Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии - Елизавета Дворецкая

– Что-то не верится, что это троллиная работа! – заметил однажды Хроар, прикидывая на ладони вес кремневого наконечника для копья. – Мне бы в самый раз, только древко хорошее вырезать. Может, это и не тролли никакие?

– А кто?

– Но люди же не сразу научились плавить железо? Хальм рассказывал. Сначала они бились дубинами и камнями, вы же знаете?

– И ты думаешь, это могли быть люди?

Хроар пожал плечами, не решаясь ничего утверждать. Впрочем, его не слишком занимал этот вопрос. А Альдона еще некоторое время молчала, потрясенная мыслью: так значит, этот высокий, с капающей водой каменный свод когда-то служил прибежищем… древним людям? Таким же людям, как она и Хроар? Их дремучим, сумеречным предкам, которые не умели плавить железо, строить дома… И что они разложили на этом каменном полу первые костры, чтобы их потомки через тысячелетия снова могли прийти сюда, на место, защищенное духами умерших…

Но теперь стало не до прежних обитателей пещеры. Услышав новость, переданную десятками звонких голосов, Лейкнир велел немедленно погасить костры, всем сбиться в кучу и затаиться. Сам он убежал к щели, и там Ульв, успевший проследить за передвижением двенадцати вражеских факелов, доложил ему, что те ушли на другой склон. Судя по всему, скрылись в кузнице.

Лейкнир удивился: что понадобилось фьяллям в кузнице, да еще ночью! Днем, что ли, не могли сходить, если никогда наковальни и горна не видели?

Остальные только пожимали плечами.

– Может, думают, что там-то и есть все здешние сокровища? – предположила Хильдвина, заранее смеясь. – Ну-ка, вспоминайте: там под камнем спрятан клад?

– Клада нет… – начала Альдона и вдруг ахнула: – А камень!

– Какой камень?

– Проход… Хроар! – Альдона вцепилась в брата. – Помнишь! Ты же знал! Это при тебе было! Грюла положила камень и зачаровала… Там же был выход из горы, через который ходили дверги! – бессвязно восклицала она, пытаясь связать воедино обрывки путаных воспоминаний. Когда все это происходило, она сама была грудным младенцем и знала те события только по рассказам старших. – Дверги пытались уничтожить эту кузницу, когда ее только устроили, а Грюла закрыла им дорогу и зачаровала камень, чтобы они никак не могли выйти. Но там же есть проход в гору!

Все вокруг нее хмурились, пытаясь вспомнить. Единственный оставленный факел бросал неровные отблески на сосредоточенные и встревоженные лица.

– Хм! Так и есть! – подтвердил Хальм, единственный здесь свидетель тех событий. – Была дырка из горы, и дверги лазили. Но только через ту дырку их разве что дверг и проведет!

– Тот ход сообщается с нашим? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила Альдона.

– А я почем знаю? У двергов и спроси.

Все молчали. Бежать дальше было некуда, опасность приближалась, а они даже не могли ее увидеть через каменные толщи горы.

– Кто там балуется? – строго окликнул Хроар, вдруг заметив в ближайшем боковом проходе огонек. – Сказал же – все огни погасить!

Никто не ответил. Лейкнир тронул Хроара за плечо: огонек горел выше человеческого роста, и в этом чудилось нечто знакомое. Под десятками взглядов он знакомо покачался из стороны в сторону.

– Мы должны идти? – вполголоса в тишине спросил Лейкнир.

Огонек опять покачался.

– Все?

Огонек резко метнулся в сторону.

– Только мужчины?

Опять знакомое покачивание.

– Пойдем, – сказал Лейкнир, не сводя глаз с огонька, но обращаясь к мужчинам вокруг себя. – Похоже, нам берутся показать дорогу к врагу.

Рука Альдоны соскользнула с его локтя. Ей не хотелось отпускать его и оставаться наедине с темнотой, но он, конечно, прав: они должны идти.

Лейкнир, Хроар, Хальм, Бьёрн и еще пять человек – все оставшиеся здесь мужчины – молча разобрали свое оружие и пошли вслед за огоньком. В конце длинной пещерки, которую они считали тупиковой, открылась узкая щель прохода, и они, один за другим, протиснулись в нее. Огонек по-вчерашнему плыл впереди них, не подпуская близко, но обострившийся за сутки слух Лейкнира улавливал далеко впереди топот двух тяжелых ног. А иной раз ему мерещилось, что под огоньком он различает голову и широкие плечи… кого? Человека? Дверга? Ундерберга, с бледным лицом и светящимися глазами? Да нет, ундерберги, по преданиям, были низкорослыми, а их загадочный проводник явно превосходил ростом самого Лейкнира. Это скорее великан! Вот только не слышно было, чтобы великаны хоть когда-нибудь помогали людям.

