Апокалипсис от Владимира - Владимир Соловьев

— …происходит что-то не совсем правильное?

— Серж, это твоя страна, — ответил я, — ты знаешь всех. Что неведомое тебе может здесь происходить?

Президент отстранился, видимо, отвык слушать возражения. Но поняв, что в моих словах нет подвоха и намерения его оскорбить, продолжил:

— Конечно, ты прав, но Эчмиадзин я не контролирую. У нас отличные отношения с Гарегином, католикос — довольно продвинутый, если так можно выразиться, человек, и нам удается договориться по многим вопросам. Особенно если речь идет о строительстве церквей. Знаешь, многие армяне, живущие за границей, стремятся построить в своих родовых деревнях церкви, и мы их поддерживаем. Но в последнее время Эчмиадзин изменился. Появились новые люди, сначала я даже подумал, что они из Иерусалима. С одной стороны, ничего удивительного в этом нет, ведь там несут послушание многие армяне, но эти люди точно не из наших!

— Пока все звучит вполне нормально, — сказал я, — что тебя смущает?

— Строительство, которое они затеяли в последнее время. Зачем при ремонтных работах в Храме использовать материалы, использующиеся для строительства бункера? Да и стены разрослись. Некоторые дополнительные строения все больше напоминают элементы укрепрайона, а не монастыря.

— А ты католикоса спрашивал?

— Да, и ответы прозвучали странные. Пожалуй, впервые мне посоветовали заниматься светскими делами и не вмешиваться в духовную жизнь. Только, как бывший министр обороны, я тебе так скажу — эта духовность порохом попахивает!

— Копье там?

— Два возможных места, — ответил Серж. — Или там, под алтарем, или в обители Гегардаванк, что в переводе значит «монастырь копья». Там копье хранилось до тринадцатого века. Я бы лично использовал обитель. Природная крепость, церковь вырублена в скале, огромное количество пещер — можно что угодно запрятать. И защищать удобно.

— Думаешь, католикос что-то замышляет?

— Я тебе по-другому скажу — к чему-то готовится! Тебе людей в помощь дать? У меня есть хорошие бойцы…

— Я знаю, Серж, спасибо, но войны не будет. А если вдруг что-то и случится, я не хочу, чтобы тебя попрекали междоусобицей.

На лице Сержа промелькнула улыбка. Его мысли читались и без моих способностей — подумаешь, междоусобица, в этой игре ценится только победа, кто помнит мотивацию неудачников? Историю пишут в интересах победителей.

— Смотри, Володя-джан, — Саркисян улыбнулся, — люди есть. Если что, смогут подсобить.

— Хорошо, будь по-твоему, — согласился я.

Не захотел я спорить. Сержа можно понять — приезжают тут всякие, одних отпускать опасно. А так — с людьми надежнее. Могут и подсобить, а если возникнет необходимость, то и посмотреть. Я обернулся к своим бойцам:

— Ребята, пора! В первые машины не садиться, в последнюю тоже. Кортеж пойдет пустой, мы следом на микроавтобусе. Дистанция пятьдесят метров. Дорогу не перекрывать, мигалки не включать, дорожную полицию отозвать!

Серж с уважением посмотрел на меня:

— Думаешь, ТАК серьезно?

— Посмотрим, — мрачно ответил я. — Очень хотелось бы ошибиться.

ГЛАВА 41

Моя команда погрузилась в микроавтобус со скользящими вдоль борта дверьми. Водитель хотел было закрыть их, но я его удержал. Илья сел вперед, на пассажирское место, и опустил стекло. Ребята поняли, что шутки плохи, и приготовились к серьезной заварухе — перстни у них на пальцах налились багровым огнем и стали тяжело пульсировать в такт ударам сердец.

Машины черной змеей начали лениво выползать из ворот аэропорта. Впереди шел тяжелый «Лендкрузер», за ним следовали три «Мерседеса», а замыкала кортеж вальяжная «Тойота Прада». Поодаль от иномарок двигался наш неприметный микроавтобус с опущенными стеклами — на улице было лето, а неработающий кондиционер в Армении совсем не редкость. Хотя погода стояла замечательная! Яркое солнце ласкало наши лица, вдали красовался Арарат, а зелень на улицах жизнеутверждающе сбивалась в кудрявые тучки. Только далеко в небе, по ходу нашего движения, собирались темные облака, и это было не простое атмосферное явление.

От аэропорта до Эчмиадзина на машине рукой подать — меньше четверти часа пути. Мы быстро миновали замок советской эпохи, украшенный колоннами, и местную церковь. Спустя десять минут перед нами открылся вид на старый монастырский комплекс. Машины кортежа притормозили и стали плавно поворачивать, чтобы заехать на стоянку. Наш фургон продолжал держать безопасную дистанцию. Машина за машиной вся колонна остановилась на парковке перед монастырем, где вразнобой стояло несколько старых и невзрачных автомобилей еще советской сборки. Дальше надо было идти пешком, проходя через маленькую калитку, оставленную в свежеотстроенной бетонной стене.

