Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ - Игорь Стодеревский

На следующий день рота подошла, но сопровождать её послали только наш отряд. На наших машинах десантом, сверху, сидели солдаты афганской армии. Между собой мы их называли эдельвейсами. Пехота и артиллерия осталась на месте.

Когда мы подъехали к первому кишлаку, я понял, что засады не будет, по улицам бегали дети, а местные жители занимались каждый своим делом. Душманы своё население никогда не подставляли. Если засада, то кишлак будет пустой. Видимо пропаганда сработала.

Не доходя до Маймене 14 км. встретили своих коллег, ребят из 177 отряда, это их зона ответственности, непонятно почему мы выполняли их работу. Передали им роту и приняли у них 70 шт. топливозаправщиков. Также без проблем прогнали их в обратную сторону.

Встреча колон в зеленке перед Маймена.

Выполнив задачу, пошли домой в свой лагерь. Около ноля часов с Кабула запросили, где мы находимся. Видимо пехота доложила, что мы ушли, а все передвижения ночью были запрещены. Я доложил в Кабул, что отряд на марше и через час мы будем в лагере. Офицер из штаба удивился и сказал, что ведь ночью двигаться опасно. Я ответил, что мы дома, и здесь ходим, когда хотим и где хотим.

К этому времени отряд уже окреп. Офицеры и солдаты приобрели опыт видения боевых действий, и мы были готовы к выполнению любых задач. Отряд жёстко контролировал свою зону ответственности. К тому же на колоны отряда душманы, как правило, не нападали. Мы их от этого отучили.

Но в этот раз я чуть было не поплатился за свою самоуверенность. Душманы попались какие-то, не такие, может быть залётные. Спустя пол часа колона была обстреляна из гранатомёта, граната попала в будку машины технической помощи. Слава богу, людей в будке не было, да и будка осталась целой. Так две дырки, с обоих бортов.

Я остановил колону. Шилками мы обработали местность. Затем, развернув боевые машины влево на 90 градусов, обстреляли нас слева, атаковали душманов в едином бронированном порядке (машины в линию), не спешивая солдат. Местность позволяла. Справа от дороги выставили боевое охранение. Наверно, это была единственная в Афгане атака на душманов на технике, да ещё и ночью.

Я не собирался ввязываться в затяжной, ночной бой, развединформации о противнике не было ни какой. Что это, просто мелкая группа, или целая банда? Но дать им понять, что нас лучше не цеплять, это было необходимо.

Когда боевые машины, атакуя, прошли метров 500, я их вернул назад на дорогу, и мы продолжили путь.

В транспортные колоны я всегда давал на сопровождение бронетехнику, из расчёта одна единица на три транспортные машины. Бронеобъекты ставились в колоне по два, рядом. Они уже шли с развёрнутыми башнями, один на лево другой на право. При нападении противника мы не пытались прорваться и уйти, как это делали другие. А останавливались и, отведя транспортные машины в безопасное место, принимали бой. Если сил было не достаточно, то на помощь приходили дополнительные подразделения с лагеря.

На всей нашей технике были опознавательные знаки, круг, в кругу парашют, пронзённый молнией. Так, что техника наша была узнаваема. Были случаи, когда душманы пропускали нашу колону, и нападали на ту, что шла следом.

Командир 5 роты старший лейтенант Рукавишников и командир инженерно-сапёрного взвода этой роты, старший лейтенант Ломакин. На БТРе эмблема.

Как-то раз, оказывая помощь именно такой колоне, мы застали жуткую картину. На дороге лежал солдат с подбитой машины. Колона прорвалась и ушла, бросив его. У него ломом были перебиты руки в нескольких местах и выкручены. Грудь разрублена топором и рядом с трупом на дороге лежало сердце. Это душманская сволочь, таким образом, пыталась нас запугать. Мы забрали солдата к себе в лагерь, и я приказал всему личному составу отряда пройти мимо него и посмотреть, как бывает с теми, кого бросают товарищи. Недели две пленных не было, не брали.

Потекли наши обычные боевые будни, засады, прочёсывания. То есть работа по стабилизации обстановке в районе ответственности.

17.12.81 г. утром провели операцию в кишлаке Ханака, взяли пятерых душманов, один из них оказался главарём банды. Всех сдали в ХАД.

Позвонил командующему Армией, попросил разрешения съездить в Чирчик.

Командующий пообещал спросить на это разрешения у Командующего округом.

