Мир доктора Ярцева - Сергей Бунеев

Выкрутил руку и обхватил цепь. Сжал посильнее и услышал приятный скрежет сминаемого металла. И тут же скрип двери нарушил мои разрушительные планы, едва успел отдернуть руку.

Прищурившись от яркого огня факела, присмотрелся к вошедшему. Ага, ожидаемое развитие сюжета, сам Его жутчайшее диктаторское величество Монах пожаловали. Только для того, чтобы факел вставить в кольцо на стене? Вряд ли. Сейчас будет описывать все тяжести плена и боль пыток, потом предложить перейти в его лагерь и сдать явки и пароли.

- Ну, здравствуй, здравствуй, интересный парень. – Не люблю я такой ласково-превосходительный тон в общении, сам им не пользуюсь и других стараюсь пресекать. – Говорить разговор будем? – Дружелюбие прямо сочилось в словах Монаха, как яд на клыках кобры.

- Будем, отчего не поговорить. Только вот неудобно как-то: я лежу, ты нет. Перейдем в одну плоскость, а? Ложись рядышком, я тут место нагрел. – А что, ему одному надо мной издеваться? – Или мне поможешь встать?

- Нет, кореш, полежи немного. – И он со всей души пнул меня тяжелым берцем в бедро. Огненной вспышкой боль проскочила до пятки и макушки. Ну не герой я, ничуть, взвыл так, что слышно должно было быть по всему кинотеатру. Сссссс... собака бешеная!!!

- Еще? Или разговор разговаривать будем в привычных мне плоскостях?

- Будем. – Ну его к его матушке, здоровье-то не казенное.

- Ты кто такой, корешок? Чьих будешь? Погоняло какое носишь? – Он присел возле меня на корточки.

- Мимо шел, никого не трогал. – Вроде и не ложь, но и правда не вся. – А тут твои как выскочат и давай драться. Стасом меня зовут.

- А вот врать тебя, Стасик, не научили, да? Как это – никого не трогал? Мамута ты оприходовал? Не ври. Ты. А вот почему он тебя не видел, ты мне вот это расскажи. – Ууу, гад, надо было все-таки Мамута в расход отправить, да засунуть в подвал какой поглубже. Подумали бы, что смылся, а тут вон оно как. – Мамут пока кричать научился, половину собственных штанов съел. Говорит, сами к нему в пасть залезли, а я вот почему-то не верю. Ну? Еще раз – ты кто такой?

Умный, зараза. Два да два сложить умеет. Сам, когда оборотень, статусные строчки над головой носит, должен понимать, что к чему.

- Да такой же, как ты, Монах. Человек, простой, только способности непростые. Как фигня эта вокруг завертелась, так и стал невидимым становиться. Прятался тут по квартирам, в магазинах подворовывал. Шел мимо, да на вас наткнулся. Отпустил бы ты меня, а? Я ж ничего плохого не сделал, Мамута твоего не списал, уйду подальше и только ты меня и видел.

- А что, давай поторгуемся. – Опа, это как? – Я тебя отпускаю, даже Мамут тебя простит, а ты нам что?

А, вот ты какой, барыжник недоделанный. Только что я тебе могу предложить, кроме своих оков? Уже собрался поюлить, задорого отдавая последние штаны, как он сам продолжил:

- А нету у тебя ничего, мил человек. Все, что нес на себе, – потерял где-то, вон штаны только рваные остались. Так что и не предлагай... Ты, Стас, такой же как и я, ты человек нового типа. Неудачно мы встретились, надо бы нам с тобой было почифирить как серьезным пацанам, тему потереть, а ты вон на моего Мамута напал, ляжки его засветил, над ним теперь кореша смеются, что его еще невидим и оприходовал. Такое у нас западло оставлять без ответки... Но нам же не воевать надо, да? Мы же мирные люди, у нас общий враг, так? А враги меняются, Стас... Тут, пока ты отдыхал, мир изменился, мы с тобой теперь не одни. Избранные... – Он усмехнулся. – Ты мне скажи, где душа твоя? – Монах постучал ногтем по кристаллу на груди. В полутьме и бегающих тенях от горящего факела видно было плохо, но цепь на шее Монаха была больше для декорации, сам кристалл нечистой души врос в живую плоть и был окружен бугристым рубцом, как после плохой операции.

Я молчал. Псих он, а не Монах. Такие резкие скачки с темы на тему, намеки на избранность лучше всего говорили, что с головой у авторитета что-то не в ладах.

- Молчишь? А в аду еще никогда не был? Могу устроить. – Он усмехнул и встал. – Жаль, что ты такой несговорчивый. Ну, надумаешь, ты только скажи.

И, внезапно, он еще раз со всей силы ткнул меня носком ботинка в тоже самое бедро. Боль молнией пронеслась по всему телу, заставив взвыть и выгнуться на пятках и затылке. Вбежавший свин со всего маха приложил меня трубой по голове и я опять отключился. Удачное окончание разговора, конструктивное, что не говори.