Илья радостно выдохнул: — Ну, вроде доехали!

Не успел он договорить, как прогремел оглушительный взрыв, лукавым эхом передразнив необдуманный вздох облегчения. За ним последовал второй, третий, а потом еще и еще. Стоявшие на парковке древние колымаги явили миру свое подлинное лицо и, извергая пламя и разбрасывая смертоносные осколки, одна за другой стали подниматься в воздух. Парковка в одночасье покрылась дымом, битым стеклом и темно-серой пылью, через которую с трудом пробивались мощные языки пламени. Кому-то из бойцов Сержа удалось выскочить из этого ада, но по ним со стороны калитки немедленно открыли огонь из автоматического оружия. Завязался бессмысленный бой.

Жалкие глупцы! Идиоты! Черви, возомнившие о себе невесть что! С кем решили тягаться, чьей воле противиться? Небось, еще и пули серебряные отлили, да чесноком все обложили. Олухи. Я и так был зол, а стал свиреп. Гнев в моей душе клокотал и рвался на волю. Я начал меняться, и мои мальчишки преобразились вместе со мной. Не сговариваясь, мы рывком взлетели над местом боя метров на двести, легко пробив головами крышу фургона. Вид наш внушал ужас: огромные, снежно-седые и в роскошных хитонах, мы походили на мифических предводителей небесного воинства, призывавших своих бойцов на битву. Впервые мы с ребятами сражались плечом к плечу, и это было в высшей степени необычное чувство. Мы никогда не обсуждали возможность ведения совместных военных операций, и тем не менее действовали как хорошо отлаженный механизм. Взлетев над полем боя, мы подняли руки крестом, образовав тем самым огромный магический квадрат.

Мятежники сразу же увидели парящих в воздухе врагов и нажали на спусковые крючки АКМов, а кто-то темнокожий, с монашеским клобуком на голове, даже навел на меня гранатомет. Раздались торопливые хлопки, и смертоносный свинец вперемешку с серебром (все-таки я оказался прав!) устремился к нашим телам. Пули и снаряды неминуемо поразили бы нас, но на подлете они сталкивались с непреодолимой тугой преградой и, всхлипнув, безвольно осыпались вниз.

Я решил прибегнуть к помощи ангелов смерти. Проверено, зрелищно и аккуратно — процесс осуждения оставляет после себя лишь маленькую горстку блеклого пепла. В предвкушении сладкой работы мои цепные псы Страшного суда протяжно завыли. Завертелась небесная круговерть черных грозовых туч — ангелы ждали команды-приговора. Скажи: «ату!» — и останется вместо грешника пустое место.

— Пришел ваш час! — громогласно обратился я к ним, и гибкие молнии озарили мое лицо. — Воздайте каждому по заслугам его!

Черные столбы с диким ревом бросились вниз, высматривая и настигая свои жертвы. Но, на удивление, автоматные очереди, хотя и стали реже, не прекратились. К немалому изумлению, как моему, так и моих парней, пепел не усыпал Эчмиадзин. Лишь несколько грешников нашли свое последнее пристанище.

— Батальон безгрешных?! Ха-ха-ха! — Я рассмеялся, и звук моего голоса, гулко взболтав упругое пространство, осыпал камни в дальних горах.

Остроумно.

Под началом католикоса со всего света собрались лучшие сыны монофизитских апостольских церквей. Эфиопы, сирийцы, копты, армяне — все прислали своих бойцов для охраны копья. С ними, конечно, справиться можно, но надо срочно менять правила игры. Эти ребята свято блюдут традицию — и ветхозаветную, и апостольскую, без всяких новшеств последних веков. Как после Третьего собора откололись, так и держатся. Кое-кто из этих фанатиков блюдет не только воскресенье, но и субботу, да еще и помимо крещения обрезание делает. К таким по-книжному подойти довольно сложно, а спорить и вовсе бессмысленно — фанатики, одним словом. Значит, будем выводить по-другому — дустом, как тараканов. — Девственно чистый спецназ! — усмехнулся я. — Ну что же, сыны церквей апостольских, будет вам иная казнь, ведь вы достойны особого пути в преисподнюю!

Кольца на наших пальцах зазвенели, являя миру пронзительную мелодию, раздирающую душу грешников, как листок ветхой бумаги, и испустили лучи света. Соединившиеся блистающие полоски очертили грани огромного квадрата. Расширяясь, свет от колец превратился в занавес холодного огня, который гигантской ширмой закрыл собой весь Эчмиадзин. Подчиняясь моей воле, воздух внутри светящегося куба стал меняться. Кислород покидал его, устремляясь вверх, напоминая водопад, нарушающий закон притяжения Земли. Этому явлению не было физического объяснения, и вид уходящей субстанции жизни добавлял страданий задыхающимся мятежникам.