Пять баксов для доктора Брауна - М. Р. Маллоу

И как один кок в португальском кабачке клялся и божился, что лично видел морского змея:

– ...и вот чует наш Тим вроде недоброе, будто в спину кто смотрит. Поворачивается, – а ночью волны в тех местах светятся, светятся, говорю вам, дьявольским светом! Ну и вот, значит, посреди этого нечистого света из воды появлятся этакая змеиная голова на длинной шее, футов на двенадцать над водой. Сама тварь вроде черная, а грива у нее огненно-рыжая, лохматая, наподобие как стволы вон у тех пальм. И глаза черные, блестящие, большие, как блюдца! И этими самыми глазами смотрит тварь прямо Тиму в душу. Тот так и оцепенел. Ни рукой, говорил, пошевелить не мог, ни ногой. А тварь все плывет впереди судна, да все оглядывается, только глаза зеленым мерцают, а из пасти вода так и льется!

– А потом что? – все-таки спросил Джейк.

– Потом? – Коуэн снова оттопырил языком щеку, издав невежливый звук. – Потом вроде как ничего, нырнула обратно в море, только след по воде светится. Долго еще тот след видно было. Ребята говорили, будто сам дьявол являлся Тиму той ночью. Может, оно и так. Бедняга и до следующего лета не дожил с тех пор, как рассказал эту историю.

В общем, вместо побега получалось безобразие. Компаньоны попробовали свернуть на другую дорогу – как бы не так. Еще дважды отходили «на минутку». Убегали с ведрами, пока ирландец набирал свои. Коуэн прицепился как репей к шерстяным брюкам. День клонился к вечеру, а он все вспоминал, какие роскошные соревнования устраивали «ребята с «Энни-Лори» в смысле кто кого перепьет. Уже грузили в вельботы бочки – Коуэн все не унимался:

– ...а под ногами у меня мешался котенок, маленький такой засранец. Я его за шкирку – и швырк в окно! Жена первого помощника: «чудовище! Как вы могли!» А я ей: «Он меня не любил!» Дамочка: «Как вы можете это знать!» А я: « У него по глазам видно!»

Компаньонам казалось, что по их глазам тоже, скорее всего, уже очень хорошо видна вся глубина чувств к старому пьянице. Но тот и не думал обращать на это внимание.

– Выкинули меня на улицу, – продолжал он свой бесконечный рассказ. – Гляжу я – фонарь. Приспичило мне в тот момент по малой нужде, подошел я к нему, и только мне облегчение настало, как оказалось, оказалось, дружочки, что никакой это не фонарь, а самый что ни на есть наш капитан!

Старый ирландец расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Двое джентльменов собрались было отлучиться под первым попавшимся предлогом и дать, наконец, деру, но было поздно.

– По шлюпкам! – зычно рявкнул Хэннен.

И пока Коуэн вспоминал, как ему выбили четыре зуба и переломали все кости, искатели приключений в тоске смотрели на заходящее солнце гостеприимного берега. Который, увы, леди и джентльмены, все отдалялся и отдалялся. Вельботы пристали к «Матильде». Загремели якорные цепи. Закатное небо пламенело. Кроваво-красные, апельсиново-оранжевые и ослепительно золотые облака отражались в спокойной поверхности моря. Зелень берега осталась позади. Небо заволокло тучами, океан почернел и тяжко вздыхал, швыряясь брызгами. И только на горизонте еле-еле светлел кусочек неба.

Но длилось это недолго. Сгустились сумерки и судно в полной темноте продолжало свой путь.

Глава восемнадцатая,

в которой двое джентльменов

любуются пейзажем и философствуют

Китобой приближался к Фолклендским островам. Стоял штиль. Серо-голубая вода за бортом, серо-голубое неподвижное небо – если бы не скрип мачт, могло бы показаться, что барк стоит неподвижно. К вечеру стали попадаться островки льда. А к обеду следующего дня вдали показался берег одного из островов, серый, рыжий и зеленый. Море вокруг казалось лиловым.

Когда судно проходило вдоль острова, оказалось, что серый – камни, рыжий – лишайник, покрывающий береговые валуны, а зеленый – высокая трава, пригибающаяся от ветра. В небе носились здоровенные чайки, какие-то еще птицы.

– Альбатросы, – вдруг тихо сказал Джейк.

От этой величественной тишины, нарушаемой лишь птичьим криком и шумом океана, приумолкли даже матросы, покуривая свои глиняные трубки.

– Где, где? – компаньон закрутил головой.

И точно, подножье скал сплошь покрывали здоровенные кипенно белые птицы с черными крыльями. Звук, который издавали их желтые клювы, напоминал летнее потрескивание кузнечиков в траве.

Вдруг раздался вздох, словно предавался меланхолии великан, и фырканье. Совсем близко от борта мелькнул мокрый бок и компаньоны увидели фонтан. Над водой показался изогнутый, словно лук, хвост животного. Хвост выгибался туда и сюда, хлестал по воде, застывая время от времени, словно в задумчивости, и с брызгами скрывался. С мощным всплеском мелькала в волнах исполинская спина. Искатели приключений посмотрели друг на друга: обнаруживший добычу получал пять долларов вознаграждения. Переглянулись – и молча уставились в волны. Темное тело повернулось, мелькнув белоснежным горлом, и скрылось в пучине.

– Фонтан прямо по курсу! – раздалось с марсов.

М.Р. Маллоу повернулся лицом к палубе и задрал голову. Налетевший норд-вест немедленно попробовал схватить его за волосы и унести в море. Юноша уцепился обеими руками за борт, чувствуя, как с головы до пят покрывается мурашками. Худенькое пальтецо, которое он прикупил в счет жалованья, согревало неважно. Джейк вздохнул.

– Похоже, компаньон, спать тебе сегодня не придется, – задумчиво проговорил Дюк.

Компаньон, не глядя на него, в очередной раз завязал-развязал какой-то хитрый узел.

– Не придется, – отозвался он.

– Не раскисайте, сэр, – уксусным голосом подбодрил М.Р. – Научите меня лучше вот этак завязывать веревочку.

Вскоре после того, как вельботы ушли преследовать добычу, в холоде волн, неторопливо и плавно, словно нож в масле, появилось несколько черных-белых острых плавников, промелькнули мокрые спины. Посреди шума океана раздавались утробные вздохи, стоны и фырканье.

– Сборище, – довольно ухмыльнулся Хэннен (сборищем называлось стадо китов). – Штук десять, не меньше. Ну, ребятки, похоже, нам и карты в руки.

Охота длилась неделю. Работали не переставая. Кровь сплошным потоком лилась по палубным доскам. Китовые ребра отрубали от хребта, укладывали на специальную скамью. Усевшись в ряд, матросы круглыми железными скребками очищали кости от остатков мяса. Когда в черной воде плавали льдины, а верхушки занесенных снегом черных скал окутывали тучи. В ясный день, когда ветер быстро гнал кудряшки облаков по бирюзовому небу, а посреди фиолетовой шири океанских вод белели снега. На закате, когда, в туманном воздухе сквозь белые, серые, розовые облака пылало солнце, отбрасывая на спокойные волны золотую дорожку. Ночью, когда небо заволакивало тучами, и сквозь них лился солнечный свет, медью отражаясь на поверхности океана и сливаясь с водой так, что граница между ними становилась совсем незаметной.