Без огня идти было трудно: приходилось вести рукой по стене и нащупывать ногами пол. Они долго шли по темных ходам, то ли промытым водой за бесчисленные тысячелетия, то ли проложенные чьими-то забытыми руками, но об этом сейчас не хотелось думать. Кое-где проход так сужался, что приходилось протискиваться боком, где-то на пути оказывалось озерцо, неглубокое, но холодное, и десятки невидимых в темноте ручьев с журчанием вливались в него со стен. Не хотелось вспоминать, сколько раз они завернули, сколько боковых ходов миновали; не хотелось задаваться вопросом, найдут ли они обратную дорогу в Пещеру Черепа, где остались те, кого они защищают, и которая за эти сутки стала их домом.

Вдруг огонек исчез. Лейкнир, шедший первым, остановился, Бьёрн натолкнулся на него. Все встали и замерли, пытаясь понять, что происходит. Было тихо, но Лейкнир не пытался идти дальше, каким-то неведомым чувством угадывая, что впереди пустота, обрыв, пропасть… Хотя, пожалуй, не очень глубокая. Никто не смел даже шепотом задать вопрос, все молча ждали.

Во тьме впереди показался другой огонь. Совсем другой – маленький, тускловатый. Он мерцал издалека и снизу, как со дна озера. За ним тянулись еще несколько таких же. Они приближались, постепенно рассеивая тьму внизу, и Лейкнир разглядел впереди широкий, глубокий котлован, похожий на чашу озера без воды. Сам он со своими спутниками стоял над пологим спуском, в нескольких шагах от края. И по дну котлована приближались люди, около десяти человек. Те самые, что обошли Кузнечную гору и через кузницу проникли внутрь. Пройдя огромную гору насквозь, каждый со своей стороны, квитты и фьялли встретились в самом сердце ее недр.

Прижавшись к каменной стене, Лейкнир и прочие напряженно ждали. Не имея при себе огня, они оставались невидимы для пришельцев, зато сами видели их почти как на ладони. Свет факелов бросал тусклые отблески на железные шлемы, на суровые, сосредоточенные лица, и Лейкнир не мог отделаться от мысли, что это не люди, а духи горы, какие-то железные тролли… Или ундерберги… Впереди шел вожак – высокий, немолодой человек с обнаженным мечом в руке, и на клинке играли синевато-белые отблески, удивительно яркие, как будто меч светился своим собственным внутренним светом.

Ни Лейкнир, ни Хроар никогда не видели Торбранда конунга, а старый Хальм молчал. Но всем стало ясно, что это он – муж ведьмы Хёрдис, убийца великана Свальнира и последний владелец Дракона Битвы, меча из кузницы темных альвов. Этот меч и вел их вперед.

Но у них имелся еще один проводник. В двух шагах перед Торбрандом конунгом двигался невысокий, плотный, приземистый человечек. Лицо его скрывал капюшон, но Лейкнир знал, что никогда раньше с ним не встречался. Человечек скользил впереди, там, куда не доставал свет факелов, и Лейкнир увидел его только благодаря «светящимся глазам» – своей внезапно обретенной способности видеть в темноте.

Но и ему трудно было уследить за таинственным проводником фьяллей: тот сливался с темнотой, и у Лейкнира рябило в глазах: казалось, никакого человечка там нет, что это тень от идущих людей падает им под ноги, бежит впереди.

Но Лейкнир знал, что это никакая не тень. Тот же глухой голос, оживший в крови, шептал ему, что это не человек, это – враг, враг, хорошо известный его предкам. Тем предкам, ундербергам, что не раз встречались с этим племенем на тропах своей загадочной бессолнечной судьбы.

Быстро перебрав в уме свои возможности, Лейкнир быстро вытащил из мешочка на поясе костяное кольцо, сунул в него палец, потом обернулся к Хроару и взял у него из рук приготовленный лук и стрелу. Стрелы эти Хроару на свадьбу подарил Хальм, и их стальные наконечники с золотой насечкой были закляты старым кузнецом и чародеем на особые случаи. Сейчас выдался как раз такой случай.

– Ты кого? – чуть слышно шепнул Хроар. – Конунга?

– Нет. Проводника, – ответил Лейкнир, поднимая лук и отступая на свободное место.

– Какого?

Лейкнир не ответил. Он уже знал, что того, приземистого, никто кроме него не видит.

Он целился, стараясь точно поймать эту скользящую тень. Вдруг проводник замер на месте и вскинул лицо, его темный взгляд ударил как будто в сердце Лейкниру. Ну, что ж, выходит, они оба видят друг друга! На миг стала видна черная борода и горящие глаза на круглом лице, и Лейкнир мгновенно выстрелил. Стрела свистнула, золотой искрой прочертила темноту и вонзилась в грудь чернобородого. Тот покачнулся, из раскрытого рта вырвался глухой крик, и тело, не сгибаясь, прямо, как каменное, завалилось вперед. Слегка хрустнуло древко, торчавшее из груди, и даже этот легкий звук отчетливо разнесся в тишине.