Просто поверь в себя - Людьмила Крискович

После своего освобождения из тюрьмы он вышел на свободу, не имея ни денег, ни крова над головой, ни друзей. Почти год он спал на улице. Чтобы заработать немного денег, он делал маски из кожи и рисовал картины на продажу.

Когда люди имеют за плечами опыт бездомного существования, то очень трудно опять подняться – надо огромное усилие души. Даже если это и случается, то шрам этой боли не зарастает никогда, временами он будет напоминать о своем существовании.

Однажды он нашёл себе работу в кузнечной мастерской. Высокое качество его работы привлекло много клиентов к этому работодателю. За короткий срок мой друг собрал сумму, необходимую для аренды своей кузнечной мастерской, и стал работать на себя. Когда у него появились деньги, чтобы купить билет в Канаду, он бежал из Турции и попросил убежища в Канаде.

И вот он разговаривает со мной. Он тоже не может подобрать для себя название среди таких тёплых и привлекательных слов, как «сын», «муж», «друг», «отец». Он никто, как и я.

Я верила каждому его слову, потому что сама я не умею лгать. А он рассказывал правду своей жизни, свой жизненный опыт. Мой мозг после таких историй стал придумывать новые сказки. Каждый раз, когда человек получает новую информацию, он пропускает её через свой собственный жизненный опыт. Возможно, другая женщина восприняла бы эти истории как что-то угрожающее её спокойствию. «Пытки», «бомж», «грязь» – это ключевые слова, которые помогают некоторым людям задуматься. Но этого не случилось со мной. Я всегда верила, что если я чего-то не могу, то кто сможет? Я, как мать Тереза, захотела помочь ему. (Я забыла, что не знаю, как помочь себе.) Я захотела помочь ему в бизнесе, с ремонтом в его доме, с порядком в его квартире – во всём. Я не осознавала тогда, но сейчас это очевидно, что этим желанием я хотела привлечь его к себе, чтобы он оценил мои усилия, и большая и светлая любовь вдруг обрушилась бы на нас. Мечтать я умею. Но и воплощать в жизнь свои желания я тоже умею.

В тот вечер, опираясь на свой же жизненный опыт, я не оставила его у себя. Мы стали встречаться, разговаривать, я стала готовить еду на двоих, кушать вместе, знакомиться друг с другом. И вот однажды вечером он остался у меня. Он стал возвращаться ко мне каждый вечер после работы. Мы стали парой.

Моя жизнь в очередной раз очень изменилась. После работы я не ехала к океану, потому что я стала работать в обычные часы – с 9 до 5, и «должна» была готовить завтрак моему партнёру. Кто меня просил об этом? Никто. Я думала, что я ему помогаю. Я покупала еду, чтобы приготовить ужин и встретить его в полной готовности. Давал ли он мне деньги на это? Нет, и даже ни разу мне это не предложил. Я готовила ужин, ставила всё на стол и ждала, когда он придёт. Он всегда чувствовал себя свободным, он освободил себя от обязательств передо мной с первого дня нашей «связи»: он свободно решал, когда ему прийти, когда задержаться, а когда опоздать. Я просто ждала его.

Я могла ему предложить только «репертуар» из моего жизненного опыта, а это ждать, стирать, готовить, любить, ласкать, помогать и ничего не требовать взамен. А он был послан мне Богом, чтобы научить меня чему-то новому. Я сопротивлялась любым своим изменениям. Ведь это так просто – делать то, что я делала много раз. Ведь это так сложно – менять себя и поступать по-другому, по-новому.

Бог послал мне этого человека в помощь. Все мои попытки построить наши с ним взаимоотношения так, как я привыкла их видеть, терпели полный крах.

Помню, я помогала ему с ремонтом в его большом доме, который он готовил на продажу или сдачу в аренду. Я, как ударник коммунистического труда (так называли в СССР людей, которые очень напряженно работали не из-за денег, а за идею), просто совершала чудеса трудового героизма. Я красила стены, мыла полы, убирала мусор в саду и многое другое, не пару часов, а 8 или 10 часов в день. Он не платил мне за это деньги, но с удовольствием принимал мою помощь.

Однажды, после того как я завершила большую работу в его доме, он оставил на столе в этом доме для меня небольшую записку со словами «Я люблю тебя». Вот тут-то мой талант написания сказок просто ощутил свой звёздный час. Я моментально представила его стоящим на одном колене передо мной и предлагающим мне стать его женой, а я быстро соглашаюсь, и мы начинаем подготовку к совместной жизни. Ничего подобного не произошло. Он написал эту записку под влиянием того мгновения, когда он увидел проделанную мной работу, и она ему понравилась. Ему надо было написать другие слова, например, «Я люблю тебя, проделанная работа».