На следующий день, при возвращении с очередной операции, обогнав колону и идя на двух БТРах в лагерь, я чуть не получил гранату в борт. Душманский гранатомётчик сделал не правильную поправку на нашу скорость, и граната прошла с метр сзади БТРа. Спешились, прочесали местность, но не кого не нашли, видимо это был одиночка.

19.12.81 г. поднялись в 4.00 и к 7.00 блокировали кишлак Биск-Паскаль. К 10.00 уничтожили около 25 мятежников. Прямо с операции, на УАЗ-469, поехал в Чирчик, это около 600 км. В 12 часов перешёл границу, а в 23.30 был уже под Самаркандом. Но там машина сломалась, и пришлось добираться до Чирчика на попутках.

22 декабря самолётом вылетел в Термез и на следующий день уже был в отряде. Сейчас уже точно не помню, но, кажется в конце 1981 года, мы построили капитальную баню из жженого кирпича, это была наша гордость, как и в любой другой части размещенной в Афганистане.

Кирпич местное руководство разрешило нам взять с разрушенных зданий. А доски мы брали от снарядных ящиков гаубиц Д-30, прекрасное дерево. В отряде был умелец прапорщик Липкин, инструктор химподготовки. Ну, а так как, его военная специальность в Афгане востребована не была, я закрепил его за баней. Мы называли её по старорусски «Мыльней», и перед входом в неё висела соответствующая табличка.

Липкин, работая одним топором, другого столярного инструмента просто не было, сделал из бани чуть ли не произведение искусства. В парной стояла кадка для воды, которую он переделал из обыкновенной бочки. А в кадке плавал черпак в виде утки, сделанный из цельного куска дерева. Вся парная была красиво отделана деревом. Вход был сделан не высокий, арочного типа, и отделан досками с резьбой, сделанной всё тем же топором. Но особенно красиво было сделано помещение, где находился бассейн и место отдыха. Выходишь из парной, делаешь два шага и падаешь в бассейн. Где мы взяли плитку, для его обделки, убейте меня, не помню.

С бассейном был связан курьёзный случай. Глубина его была где-то 180 см… Мой заместитель по тылу, майор Суханов, человек не большого роста, напарившись до упаду в парилке вышел и плюхнулся в бассейн. Пришлось ему помогать выбираться оттуда, так как он стал захлёбываться.

Две стены этого помещения были отделаны деревом, срезанным с торцов брёвен, каждый толщиной около пяти сантиметров, то есть были видны годовые кольца. На остальных двух стенах были нарисованы картины.

К сожалению, не помню фамилию солдата, который их рисовал. На одной стене было изображено озеро, на берегу берёзы и медведь, ловящий рыбу. На другой стене, изображена сцена в парной. Сидит мужик с бородой, лицо ему изобразили моё, обормоты. Его парит чёрт, а чертиха подливает воды на камни. Картины, чтобы не отсырели, были покрыты толстым слоем лака.

Рядом с бассейном находилось место отдыха. Стоял стол и стулья, сделанные Липкиным из доски пятидесятки. Стулья были массивны, со сплошной спинкой из дерева и в спинке были вырезаны масти игральных карт.

Ну конечно в бане имелась раздевалка и душ на десять сосков. Если, в некоторых частях были бани для солдат и офицеров отдельные, то у нас была одна на всех. Только разные дни помывки.

Всё оборудование приходилось где-либо доставать, и не только для бани. Краники для солдатского умывальника и те привозили из Союза офицеры и прапорщики, которых я отправлял в командировку или в отпуск. Всё покупалось за свой счёт. Кое-что мы доставали у наших советских специалистов в Шибаргане. И я безмерно им благодарен за ту помощь, которую они нам оказывали, а особенно за жилые вагончики. Именно благодаря руководителям этих специалистов, Павлову и Чаплику, мы смогли создать более, менее достойные условия проживания в лагере, и для солдат, и для офицеров и прапорщиков. Вот такое у нас было снабжение. Всё, что мы привезли с собой при вводе в Афганистан, не обеспечивало наших потребностей.

У вагончика со своими телохранителями, слева второй Заир, третий Тимур.

В своём вагончике

Почту привезли

При проведении операции в Джар-Кудуке, я первый и последний раз управлял отрядом из БМП-КШ (командно-штабная машина). В ней, да ещё с моим ростом, находится более чем одни сутки невозможно. Постоянно находишься в скрюченном состоянии, а спать, вообще места нет. Как я уже говорил, у командира всегда должна быть светлая голова, он должен иметь возможность нормально поспать хотя бы четыре часа в сутки. Иначе, через двое-трое суток, он уже не сможет нормально анализировать обстановку и принимать взвешенные решения.