Каштаны на память - Павел Автомонов

— Опенкин. Но он поехал на встречу с командирами отрядов, а комиссар у нас Артур. Да что там думать? Двух фрицев с собой берем, а вас разве оставим? Не будет этого. Вы с нами! — решительно отрубил старшина Колотуха.

К Маргарите Григорьевне приблизилась Арина Кирилловна и перекрестила ее, а потом прижала к себе.

— Простите меня.

— Что вы? Чем вы провинились предо мной? — удивилась Тулина.

— Простите, что не могу пойти с вами… Хлопцы! Возьмите Маргариту Григорьевну, ведь теперь ее уже никакой комендант не выпустит живой!

— Мы уже решили, — ответил Рубен. — Маргарита Григорьевна пойдет с нами.

И по дороге, и в лесу Андрей все думал, почему Арина Кирилловна извинялась перед Тулиной. Ну, вызвал женщину комендант, люди ведь знали, что она жена пограничника, начальника заставы. Утаить это от оккупантов было невозможно. Да и сама Маргарита Григорьевна не скрывала, откуда прибыла на четвертый день войны.

— Что-то ты задумался, Андрей? — услышал он ласковый женский голос.

Обернулся: Маргарита Григорьевна.

— О вас думал.

— А-а… Догадываюсь. Пойми… Не каждый немецкий комендант начинает с того, что выкручивает руки тем, кого в чем-то подозревает. На моем месте просто глупо было бы стискивать зубы или твердить, что капитан Тулин — не мой муж. Если бы от этого зависел успех наших войск, я бы так и твердила: «Не знаю никакого начальника заставы капитана Тулина. Это мой однофамилец». Но ведь комендант-то хорошо знал, кого вызывает. И я не стала скрывать, что жена командира заставы. Наверное, комендант не ожидал от меня такого. Может, он думал, что жена чекиста непременно должна вцепиться ему в горло. Потом сказал: «Я могу предложить вам работу где-нибудь в учреждении». — «Спасибо, — ответила я. — Проживу и без работы. На своей земле как-нибудь пропитаюсь». Услышав это, он рассмеялся — такую нелепицу, мол, я сказала. Он предупредил, что в селах будет подметено все до крохи, что те, кому посчастливится выжить, должны работать на рейх… А еще сказал: «Мы подождем…»

— Слишком вежливый этот комендант…

— Да, — промолвила Тулина, прикусив губу и глядя на Андрея несколько растерянным взглядом. — Я ответила: «Что же, ждите!» А он: «Запомните: Красная Армия разгромлена и тут, на Украине, и там, под Москвой, и под Ленинградом!..» Меня отпустили, а комендант еще и проводил до крыльца, перед которым была толпа задержанных людей. Их удивило, что вражеский комендант попрощался с женщиной, которая вышла из комендатуры не избитой…

— Не нужно дальше! Разве можем мы хотя бы на каплю сомневаться в вашей честности? При благоприятных условиях можно было бы даже пойти к ним на работу и одновременно иметь связь с партизанами. Отряд в лесу слеп и глух, если не получает сведений из сел и городов, в которых дислоцируются войска.

— Еще на границе я знала, что ты толковый парень, хотя и был самым молодым среди бойцов. И Павел Германович так говорил даже при Лесе. Как она там?

— Все такая же. Красивая. Гордая.

— Это значит — упрямая, как и была.

— Точно.

— А как у вас между собой?

— Да ничего… Дружим… — пожал плечами Андрей, не желая вдаваться в детали. — Наша встреча в Харькове была как на вокзале, когда сошлись два поезда, следующие в разных направлениях. В такой ситуации даже не знаешь, как себя вести, что говорить, ведь до отхода — минута. А когда уже поехал, начинаешь мучиться: не так вроде и вел себя, не то сказал. В этом поезде я и сейчас, Маргарита Григорьевна.

— Ты береги себя, Андрюшенька!

— Меня тут и так все берегут. Командир даже лечиться повел в это село. Так долечил, что нас обоих немцы чуть из ясель не вытащили! — засмеялся Андрей.

6

За несколько дней почти во всех селах расположились подразделения немецких войск. Как сообщали подпольщики, они прибыли на помощь карателям в их походе против партизан. Это и было одной из причин созыва совещания представителей полтавских партизанских отрядов, действовавших к северу от железной дороги Киев — Харьков в районе Миргорода.

Совещание было не таким бурным, как в мирные дни, когда, в нем участвовал секретарь областного комитета КП(б) Украины и на котором речь шла о планах весенней посевной или хлебозаготовок. Сейчас на нивах Полтавщины шла война между партизанами и оккупантами. В эти дни нависла реальная угроза карательной экспедиции, которую фашистское командование собиралось провести, пользуясь тем, что на фронте за Харьковом установилось затишье.