Следующее помещение, в котором я очнулся, было зрительным залом. Из него, также как из прошлого мной виденного глазами Тони, были вынесены все кресла. Мне же, похоже, была отведена роль главного героя в этой дурно пахнущей комедии – я, по-прежнему прикованный за руки-ноги к большой деревянной букве Х, подтянутой вверх за два края, размещался посреди сцены. Посмотрев краем глаза вбок, я увидел, что руки мои примотаны к перекладине веревкой и скотчем, так что использовать силу кулака не получится.

Со сцены мне были хорошо видны все сектанты, ровными рядами выстроившиеся на ступенях огромной лестницы, где ранее располагались кресла зрителей. Странно только они себя ведут: если раньше, в сквере, это была толпа, то сейчас все стоят стройными рядами, держат руки скрещенными на груди, головы склонили. А над каждой склоненной головой светится имя и нолик после слова уровень! Как? Что тут произошло?

Монах стоял рядом и я встретился ним взглядом. Похоже, мой приход в сознание дал толчок его задумке, потому что он резко повернулся к залу:

- Братва! – От, ё-моё, проповедник из камеры нарисовался. – Наши ритуалы не прошли даром и мы получили средство для борьбы с монстрами. Солнце погасло и мы стали другими! Смерть – это жизнь! Новая жизнь! Сегодня над нашим миром взошло новое солнце и этот мир принадлежит нам! Вы умерли, как умер я. Да, пришла пора рассказать вам, как я получил свои силы. Когда меня предали и бросили умирать, я упал на нечистую душу и очистил ее своей кровью! Я умер! Я попал в ад! Но я боролся, я победил демонов и воскрес! Вы умерли и воскресли! Вы – новая жизнь! Вы готовы поставить этот мир раком?

А даже вздрогнул, когда весь зал в один голос рявкнул “Дааа!” Оказалось, вздрагивать надо было позже. Монах указал на меня:

- Смотрите, вот наша новая жертва! Он силен! Вы видите, как он силен?

- Дааа!

- Вы – армия этого мира! Свины – гвардия этого мира! А он, – Монах вновь ткнул в меня рукой, – призовет нам элиту! – Ого, похоже, прежде чем выполнить глобальную цель нагибания мира в несвойственную ему позицию, Монах решил показать, как это делается, только с моей помощью. Этот урод подошел ко мне и прошипел:

- Я надеюсь, ты порадуешь меня еще. Кричи погромче!

И что мне оставалось делать? Вполне логично получилось, когда я плюнул ему в глаза. Да замучили уже по голове бить-то...

Очнулся я от солнечного луча, прошедшего сквозь ветки и попавшего на лицо. Но, в отличие от дня моего попадания в мир, радости мне это не доставило, защипало, как от йода в открытую рану. Жертвенный камень, на котором меня растянули, неровным полумесяцем окружали сектанты, от обилия переливающихся букв и цифр воздух над их рядами клубился туманом. Вот черти, и штаны забрали. Между моих обнаженных ног стоял Монах, задрав глаза, я увидел паскудно улыбающегося старого знакомого – Мамута, вцепившегося в дубинку. Похоже, меня сейчас будут убивать. Надеюсь, быстро.

- Ну, что ждешь, козлина? – Мамут даже дернулся от моей наглости. – Помнишь, как заигрывал со мной? Еще хочется? Видишь, я уже готов, девочка?

- Стояяяять! – Эх, не получилось. Монах быстро просек попытку неуклюжего развода Мамута на то, чтобы тюкнуть меня по голове. Его рев отрезвил налившегося темной кровью Мамута и уже занесенная для удара дубина зависла на полпути. – Заткните ему рот!

Пока тащили тряпку, я еще успел бросить Монаху:

- Не свезло тебе, тварь. Не поору!

Все равно орал, даже грязная тряпка во рту не смогла заткнуть всей боли, выплеснувшейся из меня, когда огромный тесак вонзился в пах. Спасибо Мамуту, не стал тянуть, с первого удара отправил в багрянец вируса.

Что там Монах дальше творил с моим телом, я не знаю, хотя и догадываюсь. Впрочем, мне до него дела уже не было. Вместо этого я прыгал от радости посреди красного тумана. Фиг вам, а не Стас Булгарин! Вернусь и порву всех в клочья! Эх, дайте мне два аккумулятора! Ушел, ушел!

Привычно приготовился ждать туманного кокона и спрутов, уселся на корточки. Нити тумана потянулись... и брызнули в стороны. Вокруг потемнело и я открыл глаза посреди стальной клетки внутри кинотеатра. Не понял, что этот было?

Как обычно после смерти, я был голым, вот только вместо строчки о воскрешении на ближайшей точке возврата меня уведомили, что “в связи с ограничением подвижности при смерти воскрешение произведено в месте, выбранном по желанию лица, ограничившего подвижность”. И никаких предложений насчет “согласиться или нет”. К вбитому в пол кольцу была закреплена длинная цепь, оканчивающаяся над моей щиколоткой. Похоже, рано я радовался.