Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

заставить любого вовлеченного в операцию выслушать их, начни они говорить о монстрах и демонах.

Я снова потер висок, думая о Сане. Может, нам и удалось бы объяснить происходящее в более приемлемых терминах. Например, вместо «демонов-оборотней» можно сказать что-нибудь о террористах, вступивших в обладание (ха-ха, понимаете, да?) «экспериментальными генетически модифицированными биометрическими бронекостюмами». Может, подобной информации и хватило бы для того, чтобы те отнеслись к работе серьезно.

А может, и нет. Может, напоровшись на чудище из кошмарного сна, они просто заорут как дети, забыв про координацию и прочие установки, – особенно если среди динарианцев найдется кто-нибудь, обладающий достаточными магическими способностями, чтобы от них начала выходить из строя техника. В результате мы не получим ничего, кроме паники, хаоса и побоища.

– Мысль неплохая, – сказал я Мёрфи. – Возможно, даже работоспособная мысль. Но не думаю, чтобы время ее реализации уже наступило. Рановато.

Глаза ее вспыхнули холодным синим огнем.

– И решать, когда это делать, будешь ты?

Я сделал еще глоток пива и поставил бутылку на стол.

– Похоже, так.

– И это ты мне говоришь? – возмутилась Мёрфи.

Я откинулся на спинку стула.

– Во-первых, – вполголоса сказал я, – даже если ты соберешь все это войско, максимум, на что ты можешь надеяться, это чудовищно дорогая, кровавой ценой вырванная победа. Во-вторых, пока еще есть шанс, что я разрешу всю эту ситуацию по каналам Совета – или, по крайней мере, добьюсь того, чтобы к моменту, когда полетят пух и перья, мы не находились в центре этого чертова города.

– Но ты…

– А в-третьих, – продолжал я, – я не знаю, где они.

Мёрфи прищурилась, а потом часть напряжения как-то разом покинула ее черты.

– Ты говоришь мне правду.

– Обыкновенно, да, – сказал я. – Дайте мне день или два, и я, возможно, смогу выследить их. Но до этого может и не дойти.

Она внимательно изучала мое лицо.

– Но ты же не считаешь, будто их можно отговорить от того, ради чего они сюда заявились?

– Ни в коем случае. Однако у меня есть надежда уговорить их баловаться со спичками подальше отсюда.

– А что, если кто-нибудь пострадает, пока ты будешь заниматься политикой? – спросила она. – Те, кого ты встретил вчера вечером, привлекли к себе внимание. Пока никто не пострадал, но это может измениться. Я не готова спускать такое с рук.

– Это были другие, – устало сказал я. – Эти, я думаю, особой опасности для людей не представляют. – Я рассказал ей про нападения Летних.

Она одним глотком допила остаток пива и вздохнула.

– Почему с тобой всегда все сложно?

Я скромно пожал плечами.

– Вот в чем проблема, Гарри, – тихо произнесла она. – В прошлый раз, когда эти маньяки объявлялись здесь, они оставили за собой трупы. Велось расследование. Несколько свидетелей дали довольно точное твое описание.

– И это ничем не кончилось, – кивнул я.

– Это ничем не кончилось, потому что руководила следствием я, – поправила меня Мёрфи чуть более резко. – Дело не закрыто. И если подобные события заставят к нему вернуться, я уже никак не смогу тебя защитить.

– А Столлингс?

– Джон, возможно, попробовал бы, – ответила Мёрфи. – Но в отделе внутренних расследований рвется вверх по служебной лестнице Рудольф, и если он унюхает что-то, то подымет шум на весь город, это дело заберут из нашего отдела, и мы не сможем на него влиять.

Я нахмурился, задумчиво вертя в пальцах бутылку.

– Что ж, – заметил я. – Это может все заметно усложнить.

Мёрфи закатила глаза.

– Тебе так кажется? Черт подери, Гарри. Давным-давно я согласилась с тобой, что есть вещи, в которые наш департамент лучше не вовлекать. Я обещала тебе не дудеть в свисток и не поднимать тревоги при первых признаках чего-то неестественного. – Она чуть подалась вперед, пристально глядя на меня. – Но я коп, Гарри. В первую очередь я коп. Это моя работа – охранять и защищать жителей города.

– А я что, по-твоему, делаю?

– Лучшее из всего, что ты умеешь делать, – произнесла она без злости. – Я знаю, что сердце у тебя хорошее. Но ты можешь действовать из самых что ни на есть лучших побуждений и все равно ошибаться. – Она помолчала, чтобы до меня дошло. – И если ты ошибешься, это может стоить кому-то жизни. Жизни, которую я поклялась защищать.

Я промолчал.

– Ты просил меня с уважением относиться к твоим границам, и я делаю это, – тихо продолжала она. – И ожидаю от тебя взаимного уважения. Если мне хоть на секунду покажется, что, позволив тебе разбираться с этим делом, я поставлю под угрозу чьи-то жизни, я не собираюсь тихо стоять в сторонке. Я вмешаюсь и привлеку к делу все силы, до которых смогу дотянуться. И если я это сделаю, я ожидаю от тебя стопроцентной поддержки.

– И решать, когда это произойдет, будешь ты? – поинтересовался я.

Она смотрела на меня, не дрогнув. Ни капельки.