Последние дни Сталина - Рубинштейн Джошуа

Усиливая контроль над службами безопасности, Берия получал в свои руки огромную власть. Он контролировал охрану Кремля, пограничные войска, тайную полицию и ее вооруженные подразделения, и он же обеспечивал личную безопасность партийного и государственного руководства. По словам Шепилова, Берия держал под контролем «все виды правительственной и другой связи» и знал, как использовать это в своих интересах[470]. Кроме того, еще Сталин назначил Берию куратором проекта по созданию атомного оружия. Под его руководством работали ведущие ученые и инженеры страны, на строительство необходимых объектов было направлено несметное количество заключенных, и его заслугой стало первое успешное испытание советской атомной бомбы в августе 1949 года. К моменту смерти Сталина страна стояла на пороге испытания термоядерного оружия — водородной бомбы. И этот проект возглавлял Берия. Хрущеву нужно было действовать очень осторожно, чтобы Берия, обладавший огромной властью и влиянием, не догадался о плетущихся против него интригах. В противном случае заговорщики рисковали навлечь на себя его месть[471]. К июню Хрущев добился поддержки в операции по устранению Берии со стороны большинства членов Президиума, в том числе ключевой фигуры — Маленкова. Но этого было недостаточно. Чтобы арестовать Берию и охранять его на случай, если подразделения госбезопасности попытаются спасти своего шефа, им нужна была помощь армейских офицеров. Через Булганина они связались с генералом Кириллом Москаленко, командующим войсками Московского района противовоздушной обороны, и маршалом Георгием Жуковым, заместителем министра обороны. Оба согласились оказать содействие. Многие военачальники ненавидели Берию, помня, как в 1930-е годы по надуманным обвинениям были бессудно расстреляны тысячи высших офицеров. Их поддержка сыграет решающую роль в успехе заговора.

Все началось утром 26 июня в Кремле. Булганин, будучи министром обороны, сумел добиться, чтобы небольшая группа легко вооруженных старших офицеров смогла пройти в Кремль, охраняемый верными Берии частями. В кабинете Булганина их встретил маршал Жуков. Булганин и Хрущев объяснили стоявшую перед ними задачу: нужно было арестовать Берию прямо на заседании Президиума, как только они получат сигнал. Затем их проводили в приемную, из которой три отдельные двери вели в зал заседаний и кабинет Маленкова.

Маленков как председатель Президиума ЦК КПСС открыл заседание поразившим всех заявлением, что главным вопросом повестки дня будет деятельность Берии. По мнению Маленкова, Берия «хотел поставить МВД (Министерство внутренних дел) над партией и правительством… для осуществления своих преступных антисоветских целей… Органы МВД занимают в государственном аппарате такое место, которое дает огромные возможности для злоупотребления властью». Кроме того, своими попытками настроить членов Президиума друг против друга Берия грубо нарушал принципы «коллективного руководства», а во время недавних двусторонних переговоров с лидерами Венгрии и Восточной Германии Берия вел себя оскорбительно. Марк Крамер изучил множество документальных источников о том заседании и пришел к выводу, что первоначальные обвинения Маленкова «были весьма расплывчатыми, надуманными или недостаточно обоснованными», как будто Маленков и остальные члены Президиума, понимая, что им нужно избавиться от Берии, не могли решиться инкриминировать ему действительно совершенные им злодеяния.

Затем Маленков полагал, что в наказание за допущенные нарушения Берию следует лишить ряда высоких постов, включая пост министра государственной безопасности, заместителя председателя Совета министров и руководителя проекта создания ядерного оружия. Все еще не желая требовать ареста Берии, он предложил назначить Берию министром нефтяной промышленности — это была важная роль в руководстве страной, но совсем далекая от силовых рычагов.

