и раздраженно говорю: — Тысячу раз пожалела, что пошла тебе навстречу и согласилась доработать до конца месяца! Кирилл взлохмачивает волосы и начинает мерно расхаживать из стороны в сторону. Плотно сжатые кулаки явно торчат в карманах идеально отглаженных брюк, галстук ослаблен и болтается, как веревка, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты. Смотрю на его мельтешение и начинаю злиться еще больше, прекрасно зная, что последует дальше. «Не могу без тебя. Давай попробуем. Уже простил. Давно забыл. Вернись ко мне». Одно и то же каждый раз. Девять рабочих дней он приходит незадолго до обеда и изводит меня душещипательными разговорами. Отчаяние в его голосе больно задевает меня, Кир не хочет ничего понимать и мириться с нашим расставанием. А я, видимо, никак не могу ему доходчиво объяснить. Совесть и такое гаденькое чувство вины сжирают меня изнутри, но я держусь из последних сил и не реагирую на его уговоры вернуться. — Он вроде в отъезде? — Кир кивает на цветы, заполонившие мой кабинет. — Поэтому ты живешь у Кати? Откуда он, интересно, знает все эти подробности? На секунду потеряв его из виду, вздрагиваю, когда он оказывается слишком близко, и выставляю ладони, чтобы избежать нежеланных объятий и прикосновений. Как было в прошлый раз. При воспоминании об этом меня ощутимо передергивает. Отхожу на пару метров, увеличивая личное пространство, и его руки обнимают пустоту. — Алис, пожалуйста. — В голосе тоскливая мука. — Возвращайся домой. — Зачем? — насколько возможно спокойно спрашиваю я и обнимаю себя руками. — Чтобы ты жил иллюзиями, а я ждала встречи с другим? — Потому что этот парень — твоя ошибка! Как ты не хочешь понять? Между вами слишком много препятствий… Больше не могу все это слушать. Из Кирилла получился бы отличный палач. Он прекрасно знает, как можно задеть побольнее, и бьет словами не жалея. Ему бесполезно что-то объяснять и доказывать. Сопротивляться получается с большим трудом, но и, чувствуя за собой вину, не могу ответить грубо и поставить на место. Обрывки фраз «не сможете преодолеть», «в конце концов бросит», «наплачешься» и множество правильных слов о возрасте, детях и их отсутствии, как иглы, вонзаются в мой хрупкий панцирь и оставляют на нем едва заметные трещины. Насколько его еще хватит, я не знаю. Неприятно и больно, но слезы уже не прожигают глаза. Видимо, постепенно вырабатывается иммунитет. — Ты же взрослый человек. Почему я должна объяснять, как неразумному ребенку, очевидные вещи? Я уже говорила, что ушла не к кому-то, а от тебя. И не поступила бы так никогда, если бы могла вычеркнуть все из памяти. Если бы чуточку больше тебя любила. Если бы цинично выбирала, где мне спокойнее и привычнее… Меня трясет от злости и отчаяния. Все, чего я сейчас хочу, — остаться одной. — Уходи, пожалуйста. Даже не надеюсь на чудо, ожидая вторую волну уговоров, но Кир меня удивляет. Хмуро окидывает взглядом и идет к двери. Облегченно выдыхаю, закрываюсь на ключ и буквально падаю без сил в стоящее рядом кресло. Как же я устала от ежедневного выяснения отношений. Кирилл словно стал моим личным вампиром, придумывал изощренные пытки и высасывал энергию, но, так ничего и не добившись, уходил, чтобы завтра начать заново. А я оставалась, потерянная и опустошенная, и по крупицам собирала себя, восстанавливая душевное равновесие. Это слишком сложное испытание. Стараюсь думать о хорошем, напоминаю себе, что поступила правильно, но долгожданные спокойствие и умиротворение почему-то не наступают. Вздрагиваю от телефонного звонка, но сил, чтобы ответить, просто не осталось. Сижу и смотрю в одну точку, собираясь с мыслями. А настырный абонент продолжает настойчиво требовать моего внимания.Достаю смартфон, на дисплее высвечивается «Дибров». Невольно улыбаюсь и отвечаю на звонок. Леша такой довольный и радостный, его голос льется, словно музыка, согревает меня и неожиданно наполняет новой энергией. Заслушавшись, теряю нить разговора. — Лис, что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Леша. — Нет. Просто устала. Хочется рассказать, как я безумно соскучилась. Что ничего больше не нужно, лишь бы скорее наступило завтра. Лишь бы очутиться в его объятиях и забыть обо всем. Мое личное лекарство от всего на свете. — Ты не ответила на мой вопрос. Мы сможем увидеться? — Ну конечно, — уверенно восклицаю я, совершенно забыв, что Леша еще не знает о моем статусе свободной женщины. — А во сколько ты прилетаешь? — Лис… — смущаюсь и виновато улыбаюсь, понимая, что он уже называл время прилета. — Прости, прости. Я все прослушала. — В полдень. Что у тебя произошло? — настойчиво допытывается Леша. Кожей чувствую его волнение и тревогу. Наверное, он тоже догадался… Так и тянет довериться ему, рассказать обо всем, что так сильно мучает, но не решаюсь. Дибров слишком молод и импульсивен… а мне еще работать здесь три недели. Не хочу, чтобы разрывали на части. Стук в дверь нарушает нашу болтовню и извещает, что обеденный перерыв закончился. Грустно вздыхаю и прощаюсь с Лешей.
***
Несмотря на то, что сейчас мы с Катей живем вместе, видимся крайне редко. Точнее, за завтраком, а потом разбегаемся каждая по своим делам. Но сегодня так сошлись звезды, что мы смогли встретиться в небольшом уютном ресторанчике и поужинать. Под веселое щебетание Кати вяло ковыряюсь вилкой в салате, после всех этих выяснений отношений с Киром аппетит пропал совсем. Катя же, напротив, в ударе, заказав три разных блюда, два из них успела уже проглотить. — Ну ты чего такая кислая? Сегодня Дибров играет. Посмотрим? — предлагает она и, лукаво улыбнувшись, откидывается на спинку. Равнодушно пожимаю плечами. — Я не смотрю хоккей… — Потому что переживаешь за Лешу? — Нет, это же его работа. — Очередной обман легко срывается с моих губ. Да, переживаю! Дергаюсь каждый раз, когда к Леше применяют силовой прием. Никогда к этому не привыкну. — Алиса, ты такая неласковая. Где твоя женская хитрость? Горестно вздыхаю. Никак не могу заставить себя открыться и становлюсь заложницей собственных чувств. Страх ошибиться, вновь обжечься преследует меня и становится навязчивым. Но в то же время не могу не признать, что жду Лешу. Жажду нашу встречу. Чтобы в очередной раз убедиться в его искренности, вновь почувствовать себя любимой, единственной на всем свете, насладиться его обожающими взглядами и трепетными прикосновениями — Ты, как улитка, прячешься в свою раковину… — продолжает распекать меня Катя, словно читая мысли. — Ну и совет на будущее. — Вилкой указывает на мою тарелку. — Малокалорийная пища, конечно, здорово, но мужчину нужно кормить мясом. Это Кирилл гурман и шеф-повар одновременно, а… Кстати, как он? — Так же. — Я мимикой пытаюсь изобразить всю степень ужаса ситуации. — Понятно. Никак не успокоится, значит?
