Безмолвная служба - Джон Паркер

Одна из подготовленных Вальтером в марте 1945 года лодок была затоплена в немецком порту Куксхафен 5 мая 1945 года. Британцы уже знали о существовании этой лодки и подняли ее к концу месяца. Ее отремонтировали, отбуксировали в Англию, перестроили и подготовили под именем «Метеорит» для оценки. Профессора Вальтера и его сотрудников перевезли из Германии в Барроу-ин-Фернесс для рекомендаций во время перестройки. «Виккерс» провела испытания, результатом которых стала постройка двух субмарин на топливе из перекиси водород, — «Эксплорер» и «Экскалибр». Они не были вооружены и строились ради скорости. Работа шла медленно. Британия испытывала финансовое давление из-за границы, в правительстве лейбористов был раздор из-за вопросов обороны в то время, когда страна была в самом плачевном состоянии. Как следствие, лодки не появились до середины 1950-х годов. Но даже при всем этом результаты были значительными: в погруженном состоянии лодка развивала скорость до 25 узлов. Однако к тому времени другие разработки и летучая природа химического вещества означали, что они уже устарели.

Америка тоже проводила эксперименты с захваченными немецкими субмаринами, тоже сосредоточенные на испытаниях скорости под водой. Лодка, похожая на экспериментальные британские субмарины, называлась «Альбакор». Она не имела вооружения, у нее был короткий толстый корпус с хорошей обтекаемостью, что позволяло ей развивать под водой наилучшую скорость при единственном винте. Высшим достижением «Альбакор» была скорость в 35 узлов. В это время, однако, ведущие державы продолжали пополнять запас новыми лодками обычной конструкции, которые своими новациями во многом были обязаны немецким лодкам XXI серии.

Американский военно-морской флот переделал 52 построенные во время войны субмарины в «Гуппи», которые должны были развивать «большую подводную скорость» («и» была добавлена для благозвучия). У этих субмарин были убраны палубные орудия и поставлена обтекаемая рубка. Было вполне ясно, что они предназначены скорее для задач разведки, чем для операций, где требовалась бы их огневая мощь. Другие усовершенствования были сделаны в области оружия и сенсоров. Торпеды, которые могли развить скорость до 50 узлов и определяли путь до мишени при помощи акустики, стали прорывом. Этими торпедами можно было управлять и с помощью команд, которые посылались им через нитеподобный провод, травившийся за ускоряющим движение снарядом. Сонар субмарины для определения как надводных кораблей, так и других субмарин, также был значительно усовершенствован.

Советский Союз тоже предпринимал значительные усилия по разработке и производству обычных субмарин. Британцев беспокоило, что при этом копируются не только новейшие немецкие подводные технологии, но также и уровень выпуска, который был у Германии во время Второй мировой войны. Первым признаком начала «холодной войны» стало предложение Сталиным первоочередной программы, которая должна была обеспечить Советский Союз постоянным мощным подводным флотом из 500 лодок. Он умер до того, как цель была достигнута, но, несмотря на это, почти 270 лодок, которые наблюдатели НАТО оценили как лодки классов «Виски» и «Зулу», были полностью построены с 1950 по 1958 год. Продолжим сравнение: с 1945 по 1970 год СССР построил больше подводных лодок, чем флоты всех остальных стран, вместе взятые, произведя общим счетом 560 новых кораблей, в числе которых были и обычные, и атомные лодки.

Быстро последовала еще одна важная разработка. Когда война близилась к концу, Тихоокеанский флот США нес тяжелые потери среди эсминцев радиолокационного дозора, и было решено переделать некоторые субмарины так, чтобы они играли их роль под водой, особенно лодки, сопровождавшие авианосцы.

Инженеры США теперь сосредоточились и на разработке ракетоносных субмарин. Крылатую ракету «Регулюс» перевозили в ангаре, и во многих отношениях она была похожа на немецкую ракету V-1 (Фау-1). Американцы играли совершенно новую роль в военных действиях под водой; потом эту роль исполняла небольшая группа ученых, работавшая над созданием ракетоносных субмарин-атомоходов.

Советский Союз тут же последовал этому примеру и установил крылатую ракету SS-N-3 «Шеддок» и ракету малого радиуса действия SS-N-4 «Шарк» на некоторые специально оборудованные лодки. Однако эти ракеты надо было выпускать, находясь на поверхности, и сами подводные лодки не могли неограниченное время оставаться под водой.

Таким образом, едва только рассеялся дым Второй мировой войны, оказалось, что подводной ветви Королевского флота следует обеспечивать полноценное присутствие на переднем крае разведывательной деятельности, поскольку начала набирать обороты «холодная война». Независимо от сокращения числа подводных лодок, обеспечивавших оборону Соединенного королевства и его вклад в недавно созданный Североатлантический альянс — НАТО, новые лодки, заказанные незадолго до конца войны, были забраны с судостроительных верфей и немедленно поставлены на боевую службу.

