В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс

“Все будет хорошо”, — сказала она ментально. — “Это странно, но ты привыкнешь”.

Чашу начали передавать по кругу. Каждый делал по три глотка, после этого с ним что-то происходило, затем глаза чернели… И все возвращалось на свои места.

Когда очередь дошла до меня, я с трудом заставил себя приложиться губами к крови. Первый глоток. Я пил, стараясь не дышать носом. Пусть просто пролетит в желудок и там растворится. Второй… Вкус я все же почувствовал. Почти такой же, когда тебе разбивают губу в драке, но кровь показалась мне более тягучей, густой.

Третий глоток. Сам не понял, как, но я выпил его жадно, словно это было сладкое десертное вино, а не жижа из вен революционеров. Почему так? Что оно со мной делало? Что вообще со мной происходило?

Пищевод обожгло огненной дорогой, я вздрогнул и на миг ослеп. Но когда зрение ко мне вернулось, мир словно начал выглядеть иначе. И я чувствовал себя… другим.

Я был последним, и Мустафин забрал у меня чашу.

А затем каждый из студентов подошел ко мне и… обнял.

— Теперь ты с нами, — улыбнулась Рыба. — Настанет день, и все это уже не понадобится… Но сейчас ты — часть нас, а мы отныне — часть тебя.

Я рассеянно позволял обнимать себя и глядел на Мустафина поверх голов.

“Что это значит?” — спросил его я.

“Этот ритуал смешения крови изменил тебя. К завтрашнему утру твоя кровь изменится, и та, что хранится во флаконе у ректора, перестанет иметь на тебя влияние”.

“И это… навсегда?”

“Нет. Ритуал нужно повторять раз в месяц. Эффект временный. Это тот ошейник, о котором я тебя предупреждал, Михаил. А еще… Сегодня ты стал частью нашей семьи. Ты сам поймешь, что это значит”.

— Кречет, — тихо сказал Счастье, глядя на меня. — Пусть его теперь зовут Кречетом.

***

Вдохнув и выдохнув для концентрации, я взял совсем немного силы и натянул на себя отводящее глаза заклинание. От пристального внимания не спасет, но поможет проскользнуть.

Ранним утром в женском крыле уже кипела жизнь. Девчонки всегда просыпались пораньше, чтобы навести марафет — все эти прически, макияжи и прочее. Но сегодня ранний подъем был необязательным — двадцать третье декабря, день отъезда домой.

Всю первую половину дня должны были подъезжать машины, чтобы забрать студентов на короткие зимние каникулы. Некоторые ребята из других городов оставались в Аудиториуме, если не успевали добраться до родни или договориться о совместном праздновании с местными.

Я бесшумно поднялся на нужный этаж и, проскользнув между двумя кадками с гигантскими фикусами, принялся искать комнату Ирки. Связаться с ней ментально так и не удалось, а ночью у лестницы в женское крыло бдела Порфириевна — самая лютая из вахтерш, мимо которой даже мошка не пролетит. Слабые ранги силы на нее не действовали — видать, надыбала защитный артефакт, а использовать силу высоких уровней так открыто я не рискнул. С моим послужным списком с администрации станется придумать какое-нибудь наказание, и это окончательно разрушит планы на примирение с Ирэн.

Поэтому я крался в женский корпус ранним утром, дождавшись, пока Порфириевна уйдет гонять чаи с баранками.

Найдя нужную дверь, я аккуратно постучал. Прислушался — тишина. Мне это показалось странным, ведь обычно девчонки постоянно щебетали и должны были бурно обсуждать прошедшую вечеринку. А здесь было тихо, как в склепе. Неужели ошибся комнатой? Нет, вроде та самая…

Я сверился с часами — ну нет, точно должны были уже проснуться и вовсю собираться. Самое время для чемоданов.

— Ничего не перепутали, ваше сиятельство? — прозвучал мелодичный женский голос за моей спиной.

Я резко обернулся. Марианна Перовская в едва прикрывавшем срам домашнем халатике стояла предо мной, держа несколько пустых холщовых мешков для белья.

— И тебе доброго утра. Мне нужно поговорить с Ирой.

Перовская состроила гримасу глубочайшего сожаления.

— Ох, Соколов, боюсь, не получится.