Как быть отрядам в это критическое для них время конца сорок первого года, когда выпали глубокие снега, ударили морозы, когда по райцентрам и селам расквартировывались гарнизоны? Отдельные представители отрядов высказали мысль, что нужно расформировать отряды до прихода весны, уйти в подполье, чтобы перебыть зиму и сохранить силы.

— Точно! Иначе не видать нам победы, понимаешь! — выделился чей-то голос.

Шмель Мукагов, Устим Гутыря и Иван Опенкин, представлявшие отряд «ЗСТ-5», переглянулись. Шмель поднялся и увидел грузного человека, державшего на коленях пальто с большим меховым воротником. Шмель до боли прикусил губу: неужели это старший лейтенант Пужай! Тот самый Пужай, с которым они встретились где-то под Полтавой, когда еще был жив Вася Рябчиков? Все, а особенно. Андрей, которому приходилось встречаться с этим комбатом еще под Васильковом, были убеждены, что Пужай драпанул в ту осеннюю ночь, а он… вынырнул теперь как партизанский командир.

Но было и другое мнение на этом совещании: «Продолжать борьбу всеми силами и средствами. Никакие «щели» не спасут тех, кто оставит отряд, чтобы дождаться весны. Выход один — только активные действия, а в момент нападения карателей — общая оборона».

Эту мысль высказал Иван Опенкин, закончивший свое выступление такими словами:

— Снег — не только наша беда, поскольку на нем остается много следов. По снегу каратели тоже не очень-то развернутся на автомашинах. Мы же тем временем выделим группы подрывников, которые будут отвлекать на себя внимание карателей и осуществлять главную партизанскую задачу — уничтожать вражеские эшелоны и автотранспорт на дорогах. Круговая оборона в труднодоступных для врага местах — и никаких гвоздей!

— Товарищи! До чего мы дошли? — вновь вмешался Пужай. — Кто нас уму-разуму учит? Помилуй бог! Сосед по скамейке сказал мне, что звание у товарища, который, понимаешь, поучает нас, — старшина! Меня, старшего лейтенанта, командира отряда, поучать? На каком таком, понимаешь, основании?

— Угомонитесь, товарищ! — насупил брови секретарь обкома партии и повернулся к Опенкину: — Прошу, продолжайте.

— Сейчас схватил бы этого Пужая за шиворот… — прошептал Мукагов Гутыре. — А наш Опенкин и бровью не повел. И правильно, что не обращает внимания на него! Пусть себе болтает Пужай, знаем этого вояку.

— Помолчи и ты! — приказал Гутыря.

Секретарь обкома партии поднял руку, призывая к тишине, и сказал:

— Есть предложение: командиром объединенного отряда полтавских партизан назначить Ивана Осиповича Опенкина, который только что выступал, а комиссаром — секретаря Миргородского райкома партии Григория Авксентиевича. Есть другие кандидатуры?

Командиры молчали. Каждый думал о том, что тут было сказано, о том, что ожидало их за стенами этой хаты среди глубоких снегов… На совещании присутствовали и недавние майоры Красной Армии, и даже один полковник. Но секретарь обкома партии предложил назначить командиром объединенного отряда старшину. Логично ли это?

Гутыря наблюдал, как перешептывались присутствующие, как кое-кто равнодушно махал рукой, как другие, опустив головы, сидели в глубоком раздумье. Пауза затянулась. Никто не возражал против назначения Опенкина, но пока что никто и не одобрял предложения секретаря обкома. Сам же Опенкин совсем не ожидал такого поворота и чувствовал себя несколько неловко. Мукагов подмигнул ему: не отказывайся, мол, Иван.

— Так тут же есть полковник!.. — растерянно прошептал Опенкин.

— Думаешь, секретарь не знает об этом? — тоже шепотом возразил Гутыря.

— Ставлю на голосование, — нарушил молчание секретарь обкома партии. — Кто за то, чтобы командиром объединения избрать Ивана Осиповича?

Опенкин наклонил голову. Но Гутыря положил ему руку на плечо и сказал тихо:

— Смотри на руки людей, Иван, вон их сколько!

— Кто воздержался? Один, два, три.

Мукагов бросил быстрый взгляд на Пужая — он был среди этих трех. Ему вроде холодно было в этой душной хате, и он накинул на плечи пальто. «Передать бы ему привет от Колотухи и Стоколоса. Они с ним встречались раньше меня и Рябчикова. Ах, с каким шиком одет!»

Однако, когда совещание закончилось, Пужай сразу же подошел к Опенкину и поздравил его с назначением, пожал руку Гутыре и Мукагову.