Сформулировав первоначальный набор обвинений, Маленков призвал других членов Президиума выступить с критикой Берии. Некоторые вспомнили, как Берия пытался выдвинуться за их счет еще при жизни Сталина и как он использовал свое «привилегированное положение» главы госбезопасности для того, чтобы подорвать позиции других членов руководства. Как и ожидалось, самым прямолинейным оказался Хрущев. Он выдвинул «конкретные обвинения с личными оскорблениями и нецензурной бранью»[472].

С начала заседания прошло более двух часов, когда Маленков наконец нажал на скрытую под столом кнопку вызова, подав сигнал Жукову, Москаленко и их людям. Они вошли в комнату сразу через все три двери, чтобы предотвратить возможную попытку бегства. Под дулом пистолета Берия был задержан. Во время личного досмотра в его кармане был найден клочок бумаги, на котором он красным карандашом несколько раз написал слово «тревога». Вероятно, он надеялся как-то передать этот призыв о помощи своим людям[473]. Берию быстро увели в отдельную комнату, где вся группа оставалась до вечера, дожидаясь, пока сменится караул и Берию будет проще вывезти из Кремля. Чтобы еще больше затруднить попытку побега, у Берии отобрали ремень и срезали пуговицы на брюках, которые ему теперь приходилось поддерживать двумя руками, — унизительное и эффективное средство предотвращения внезапных действий. По приказу Москаленко в Кремль в специальных лимузинах министерства обороны провезли тридцать хорошо вооруженных солдат. Как только они взяли Кремль под контроль, Москаленко посадил Берию в один из этих автомобилей, после чего тот в сопровождении вооруженной охраны был доставлен в камеру в тюрьме Лефортово. В обстановке тревожной неопределенности, царившей вокруг операции, войскам был отдан приказ стрелять в Берию, если он попытается бежать или если попытаются вмешаться сотрудники МВД. Через несколько дней Берию под усиленной охраной перевезли в подземный двухэтажный военный бункер недалеко от Москвы-реки. На это время в город были введены подкрепления, в том числе, по данным разведки США, «двенадцать бронетранспортеров, двадцать боевых танков Т-34, двадцать три самоходные артиллерийские установки и сорок восемь военных грузовиков»[474]. Бункер, построенный под небольшим яблоневым садом, был настолько секретным, что даже Берия не знал о его существовании.

Хрущеву и остальным хватило двух недель, чтобы начать пропагандистскую кампанию против него. Но для начала они послали народу едва уловимый сигнал. На следующий день после ареста Берии все руководство страны посетило премьеру новой оперы «Декабристы» в Большом театре. Это было их первое коллективное появление на публике после похорон Сталина. (По иронии судьбы в основе сюжета была неудачная попытка государственного переворота, предпринятая в 1825 году недовольными либерально настроенными военными против царя Николая I.) Но, когда Правда 28 июня сообщила о посещении театра членами Президиума и перечислила их всех, имя Берии в списке демонстративно отсутствовало. Опытные читатели догадались, что Берия больше не в почете.

Прошла еще одна неделя, прежде чем члены Президиума дали пояснения по поводу ареста Берии пленуму Центрального комитета партии. Стенограмма их секретных обсуждений, впервые преданная огласке в 1991 году, стала ярким воплощением всей чехарды вокруг дела Берии. Как в свое время отметил Марк Крамер, совещание «было созвано противниками Берии с целью убедить Центральный комитет в том, что арест Берии был делом принципа, а не просто частью борьбы за власть»[475].

Председательствовал Хрущев, а Маленков первым обратился к собравшимся. Он задал тон, публично осудив попытку Берии «нечестно поставить МВД над партией и правительством и, как в дальнейшем все больше и больше выяснялось, в преступных целях стал пользоваться нашим стремлением к единству, к дружной работе в руководящем коллективе». Он пошел дальше их общей критики восточногерманского руководства, предпочитая «держать курс на буржуазную Германию», он проводил массовую амнистию в марте «с вредной торопливостью», освободив без всякой необходимости «воров-рецидивистов».