Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

В 8.10 утра «Видар» внес решающий вклад в поразительный успех этого блиц-вторжения. К этому моменту корабли, с нетерпением ожидаемые капитаном Шрайбером, либо лежали на дне фьорда, либо застыли на воде, пораженные смертельными ранами. И в тот миг, когда всем казалось, что неудачная попытка захватить Осло с моря полностью провалилась, лейтенант Кемпф прорвался на судно, чтобы отправить одну из действительно исторических радиограмм Второй мировой войны.

Он сообщил Канарису о единственном светлом пятне на всей мрачной картине вторжения. Аэропорт Форнебу надежно удерживался небольшим подразделением немецких десантников, сумевших на рассвете захватить его.

Донесение Кемпфа пришло в Вольдорф, было переправлено по телетайпу в Берлин Канарису, который немедленно позвонил генералу Кейтелю в штаб Верховного командования. Лучшие части авиадесантной дивизии были оперативно отправлены в Форнебу, откуда они атаковали и захватили город, только что устоявший перед могущественной морской армадой. К 17.00 Осло был полностью в руках немцев, а Кемпф вел захватчиков к главным стратегическим объектам.

Для англичан вторжение было чем-то подобным «ливню яростных неожиданностей». Для Канариса это было разрядкой.

Он уже испытал такое в Австрии и в Судетах в 1938-м и при захвате Яблунковского перевала 26 августа 1939 года.

На сей раз он вел в счете в схватке между абвером и британской секретной службой и в личном соперничестве с Уинстоном Черчиллем.

Возвращаясь к своему вкладу в новый триумф Адольфа Гитлера, адмирал все же не был уверен, что это стоило затраченных им сил и пота.

Глава 20

ЯВКА НА ТРАУЛЕРЕ

Вечером 5 февраля 1940 года германские дипломатические миссии в каждой нейтральной стране устроили приемы для избранного круга с показом документального фильма о польской кампании. В Риме министр иностранных дел граф Чиано присутствовал на приеме в окружении «частью прогерманских деятелей, частью немецких прихвостней», – как он позднее отметил в своем дневнике.

«Это хороший фильм, – продолжал он далее, – если немцы желают лишь воспеть грубую силу, но он кажется отвратительным, когда его используют в целях пропаганды».

В Осло пропаганда была безошибочной. Фильм заканчивался картиной безжалостной бомбежки Варшавы, а титры гласили: «За это они могут поблагодарить своих английских и французских друзей».

В то же самое время разведслужбы стран Восточной Европы отмечали концентрацию немецких войск в Словакии. Немецкий военно-воздушный атташе в Венгрии генерал Куно Хериберт Фюттерер неосторожно проговорился в беседе с полковником Иштваном Уйсаси, начальником местной секретной службы, что вермахт планирует вступить в Румынию, «дабы нефтепромыслы Плоешти не попали в руки англичан».

Обмолвка была незамедлительно доведена до сведения всех заинтересованных сторон, включая англичан – через британского посла в Будапеште. Все сразу же решили, что южное направление станет главным объектом германской агрессии.

Всего лишь через четыре дня граф Чиано сухо отметил в своем дневнике, что «они не выступили против Румынии».

В действительности же демонстрация фильма о Польше и угроза наступления на юг были лишь элементами кампании дезинформации для обеспечения внезапности, являвшейся необходимой составной частью плана Йодля в отношении скандинавской авантюры.

Все сработало чудесно. «Учения на Везере» стали вехой в истории разведывательных операций, апофеозом противоборства немецких и английских разведывательных служб. В той же мере это был триумф немцев, сумевших нанести англичанам удар, сравнимый с тем, что претерпела американская секретная служба в Пёрл-Харборе девятнадцать месяцев спустя.

Было ясно, как сказал 10 апреля, когда все было кончено, начальнику главного морского штаба адмиралу Дадли Паунду Черчилль, что англичане были «опережены, поражены и обмануты».

Как же удалось немцам скрыть от англичан переброску экспедиционного корпуса в семь армейских дивизий, более тысячи самолетов и армаду в 74 боевых корабля?

Конечно же это было невозможно. Военно-морской атташе в Копенгагене, проницательный капитан Генри Мангле Денем предупреждал Адмиралтейство, что германские силы «намерены захватить Нарвик». 6 апреля немецкий транспортный корабль был обнаружен самолетами британских ВВС, когда двигался через Скагеррак в направлении Норвегии. На следующий день разведывательный самолет Королевских ВВС обнаружил флотилию немцев, направлявшуюся в сторону «Носа», мыса Линдеснес, крайней южной оконечности Норвегии. А 8-го в полдень, за двенадцать часов до времени «Ч» в Адмиралтейство пришло сообщение, что немецкий транспортный корабль «Рио-де-Жанейро» был торпедирован польской подводной лодкой «Ожел»[86], а солдаты, спасенные норвежскими рыбаками, признались, что направлялись в Берген.