Это я теперь такая умная, а тогда я «боролась за свою любовь, и отстаивала право быть любимой». Когда дети не получают любимую игрушку, они её требуют и плачут. Я поступала точно так же.

К концу первого месяца я стала замечать, что мой внутренний и неосознанный протест, стал вызывать во мне раздражение и злость. Это всё происходило внутри, и я очень старательно прятала эти чувства глубоко в душе, в надежде обмануть саму себя.

Чем глубже мы прячем наши чувства, чем тщательнее маскируем их улыбкой и поощрением вседозволенности со стороны других людей в отношении себя, тем ярче мы манифестируем это в виде вибраций и колебаний во внешнюю среду. Что чувствовала Вселенная или чувствовал Бог? Он не мог видеть моего лица, он не мог понимать язык, на котором я говорю, но он абсолютно точно чувствовал мои вибрации. Бог любит нас и даёт нам то, о чём мы его просим своими вибрациями. Я просила Бога о чём? О рабстве, в которое я так спешила? О злости на саму себя, что так поступала? О страхе остаться одной? И, видно, Бог услышал мои молитвы и «отвалил с барского плеча» не столько, сколько я просила, а намного больше.

Прежде всего, я стала ненавидеть свою работу. Всё происходило очень быстро. Я переехала в новый офис в аэропорту. Это было подвальное помещение без окон. Единственная дверь в этот офис открывалась в достаточно узкий коридор, по которому целый день возили в больших железных открытых контейнерах мусор. Мало того что громкий металлический скрежет вращающихся колёс постоянно вызывал у меня боль в зубах и ушах, а вибрации от взлетающих самолётов вызывали у меня учащённое сердцебиение, так ещё и сильный неприятный запах гниющих продуктов, исходящий от контейнеров, постоянно проникал в офис. Но это было ещё не всё. Работники этой компании постоянно обедали в общей комнате, и запах от их разогретой в микроволновке пищи смешивался с запахами коридора. Эти запахи тщательно и постоянно перемешивались, потому что многочисленные сотрудники постоянно входили и выходили из общей комнаты офиса. Только для меня одной это было постоянное восьмичасовое место пребывания. Стало невыносимо находиться там. Я разговаривала с руководством, но они не хотели ничего менять. Для них это было дешёвое помещение, а другие обстоятельства являются всего лишь незначительными побочными эффектами.

Я рассказывала моему партнёру о том, что происходит с окружающей средой на моей работе. Он спокойно и уверенно сказал, что я должна уволиться и начать работать на себя. Ещё он добавил, что я всегда могу положиться на него и его помощь. Он так красиво сказал, он так уверенно пообещал. Я так легко поверила и так легко уволилась. Теперь уже пособия по безработице от государства ждать не приходилось – меня не уволили, я уволилась сама. Теперь я опять без работы, но уже и без пособия.

Мы были вместе уже почти два месяца. Он стал всё больше и больше задерживаться на работе. Однажды, когда он пришёл ко мне очень поздно и взглянул на сервированный стол, ожидающий его, у него начался нервный срыв. Он вдруг стал быстро говорить, что уже два месяца он приходит сюда, что он забыл о своей квартире, что он не встречается со своими друзьями, что я забрала у него свободу. Я не понимала, о чём он говорит. Два месяца он жил на всём готовом, не потратив ни одного доллара. Зачем я это делала? Я не знаю. Видно, мой извечный страх перед одиночеством постоянно делал меня душевнобольной. Он говорил мне это в тот момент, когда я, по его совету и согласно его обещанию поддержать меня, бросила свою работу, надеясь работать вместе с ним! Я сказала, что он может жить у себя, а я у себя, и мы можем встречаться когда захотим. Он ушёл тогда, так и не притронувшись к еде.

Я почувствовала облегчение, когда дверь за ним захлопнулась, – по крайней мере, не надо никого ждать.

Утром следующего дня я уже ничего не хотела. Я лежала в постели и тихо плакала. У меня не было сил, чтобы почувствовать несправедливость или злость, ненависть или разочарование. Я чувствовала только сдавливающую боль в области сердца и тупик. Тогда не было мыслей – был мир без света, полный мрак. Несколько дней мне никто не звонил. Я почти не вставала. Я опять попала в тот чёрный туннель, где нет света и нет выхода. У меня даже не было сил почувствовать страх в этой темноте, или попытаться сделать хотя бы один шаг, чтобы что-то изменить. Когда прозвенел телефонный звонок, то я вздрогнула, как от звука разорвавшейся бомбы. Это звонил он. Он хотел навестить меня. Я согласилась. Он увидел меня в таком ничтожном состоянии и решил нагрузить меня работой, чтобы у меня не было времени для депрессии. Я обрадовалась, что хоть кто-то заботится обо мне.