Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И повторяются, как эхо, слова: смерть, любовь, таинство, добродетель…
Что же такое происходит?
Ничего, в сущности, особенного. Обычное заседание масонской ложи или очередная встреча в особняке на Тверской «вольных каменщиков». По примеру Западной Европы Москва обзавелась тайными ложами, в которые входили многие знатные представители московской аристократии, иногда и некоторые выдающиеся лица из разночинной среды. Москва и Петербург в свое время много спорили о целях, которые ставили масоны, учившие, что «бог - великий архитектор Вселенной», что человечество должно объединиться в одно великое братство… Масонство видоизменялось, и к нему примыкали по разным причинам, иногда по совершенно противоположным. Всем запомнилась лицевая сторона ордена, связанная с таинством, с такими его атрибутами, как циркуль, молоток, мастерок, перчатки… В России масонам одно время покровительствовал сам Павел I, но чаще масонство носило сугубо скрытный характер, было связано с антиправительственным движением, и среди московских «вольных каменщиков» мы видим таких разных людей, как друг Радищева А. М. Кутузов, архитектор В. И. Баженов, просветитель-издатель Н. И. Новиков, а позднее и некоторые из декабристов.
Кого только не повидал этот старый дом, принадлежавший в XVIII веке семье Херасковых, один из членов которой, Михаил Матвеевич, - автор знаменитой поэмы «Россиада», куратор Московского университета и крупный масонский деятель. Его окружение составляли Н. И. Новиков, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов… Дом был выстроен в 1780 году и записан на брата поэта, генерал-поручика А. М. Хераскова; в нем встречалась, веселилась, обсуждала новости, знакомилась, фрондировала, раболепствовала, пела, музицировала, читала стихи аристократическая Москва. Можно сказать, что эти двери открывала и поднималась по лестницам вся белокаменная.
Дом в послепожарной Москве перешел к Разумовским и был значительно перестроен - в облике здания Желярди подчеркнул классицистические отличия. От времен Херасковых сохранилась только средняя часть. Наиболее же известная страница из жизни дома связана с открытым здесь в начале 30-х годов московским Английским клубом, который до этого помещался на Страстном бульваре.
АНГЛИЙСКИЙ КЛУБ НА ТВЕРСКОЙ УЛИЦЕ (НЫНЕ ГОРЬКОГО) XVIII ВЕК ТЕПЕРЬ В ЭТОМ ЗДАНИИ МУЗЕЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Существует старый московский анекдот: «Какое странное название: московский Английский клуб». - «Я знаю еще более странное название, - ответствовал Пушкин, - императорское человеколюбивое общество».
Герцен в мемуарах писал, что Английский клуб менее всего английский: «В нем Собакевичи кричат против освобождения и Ноздревы шумят за естественные и неотъемлемые права дворян».
Представим себе Александра Сергеевича Пушкина, который, «как денди лондонский одет», является в Английский на Тверской. Вот-вот состоится встреча с Чаадаевым или с кем-то из англоманов разговор не обойдется без «аттической соли» и эпиграмм. Но боже, какая неожиданность - Александр Сергеевич обнаруживает свою фамилию в списке исключенных из клуба… Еще никто не знает, что именно Пушкин увековечит это здание в бессмертных стихах «Евгения Онегина»:
…вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари.
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды.
Купцы, лачужки, мужики.
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
В нескольких строках Пушкин нарисовал красочную и предельно точную картину онегинской Москвы - все имеет, каждая примета, точнейший адрес. И в наши дни спокойно дремлют, как и в дни Пушкина, «львы на воротах» особняка на улице Горького, что под номером 21.
М. М. ХЕРАСКОВ (1783 - 1807). РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ и ПОЭТ
Поднимемся по лестнице и пройдем в первую комнату, что в обиходе именуют прихожими. В дни чопорного Английского клуба здесь вывешивался список, кого лишали права ПОСС щения. Чаще всего наказанию подвергались те, кто не уплатил своевременно за билет - штраф был огромный. В один отнюдь не прекрасный вечер, как я уже сказал, Пушкин обнаружил свою фамилию в числе исключенных. Мы не знаем, как отозвался на новость поэт, обладавший «африканским» темпераментом. Во всяком случае, в письме к жене он написал: «Скажи Вяземскому, что умер тезка его, князь Петр Долгоруков, получив какое-то наследство и не успев промотать его в Английском клубе, о чем здешнее общество весьма сожалеет. В клубе не был, чуть ли я не исключен, ибо позабыл возобновить свой билет, надобно будет заплатить штраф 300 руб., а я весь Английский клуб готов продать за 200 рублей».
Досада, как видим, была велика! Позднее, когда был получен гонорар за «Историю Пугачева», Пушкин расплатился с долгами и вновь стал появляться в комнатах Английского клуба.
Далеко не всегда посещали дом на Тверской ради пустого времяпрепровождения. В общемосковской «говорильне» можно было услышать последние новости, потолковать со знающими людьми о политике и заграничных известиях. Всем было ведомо, что там ежевечерне появляется П. Я- Чаадаев, слывший «разговорщиком». Правда, Петр Яковлевич был совсем не тем, каким его знал юный Пушкин; философ-публицист к тридцатым годам изрядно выцвел, да и его католические пристрастия мало кого привлекали. Денис Давыдов написал о нем: «Маленький аббатик, что в гостиных бить привык в маленький набатик». Возле этих строк Чаадаев пометил: «Это - я». Пушкин даже находил, что Чаадаев «полысел и поглупел», - не исключено, что столь резкий отзыв о старшем друге юности, ставшем «русским католиком», был вызван эпиграммой, облетевшей залы московского Английского клуба:
Чета московских краснобаев
Михаил Федорыч Орлов
И Петор Яковлич Чаадаев
Витийствуют средь пошляков.
Много споров о происхождении фамилии героя «Горя от ума» Чацкого. Высказывалось предположение, что фамилия навеяна неким Чатским, записанным в «Журнал старшин клуба». Сходство действительно есть: Чатский - Чацкий. Павел Афанасьевич Фамусов - «Английского клоба старинный, верный член до гроба». И именно здесь, в этих залах, по словам комичнейшего персонажа комедии Репетилова, «есть общество, и тайные собранья по четвергам. Секретнейший союз… Шумим, братец, шумим».
TBЕPCКАЯ УЛИЦА (НЫНЕ ГОРЬКОГО) ВО ВРЕМЕНА ПУШКИНА. Гравюра первой половины XIX века.
Незабываемая страница, если погружаться в былое, в жизни Английского клуба (еще находившегося на Страстном бульваре) - встреча Багратиона, возвратившегося в Москву с полей европейских сражений. О ней написал Толстой в «Войне и мире»: «Большинство присутствовавших были старые почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами». Почему Петру Багратиону, ученику Суворова
