата, - возмутился Котянок и стукнул дверью.

- Какая его муха укусила? - удивился Скачков. - Кажется, никогда он не выходил из себя. Ну, ершистый, ну, несговорчивый, однако таким злым я вижу его впервые.

- Я ему шепнул, что вас вызывают в Москву, чтобы назначить вместо Дорошевича генеральным директором объединения, а Котянок не хочет с вами расставаться, - засмеялся Бурдей. - Этого не может быть, говорит, это так не делается... Одним словом, у мужика пропало настроение.

- Не будем об этом, - вздохнул Скачков и, обращаясь к главному геологу, продолжал: - Кстати, как дела у нефтеразведчиков?

- Никак.

- Вы же говорили, что они подняли нефтеносный керн?

- Сам видел. Нюхал. Все признаки нефти. А стали испытывать - сухо. Нефтеносный керн очень часто еще не нефть. Скорее всего, нефти там нет. Была бы, то нашли бы. Если на Зуевской площади она была, так искали, искали и в конце концов нашли. А то десять лет ищут, и пока что ни одного месторождения. Правда, есть у них там один геолог настырный. Буткевич его фамилия. Не сдается, уверяет, что большая нефть впереди. Ему не верят, над ним смеются, как над чудаком, а он знай гнет свое. Короче, дела у разведчиков не очень. Если в этом году ничего не найдут, то их, наверное, разгонят. Их уже предупредили.

- Ничего себе, веселенькая перспектива, - покачал головой Скачков и обратился к главному инженеру: - Игорь Семенович, докладывайте...

Планерка затянулась. Решив текущие вопросы, поговорили о перспективах нефтепромысла. Все службы подготовили свои мероприятия, так что было о чем поговорить и поспорить. Оставшись один в кабинете, Скачков позвонил в школу. Жены в учительской не оказалось. Сказали, что на уроке. Попросил передать, чтобы позвонила ему. Выйдя в приемную, спросил у Эммы Григорьевны, есть ли билет на самолет.