Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Джаспер Ффорде

– Мне… мне налить вам чаю? – спросила она, вспыхнув.

– Спасибо! – воскликнул мистер Филипс, возбужденно расхаживая между окном и столом. – С молоком и…

– …и один кусочек сахару, – застенчиво улыбнулась девушка. – Да-да, я знаю.

– Уж конечно! – улыбнулся он в ответ.

Затем последовала очередная часть этой странной шарады. Аукционист и секретарь передвинулись к той точке, где две вытоптанные тропинки сходились ближе всего – на внешние границы своего существования. Мисс Питтман держала чашку за ручку, стоя на самой кромке между ковром и вытертыми до блеска половицами и вытянув руку вперед как можно дальше. Мистер Филипс сделал то же самое со своей стороны. Он мог коснуться чашечки кончиками пальцев, но, сколько ни тянулся, схватить ее ему не удавалось.

– Позвольте, – сказала я, не в силах дольше выносить это жестокое зрелище, и передала чашку от одного к другому.

Сколько чашек чаю бесполезно остыло за последние тридцать пять лет! Насколько же непреодолимы разделяющие их шесть футов пола! Кто бы в Кладезе ни занимался расстановкой событий в этой книге, он явно обладал недобрым чувство юмора.

Мисс Питтман вежливо присела и удалилась. Аукционист проводил ее взглядом и сел за стол, жадно глядя на чашку. Облизнулся, потер в предвкушении кончики пальцев, затем сделал глоток и принялся с наслаждением смаковать напиток.

– Боже мой! – бессвязно пробормотал он. – Даже лучше, чем я думал!

Он отпил еще и зажмурился в полном блаженстве.

– О чем бишь мы? – спросил он. Я глубоко вздохнула.

– Я хочу, чтобы вы купили свиней отца Джонни по предложению неизвестного покупателя как можно ближе к началу двести тридцать второй страницы.

– Это совершенно невозможно! – сказал аукционист. – Вы просите меня изменить действие! Мне придется обратиться к более высокому начальству.

Я протянула ему беллетрицейское удостоверение. Не в моих правилах прибегать к такому, но я уже начала отчаиваться.

– Я здесь по официальному делу, санкционированному Советом жанров через Главное текстораспределительное управление.

По-моему, мисс Хэвишем вела бы себя именно так.

– Вы забываете, что мы уже не подпадаем под модернизацию для переиздания, – отрезал он, бросая мне удостоверение через стол. – У вас нет здесь полномочий, стажер Нонетот. По-моему, беллетриции следует очень хорошо подумать, прежде чем вносить изменения в книгу без одобрения ее обитателей. Так Глашатаю и передайте.

Мы уставились друг на друга, зайдя в дипломатический тупик. Но тут мне в голову пришла идея, и я спросила:

– Сколько вы служите аукционистом в этой книге?

– Тридцать шесть лет.

– И сколько чашек чаю вы за это время выпили?

– Включая последнюю?

Я кивнула.

– Одну, – ответил он.

Я подалась вперед.

– В моих силах устроить так, что вы сможете пить сколько угодно чаю, мистер Филипс.

– Да? – Он сузил глаза. – И как вы это сделаете? Вы исчезнете, как только добьетесь своего, и я никогда больше не сумею взять чашку у мисс Питтман!

Я встала и подошла к столику с чайным подносом. Столик был маленький, лубовый и почти пустой. Кроме подноса на нем стояла только ваза с цветами. На глазах у мистера Филипса я взяла столик и переставила его ближе к окну. Аукционист потрясенно взглянул на меня, встал, подошел к окну и осторожно коснулся столика и подноса.

– Оригинальная идея, – сказал он, ткнув в мою сторону сахарными щипчиками, – но это не поможет. Она D-7 – она неспособна изменить свой образ действий.

– У D-7 не бывает имен, мистер Филипс.

– Это я дал ей имя, – тихо ответил он. – Вы напрасно тратите время.

– Давайте посмотрим, – ответила я и вызвала мисс Питтман по внутренней связи, попросив принести еще чаю.

Дверь отворилась, как и прежде, и на лице девушки отразилось потрясение.

– Столик! – ахнула она. – Он!..

– Вы можете это сделать, мисс Питтман, – сказала я. – Просто поставьте на него чай, как всегда.

Она двинулась вперед по протоптанной дорожке, дошла до места, где обычно стоял столик, и посмотрела на него. Злополучный предмет мебели стоял в двух шагах от прежнего места. Целехонький ковер представлялся ей чуждым и пугающим, словно бездонная пропасть. Она остановилась.

– Я не понимаю!..

На лице бедняжки был написан ужас, руки начали дрожать.

– Скажите, чтобы она поставила поднос, – велела я аукционисту, который тоже разволновался, может, даже больше мисс Питтман. – СКАЖИТЕ ЕЙ!

– Спасибо, мисс Питтман, – прошептал мистер Филипс севшим от волнения голосом. – Не будете ли вы так любезны поставить поднос вот сюда?

Она закусила губу, закрыла глаза, подняла ногу и, трепеща, поставила ее на край тропинки, затем продвинула вперед на ровный ковер. Открыла глаза, посмотрела на нас и просияла.

– Отлично! – сказала я. – Еще пару шагов. Исполнясь уверенности, она легко справилась с оставшимися двумя шагами и поставила поднос на столик. Теперь они с мистером Филипсом очутились гораздо ближе друг к другу, чем когда-либо прежде. Она протянула руку, чтобы коснуться лацкана его пиджака, но быстро опомнилась.

– Мне… мне налить вам чаю? – спросила девушка, вспыхнув.

– Спасибо! – воскликнул аукционист, возбужденно расхаживая между окном и столом. – С молоком и…

– …и один кусочек сахару, – застенчиво улыбнулась его секретарша. – Да-да, я знаю.

Она налила чаю и протянула ему чашечку и молочник. Он с благодарностью взял их.

– Мистер Филипс?

– Да?

– У меня есть имя?

– Конечно, – тихо и с большим чувством ответил он. – Я размышлял над ним больше тридцати лет. Ваше имя Аврора, как и подобает девушке, прекрасной, словно заря!

Она прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку, и густо покраснела. Мистер Филипс едва не коснулся ее щеки дрожащей рукой, но остановился, вспомнив, что я еще здесь. Он едва заметно кивнул мне и сказал:

– Спасибо, мисс Питтман. Не могли бы вы попозже зайти ко мне, надо кое-что… продиктовать…

– Буду с нетерпением ждать, мистер Филипс.

Она повернулась, мягко прошла по ковру до двери, еще раз оглянулась и вышла. Когда я снова посмотрела на мистера Филипса, он сидел, опустошенный эмоциональным накалом момента.

– Так мы договорились? – уточнила я. – Или мне поставить стол на место?

Он в ужасе вскинул на меня глаза.

– Вы не сделаете этого!

– Сделаю.

Аукционист мгновение раздумывал над своим положением, затем протянул руку:

– Свиньи по тройной цене?

– В начале двести тридцать второй страницы.