Были и другие признаки, которые должны были насторожить англичан, а два из них особенно уместны для данного повествования, поскольку связаны с Джонни Оуэнсом. Когда мы расстались с ним в октябре 1939 года, он только что вернулся с явки с капитаном Риттером в Брюсселе и Антверпене с взрывателями, укрытыми в деревянных брусках, и информацией о трех агентах абвера, пропущенных в ходе облавы Скотленд-Ярда. 18 и 19 декабря он также встретился в Антверпене с Риттером, которого опять сопровождал майор Брассер. Он привез с собой «игровой материал», подготовленный его хозяевами из МИ-5, и еще 18 сообщений по самым разным вопросам, от такой жизненно важной, как расположение бензохранилищ в Бистон-Бромвиче (где, по слухам, хранилось 20 миллионов галлонов высокооктанового бензина и смазочных масел) до «случайных сведений» о слухах, что подводная лодка была захвачена неповрежденной в Ла-Манше.

Для МИ-5 игра со Сноу продолжалась без заметного прогресса. С другой стороны, согласно Риттеру, это был самый продуктивный период для Джонни. Он продолжал отправлять радиограммы почти ежедневно, хотя, конечно, часть его деятельности направлялась «Двойным крестом». Он все же сумел вновь приехать на континент на пять дней с 6 по 11 февраля 1940 года, на сей раз чтобы рассказать Риттеру о тех сведениях, что ему удалось вытащить прямо из-под носа у англичан из их собственного сверхсекретного ведомства.

Он сумел завербовать У.Н. Рольфа, британского бизнесмена, работавшего на МИ-5. От Рольфа он стал получать серьезную разведывательную информацию, впервые исходящую к немцам непосредственно из секретного ведомства и раскрывающую нескольких бельгийцев и голландцев (включая служащих авиакомпаний «Сабена» и КЛМ), которые, по данным Рольфа, работали на англичан на континенте.

В конце марта – начале апреля, когда подходило время открыть карты, англичане поручили Сноу продолжить сбор компромата, и Риттеру было послано приглашение встретиться в Брюсселе 5 апреля. Но тогда немцы были по горло заняты работой над «Учениями на Везере», а также над проектом вторжения в Нидерланды, стоявшие следующими на очереди в планах Гитлера. Риттер ответил, что не сможет встретиться с Джонни в апреле, и рекомендовал ему не предпринимать никаких поездок на континент потому, что «в период с 1 апреля и до конца месяца ожидается крупнейшая наступательная операция».

Недвусмысленное заявление майора Риттера пробудило любопытство хозяев Джонни, и они велели ему ехать, несмотря ни на что. Риттеру пришлось срочно ринуться в Брюссель.

Было 6 апреля, и оставалось всего три дня до высадки в Норвегии и пять недель до начала вторжения в Нидерланды. В ходе встречи выявилась поразительная информация.

Риттер прямо заявил Джонни, что это их последняя встреча, во всяком случае, до тех пор, пока они не найдут незатронутого войной безопасного места. Со дня на день в Европе начнется большая война, сказал он, которая коснется всех городов, в которых они обычно встречались.

– Вы имеете в виду Брюссель и Роттердам? – спросил Джонни. – Вы собираетесь…

Риттер прервал его:

– Похоже, что скоро единственным местом на земле, где мы сможем увидеться, будет какое-либо пиратское судно посреди Ла-Манша. – Это походило на шутку, но Риттер не шутил.

Более важным и прямо указывающим на Норвегию было другое обстоятельство. Подставной радист, освоивший почерк Оуэнса и работавший на ключе вместо него, значительно расширил свою деятельность в допустимых для него рамках. Поскольку он регулярно связывался с радиоцентром абвера в Вольдорфе и хорошо изучил «голос» радиостанции и почерк многих радистов, он стал регулярно прослушивать Вольдорф и записывать не только сообщения, адресованные Сноу, но и обмен радиограммами с другими агентами.

В начале апреля этот радист, обладающий острым слухом, обнаружил активный радиообмен, заинтересовавший его как своей интенсивностью, так и направленностью. Это был радиообмен Вольдорфа с «Видаром», одним из двух немецких шпионских кораблей, курсировавших в норвежских водах в ходе подготовки «Учений на Везере». Хотя это и было явным указанием, оно было проигнорировано. Из загадочного присутствия «Видара» вблизи Норвегии не было сделано никаких заключений, как не было сделано выводов из активного радиообмена, все увеличивающегося с приближением часа вторжения.