Адмиралтейство сочло необходимым добавить мощь обычных лодок, чтобы поддержать устаревающие классы «А», «S» и «Т», которые теперь представляли собой основу подводного флота. В 1948 году было объявлено, что основной миссией подводного флота будут являться противолодочные военные действия, и в любом случае из-за бюджетных ограничений заказ сократили до восьми новых лодок класса «Порпойс» и тринадцати лодок класса «Оберон». Как и большинство тогдашних западных разработок, они испытывали сильнейшее влияние немецкой XXI серии, причем особое ударение было сделано на скорости и — в случае «Оберон» — максимальной глубиной погружения в 198 метров. Чертежи были утверждены в 1948 году, но даже эти лодки начали появляться только после 1955 года. Все они были назначены патрульными субмаринами и оказались настоящей находкой для напряженно работавших британских верфей.

Когда была добавлена шноркельная система, лодки смогли оставаться под водой гораздо дольше. Они также были очень тихими под водой. Большое внимание обращали на внутренние шумы и простые передвижения команды. Сонары тоже были обновлены, им придали самую совершенную форму для подводного прослушивания. Лодки были снабжены системой кондиционирования для походов по всему земному шару в холодные и жаркие края. В мире возникло множество новых точек военных действий, в которых надо было принимать участие. На Дальнем Востоке распространялся коммунизм, и начался болезненный уход Британии из ее протекторатов и колоний — процесс, который закончился только в 1960-х гг.

Хотя колониальные войны были достаточно большой проблемой, вскоре должна была проявиться более важная задача подводного флота — противостояние бывшему другу, Советскому Союзу, — задача, которая станет главным делом подводного флота до конца двадцатого века. Брайан Тилли пришел во флот в 1947 году, когда ему было 17 лет, и начал учиться. Он хотел служить на подводных лодках, но его сначала отправили на эсминец «Сент-Джеймс», где его обучали военному оборудования субмарин. Наконец его перевели на подводные лодки, набираться опыта в работе с АСДИК и сонаром, на лодках классов «А», «Т» и «Порпойс», перед тем как отправить его на первую британскую атомную субмарину:

«Качества первоклассного гидроакустика — хороший слух, хорошая концентрация, да и просто интуиция. Пиано-тюнерами обычно бывали эксперты, потому что у них было ухо на то, чтобы уловить высоту и тон звука на сонаре, определяя положения корабля. Потом стало необходимо различать двигатели и фоновые шумы, и, наконец, при небольшом опыте можно было уловить разницу, скажем, между американской и русской субмаринами. Британские субмарины уже имели устройства для уменьшения шума двигателя и изоляции. Еще у нас были ботинки, которые мы называли “паровыми ботинками”, на кожаной подошве. У нас у всех в море была удобная обувь — “обезьяний наряд”, мы ее называли. Русские подлодки казались самыми шумными, особенно их двигатели, которые были грубее американских или наших. Я плавал на “Эйкерон”, одной из первых лодок класса “А”, который был гораздо лучше класса “Т”. Лодки “А” казались мне лучше, хотя они были очень плохи на поверхности. Они сильно качались, но такая лодка была гораздо удобнее, когда погружалась. Опускались на 100 футов, чтобы уйти от любого шторма на поверхности. Самый долгий патруль мог продолжаться четыре-шесть недель, и это был предел в зоне риска; мы прослушивали области северной России, собирая данные о природе сонаров и радиопередач. Задачей этих патрулей кроме шпионажа был сбор данных о передвижении подводных лодок в океане, которые можно было бы использовать в случае войны.

Затем я присутствовал при постройке и окончательной сборке “Грэмпус”, второй из новых лодок класса “Порпойс”, построенных в Биркенхеде. Условия жизни на “Грэмпус” по сравнению с лодками класса “А” были, с точки зрения старых матросов, отвратительными. Это была маленькая коробочка — из-за того, что она была нагружена дополнительными устройствами. По своим тактическим свойствам это были хорошие лодки, но они были ужасны для обитания. Сонары были большим преимуществом. У меня была новая модель оборудования. На “Грэмпус” проводилось множество экспериментов. Эта лодка была лидером, который вел к следующей стадии разработки. В обтекателе на носовой части помещался отсек с оборудованием (которая потом стала характерной чертой лодок-атомоходов). “Контора” была в субмарине, ниже, и там мы записывали на магнитофон все, что улавливали. Потом записи отправлялись на анализ, и их было все больше и больше».