Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий - Сергей Александрович Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У мамы было всегда много не только очных, но и заочных воспитанников. Четыре мальчика Вощекиных живут в Рыльске. Мама систематически помогает им в 30-х годах. Пятнадцатилетний Шурик жил у нас с 1935 года. В 1942 году он погиб на фронте. Мама помогает многим семьям: Ураевым, Филипповским и другим.
Сама мама исполнена воли, которой она дисциплинирует прежде всего себя. Она сочетала твердость с душевностью и мягкостью, сдержанность с удивительной ласковостью.
Аркадий Чернышев все время с нами. Он предельно деликатен, тактичен, отзывчив и добр, начитан. Он любит детей, он окружен студентами, по природе он — воспитатель. Ему чуждо тщеславие, пустословие. Это человек ума, сердца и дела.
Перед самым возвращением в Москву совершенно неожиданно в Муроме скончалась тетя Леля. Она должна была ехать с нами. Нам тяжело. Ведь она сыграла немаловажную роль в нашей жизни, в особенности в трудные минуты.
У меня осталась двоюродная сестра со своим сыном — маленьким Мишенькой. Ему четыре года. Они приезжают в Ижевск и едут с нами в желанную Москву. 18 апреля 1943 года мы снова дома. Живем в институтском общежитии и постепенно переезжаем на нашу милую Бронную.
Маму окружает все большее и большее количество людей: любимые Аркадий и Люба Чернышевы, Мордвинцевы, Григорьевы, Ольга Николаевна Браткова и много-много других.
В Москве у нас бывают традиционные дни. Главным из них является 6 января — это день маминых именин. К этому дню мы с Аркадием готовим для каждого из наших гостей приветствие, нередко юмористического характера: «Музыка, живопись, поэзия. Сын на футболе в растерзанных штанах». Это он пишет Вере Николаевне в адрес ее сына Мишки.
Повторяем слова: «Со всех концов России слетаются друзья, но кто ж из нас не знает 6-го января». А вот еще одно четверостишие: «У зеленой печки, возле круглого стола, ежегодно собиралась вся счастливая семья». Мама, как правило, в таких четверостишиях изображалась зайчиком: «Наш любимый зайчик только лапкою грозит, весь звериный мир ее боготворит», «Ради нас самих печется обо всех, ведь она своей душой согреет всех». И, наконец, кратенький гимн, сочиненный Аркадием, заканчивавшийся словами: «Роста совсем небольшого, с сердцем громадным, как мир, причина нашего сбора, всеобщий наш кумир».
По поводу празднования именин один из ее друзей, Кунаев, сказал так: «Все тот же дом, все тот же пруд, а в этот дом все прут и прут».
После возвращения в Москву мы каждое лето стали ездить на нашу дачу в Жаворонках. Еще в 1935 году мама совместно со своими знакомыми купила комнату и террасу. Постепенно мы расширились и обладали уже двумя комнатами и террасой, но и этого стало мало.
Дача — это мамино детище. Она сама привозила рамы, стекла, покупала инструменты, возделывала огород и выращивала цветы. Наш маленький участок благодаря маминым трудам мог служить образцом. Много цветов, прекрасно ухоженные розы, несколько яблонь и грядок клубники. Но с четырех небольших грядок клубники мы собирали по 10-12 тарелок ягод в день. Все было ухожено, все цвело и приносило плоды.
В 1935 году я тяжело, в течение трех месяцев, болел брюшным тифом. Не знаю, если бы не было мамы, остался бы я жив. Она меня выходила. А потом я поправлялся на даче, там мы провели часть лета и предвоенные годы.
В 1946 году мы решили строиться.
Конечно, мама выполняла роль главнокомандующего, физическую работу делала бригада, но без вдохновителя строительство останавливалось. Напротив нас живут Макаровы, с которыми устанавливается теснейшая многолетняя дружба.
1948 год. Мы решаем идти с Аркадием в поход на Кавказ. Наш маршрут назывался «Четырех перевалов»: Эльбрусский, Эпчик, Карачай-Ауш, Клухорский. Поход совершаем в конце августа, в горах уже приближается осень. Пусто-пусто. Людей абсолютно нет. Идем впятером. С нами Валя, Куркин и Шапочкин.
В Хосте встречаемся с мамой. Она в это время лечилась в Мацесте. Мы остановились на даче Милеевых. Нашей старинной приятельнице Лидии Александровне Милеевой вернули дачу, отобранную у нее много лет тому назад. Во время летних путешествий до 30-го года мы всегда жили у нее. Все хорошо. Но вот заболевает сыпным тифом Володя Шапочкин. Конечно, первую помощь оказывает ему мама. Мы его помещаем в больницу и уезжаем из Хосты только после того, как опасность миновала.
1949 год. Вместе с Макаровым и Аркадием мы совершаем новый переход через Кавказский хребет (перевал Донгуз-Орун). В 1950 году мы с Аркадием находились в горно-альпийском лагере в Алибеке и поднимались на Суфуруджу.
Мама — путешественница. В 1939 году она совершила переход по Военно-Осетинской дороге, поднялась на ледник, там встретилась с нашим инструктором по альпинизму Михаилом Ивановым. Тот так и ахнул и предложил ей шутя значок альпиниста, от которого она, конечно, отказалась.
В 1951 году, в октябре, мы вместе с ней поехали в Кисловодск. Там находились Мордвинцевы. Добрались на машине до Красного Солнышка и решили продолжить путь пешком. Как вы думаете, куда? На вершину «Большое седло» — 1450 м над уровнем моря. И мама дошла. Когда мы вечером спустились в район Кисловодска, именуемый «Минутка», и показывали ей вершину Большого седла, окруженную облаками, то плохо верилось, как человек в 72 года мог отправиться туда. С ней не только не сделалось дурно, но на другой день она уже поднималась на гору Машук. Шли осторожно, настойчивость и воля помогли, ничего, кроме удовольствия, от этих прогулок она не получила. Мама просила никому не говорить об этом в Москве, но мы, конечно, поспешили рассказать всем-всем.
В 1947 году на свет появилась маленькая Женечка Чернышева — еще одна ее любимая внучка. Отношение к детям у мамы было особое. Дети — цветы жизни. Испокон веков в Жаворонках мама собирает всех окрестных ребятишек. Еще до войны она ежегодно устраивала им елки с хорошим угощением. А последнее было немаловажным в тот период. Все ребятишки с нашей улицы — друзья бабы Жени. Это сторожа яблок и цветов, первые помощники в работе. Мама никогда не забывала их при дележе яблок, клубники, смородины. Впоследствии они стали взрослыми, и почти все, встречаясь с ней, говорили: «Здравствуйте, Евгения Владимировна!» или «Здравствуйте, баба Женя, вы нас не узнаете? Ведь мы всегда у вас на праздниках гуляли».
В
