Мир, покинутый богом (СИ) - Марина Сергеевна

И так. Нелепо.

Я такая глупая.

Глава 21 — Солнечный день

Незадолго до появления Максвелла в приюте, приют

— Рэй, я… — Шай взяла меня за руку. Она начала говорить тише, чем обычно. — Я просто хочу сказать, что я рада, что ты есть в моей жизни. Я бы сама не справилась в этом месте…

Я улыбнулась:

— Конечно, Шай! Это я рада, что ты есть в моей жизни. Ты просто лучик света в этом месте. И я уверена, что вместе мы справимся со всем этим.

Как же я люблю ее. Честно, не знаю, что бы я делала, если бы она не появилась в этом ужасном месте. Я не особо умею заводить друзей, а с Шай было подружиться легко. Однако я сильно беспокоюсь об ее ментальном состоянии — я понимаю, что она потеряла родителей, и это большая утрата. Но иногда у меня создаётся впечатление… будто бы у нее не все в порядке. Как же жестоко это звучит! Похоже, Рабочая революция нанесла ей тяжёлую психологическую травму, такую сильную, что это полностью поменяло её личность.

Ее отец был довольно известным человеком в широких кругах — его звали Дэвид Миллер. Это был бизнесмен, беспринципный человек, которого волновали исключительно деньги. Поэтому на Рабочей революции он был в первых рядах, кто оказался убитым толпой. По словам Шай, он был жестоким человеком, который тиранил собственную семью.

Так что, неудивительно, что Шай себя так чувствует. Я дала себе обещание, что дальше с ней все будет хорошо, я не позволю больше обижать её кому-либо. Больше никому… иногда мне кажется, что я волнуюсь за неё больше, чем за себя.

— Все выходим на улицу! — крик смотрительницы их коридора. Она открывала дверь в каждую комнату, это было слышно по скрипу и удару дверей о стены.

— Боже, ура, наконец-то на улицу! А то уже так тошно от этих стен! — сказала я радостно.

— Да ну, на улице холодно…

— Шай, уже весна! Какое холодно?! Ну-ка пошли, прогуляемся по двору!

— Но как же солнце?

— Ничего страшного, спрячусь от него в теньке! Хе-хе! Беспокоишься обо мне?

— К-конечно… ты же наполовину ангел…

— Не волнуйся за меня! — сказала я настойчиво. — Позаботься лучше о себе. Ну давай же, пойдём скорее, иначе все уйдут без нас! — я схватила Шай за руку и побежала вместе с ней в сторону собирающихся детей и смотрительниц. И, видимо, я так резко побежала, что Шай чуть не споткнулась и не упала… Но я была слишком рада! Рада, что наконец-то нас выводят на улицу! Нужно было спешить!

Все построились рядами, и все дети нашей комнаты тоже. Дальше, смотрительница вывела нас из приюта, и лучи яркого солнца ослепили меня. Это был большой двор, здесь много чего есть — небольшая детская площадка, с качелями и горкой, баскетбольное поле с кольцами, а также просто красивые распустившиеся одуванчики на траве.

Когда нас выводят на улицу, я хоть как-то могу почувствовать свободу — здесь за нами не приглядывает Надзиратель, здесь мы свободны от правил. И наконец-то можно заниматься тем, чем захочется!

Дети разбежались по двору, и я вместе с ними, предварительно натянув капюшон, что закрывал бы мою макушку от солнышка. Боже, а так хотелось бы почувствовать на своей коже это приятное тепло солнечных лучей… Как жаль, что я полуангел, а не обычный человек — постоянно в этом убеждаюсь. Одни только проблемы!

Я побежала к нашему дворику, и даже не заметила, как моя рука отпустила руку Шай — но мне это было уже неважно! Я плюхнулась на шелковистую траву, и мой взгляд переместился на голубое небо, на котором были видны немногочисленные серебристые облака. Шай подошла немного позже, она не бежала, а наоборот, спокойно пришла ко мне и присела рядом, мягко улыбнувшись:

— У тебя глаза цвета неба…

— Ой, да ладно тебе! — я звонко и слегка смущённо засмеялась. — Ложись, трава такая мягкая!

— Но там муравьи, наверное… не слишком горю желанием.

Тогда я сама потянула на себя Шай — та немного вскрикнула неожиданности, а потом упала на меня. Я ее крепко обняла, всё также смеясь:

— Муравьи безобидные и не покусают!

— Если только они не красные.

— Ой, какой же ты бываешь занудой! Смотри лучше, какое небо красивое! Боже, как же давно нас не выводили на улицу! Мне уже казалось, что мы там навечно, — я подняла руку вверх. Как же небо далеко… Странное ощущение, такое беззаботное. — Я уже задумывалась над планом побега отсюда!

— Серьезно? — Шай усмехнулась.

— Да! Может быть, где-то там, есть мой отец… — задумалась я. — Только почему тогда он не ищет меня? Непонятно. Возможно, ему наплевать. Тем не менее, мне все равно, ведь у меня есть ты! — и я начала щекотать Шай. Та взвизгнула и попыталась встать:

— Ну, Рэй, ну, ты же знаешь, что я боюсь щекотки, хватит!!! — она всё-таки смогла подняться и отойти.

— Да ладно, я больше не буду! Честно!

— Ты всегда это говоришь!

— А я честно-честно больше не буду!

— Ну, ладно… — Шай всё-таки легла рядом со мной. Я слышала счастливые крики детей рядом, как пинают мяч, играя в футбол, а ещё разговоры и смех… снаружи, когда мы были на улице, создавалось ощущение, будто бы мы в другом мире. Как же не хочется возвращаться обратно, в эти длинные и мрачные коридоры… к Надзирателю… От одной мысли о нем меня бросает в дрожь. Какой же он страшный… и как он может так поступать со всеми нами? Чем мы, обычные дети, это заслужили? Надеюсь, что когда-нибудь, Надзиратель умрёт. Я ненавижу желать людям смерти, но это был тот самый случай, когда я настолько терпеть не могу человека, что я буквально каждый день его проклинаю. Поэтому его и прозвали так — Надзиратель. У Надзирателя есть имя, и он говорил его — но никто не запомнил. А дальше повелось называть его Надзирателем…

Но ещё есть время, чтобы как следует отдохнуть от Надзирателя.

— А всё-таки… Мы могли бы действительно. Уйти отсюда, — задумчиво сказала я.

Шай на некоторое время замолчала, обдумывая мои слова… но потом задала логичный, напрашивающийся вопрос:

— Но куда мы пойдем?

— Я не знаю. Куда-нибудь… — это так отчаянно прозвучало. Куда-нибудь… Куда? В проституцию?

— Да… На самом деле, было бы замечательно обрести… Семью, — её голос стал тише. — Я так часто вспоминаю события во время Рабочей революции, что мне начинает казаться, что эти воспоминания на всю жизнь со мной. Я не любила своего отца, но…