— С какой радости?

— Это невозможно. Если, конечно, ты сейчас не отрастишь крылья или не оборотишься птицей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хватит болтать. Где она?

Перовская глянула на маленькие часики на запястье.

— Полагаю, уже у себя дома, — театрально вздохнула она. — Бедняжка так разволновалась после твоей вчерашней выходки, что решила не терять ни минуты. Ирэн уехала ночью — я сама провожала ее до автомобиля.

Наверняка и это было работой Перовской. Стерва была готова на что угодно, лишь бы лишить меня возможности объясниться с Иркой и изолировать ту от остальных.

— Куда она поехала? — зарычал я, надвигаясь на Перовскую. Всего на миг в ее глазах промелькнул страх, но она быстро взяла себя в руки. Видимо, мою рожу так перекосило, что даже эту спесивицу проняло. — Куда?

— Ты бы вел себя потише, если не хочешь нарваться на неприятности, — промурлыкала стерва. — Я ведь и на помощь позвать могу…

— Где Ирина? — уже тише и спокойнее спросил я.

— Понятия не имею. Либо в Лебяжьем, либо в городском особняке. А может еще куда отправилась — у Штоффов достаточно недвижимости, а Ирэн передо мной не отчитывается.

— Даже удивительно с учетом того, как ловко ты взяла ее в оборот, — огрызнулся я.

Больше разговаривать с Перовской был не о чем. Даже если она что-то знала, то вряд ли мне скажет — не в ее это интересах.

А мне… Мне придется перекроить все планы.

Потому что я твердо был намерен найти Ирку и поговорить с ней.

Глава 27

Арендованный представительский “Руссо-Балт” нес меня по Каменноостровскому мосту. Водитель — вышколенный мужчина средних лет в униформе и белых перчатках и бровью не повел, когда я открыл свое окно на полную, и в салон ворвался хрустящий зимний воздух.

— Желаете выбрать музыку? — спросил он приятным голосом.

— Благодарю, не стоит, — я пялился на реку и проносившиеся мимо нас изящные фонарные столбы.

Что в моем мире, что в этом трудно было поверить, что еще в начале Двадцатого века это место было глушью. Все изменилось после постройки капитальных мостов — тут же выросли доходные дома и дворцы, пролегли широкие проспекты, и местность зажила насыщенной жизнью. В моем мире этот район назывался Петроградской стороной, а здесь — Петровской.

Район этот был по большей части для купцов и мещан, но и некоторые аристократы переселились сюда, почуяв, куда дул ветер. Теперь Петроградка была почти центром города, и Каменный остров, который отдали Аудиториуму специально, чтобы тот оставался подальше от светских забав, внезапно оказался рядом в гуще развлечений.

— Ваше сиятельство, на какой адрес ехать первым делом? — уточнил водитель, пока я наслаждался видами рождественского города.

— Хороший вопрос… Я впервые сам выбираю для семьи подарки. Может вы порекомендуете подходящее место?

Это было правдой. Несмотря на традицию, что дети готовили подарки старшим родственникам из собственных карманных денег, прежний Миша предпочитал перекладывать эту ответственность на слуг. Называл, что купить, отправлял Егорушку или кого-нибудь другого в город… Мне это казалось неправильным. Если уж готовить подарки, то подходить с душой. Одна беда — я все еще слишком плохо знал эту версию своей семьи.

Ладно, выкрутимся. Как обычно.

Водитель понимающе улыбнулся в зеркале заднего вида.

— Разумеется, все зависит от суммы, которую вы готовы потратить на подарки.

— Увы, я студент.

— В таком случае рекомендую начать с посещения Гостиного двора — там множество лавок с товарами на любой вкус и кошелек. А затем, если вашему сиятельству ничего не приглянется, можно ознакомиться с выбором в Пассаже. Он находится как раз напротив. Место подороже, однако и эксклюзивных изделий там гораздо больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Замечательно, — кивнул я. — Тогда едем в Гостиный двор.

Мы резво пролетели весь каменноостровский проспект, выехали на Троицкий мост и обогнули Марсово поле. Летний сад спал — ворота были закрыты, статуи убрали в защитные коробы, и лишь жирные утки важно прогуливались вдоль наполовину замерзшей канавки.