Зачем нам враги - Юлия Остапенко

— Да вы в своем уме?!

Глориндель поднялся, с десяток мелких камешков скатились с его колен на землю. Эллен только теперь заметила, что он полностью собрался в дорогу и, должно быть, ждал ее пробуждения с немалым нетерпением.

— Тебя бы в людскую, — прошипел он. — Котлы чугунные драить. А лучше нужники. Там тебя отучат дрыхнуть до полудня. Когда вернемся в Калардин, напомни мне, чтоб распорядился.

В последние дни эльф пребывал в скверном настроении, которое, похоже, достигло пика — во всяком случае, Эллен надеялась, что хуже уже не будет. Отчасти она понимала, отчего он так взбешен: сегодня им пришлось ночевать под открытым небом, а этого господин эльф страсть как не любил.

Эллен же, напротив, заснула мгновенно и была настолько увлечена своими странными снами, что не особо торопилась просыпаться. Эльфа это, видимо, взбесило. Что не объясняло, впрочем, почему он не мог просто растолкать ее, когда проснулся сам, пусть бы даже и ударом сапога в бок, — нет, непременно надо было забраться на пригорок и обстреливать галькой, будто мальчишка... Оправляя сбившуюся во сне одежду, Эллен взглянула на солнце. Не так уж и поздно, с рассвета прошло часа два от силы. Эльф, несмотря на отвратительное настроение, выглядел вполне свежим — не выспался, конечно, но и не только что открыл глаза. Походило на то, что он проснулся, оделся и какое-то время смотрел на спящую Эллен, а только потом решил устроить ей суровую побудку... Последняя мысль показалась Эллен просто смешной. Стал бы он охранять ее беспокойный сон, как же... Наверное, просто бродил по лесу, может быть, ручей искал. В последнем постоялом дворе эльф выпил слишком много вина и уже вторые сутки мучился жаждой. Запас их воды он уже прикончил, а придорожные трактиры в этой части страны встречались редко. Это тоже усиливало его злость — словом, как ни крути, день не заладился с самого начала.

Понимая это, Эллен подавила желание высказать господину Глоринделю все, что она думает о его манерах, и молча забралась на коня. Да, она на него всякий раз именно забиралась — будто забор седлала, как тонко подметил эльф, и обычно его это зрелище очень веселило. Но сегодня он даже не смотрел в ее сторону, пока она, постанывая, устраивалась в седле. Они ехали почти без остановок уже пятый день, тело Эллен не было привычно к подобным нагрузкам — она чувствовала себя так, словно совсем недавно переломала все кости и теперь они срастались заново, причем неправильно. Но она не жаловалась, утешая себя мыслями, что до Тарнаса должно быть уже недалеко.

Первое время они ехали молча — Эллен не решалась начать разговор, а эльф был мрачен как туча. Когда он злился так сильно, его красивое лицо застывало словно маска, и в нем проступало что-то не совсем человеческое — в такие минуты Эллен особенно ясно видела, что он принадлежит к другой расе. Неужели ярость — основное настроение эльфов? Раз именно в этом состоянии в их облике проступают только им присущие черты... Если так — Эллен, пожалуй, была рада, что ей не суждено вернуться в Калардин и познать жизнь под их правлением. А если вспомнить обещание Глоринделя узаконить рабство... ох, нет, пожалуй, не стоит с ним сегодня вообще заговаривать, вдруг решила она. Захочет — сам заговорит. Лишь только она успела подумать это, эльф обернулся к ней и сказал:

— Это Дреддер или Бреррет? Говори уже!

Он часто начинал разговор вот так, буквально с середины фразы — словно они давно уже говорили, и он просто отвлекся на минуту. Может, поэтому Эллен всегда было трудно понять его с первого раза.

— Что?

«Дура», — отчетливо говорил взгляд Глоринделя, однако он соизволил уточнить:

— Мы едем на юг. Строго на юг, явно же, никуда не сворачивая. Там только два больших города, Дреддер и Бреррет. В какой из них мы едем?

Дреддер... Бреррет... До чего же странный язык у этих тальвардов. И не выговоришь — язык так и бегает по небу, щекотно.

— Ни в какой.

— Хватит мне уже мозги пудрить, — снова прошипел эльф. Как он это умеет... это вовсе не метафора: в самом деле очень похоже на змеиное шипение, ровно настолько, что еще можно разбирать слова, но мороз по коже продирает основательный. — Все равно я избавлюсь от тебя, как только пойму, куда именно мы едем. Рано или поздно я это сделаю. Прекрати уже держать меня за дурака!

Избавитесь, милорд, да. Я вам надоела. Знаю. Я всего лишь глупая женщина. Во мне нет... ничего такого, за что меня можно было бы терпеть. И от меня можно хотеть избавиться. Да.

Но это не так-то просто. Не верите — спросите у Рассела. Спросите у него, милорд, легко ли избавиться от глупой старой Эллен.

— Зачем вам избавляться от меня? — спросила она.

Эльф только фыркнул, не удостоив ее ответом. Эллен ехала, низко опустив голову и глядя на гриву коня, развевающуюся на ветру.

— Я же могу... пригодиться вам, — прошептала она почти в отчаянии.

— Дреддер или Бреррет? Ну, отвечай! Она стиснула зубы.

— Я сказала вам, ни один из этих городов! Мы едем в другое место.

— В другое? Хочешь сказать, моя маленькая Рослин в одиночку поперлась в глухие леса?

— Здесь нет глухих лесов. — Эллен не знала наверняка, но ей почему-то захотелось так сказать, будто она знала, что и эльфу это неизвестно точно, и это был лишний способ его позлить. Зачем ей это понадобилось, при его нынешнем-то настроении, она и сама не знала — но эффект превзошел все ожидания.

— Хватит парить мне мозги, сука! Я не собираюсь ехать с тобой дальше! Говори, куда направилась эта сраная девка, пока я из тебя дух не вытряс!

Последнюю фразу он произнес, поставив своего коня поперек дороги, вцепившись одной рукой в узду коня Эллен, а другой — в ее запястье. Эллен посмотрела на его руку. Тыльная сторона ладони эльфа было узкой, белой и безволосой. Рука аристократа. А та рука, из ее сна, была рукой воина. При этой мысли Эллен ощутила волну возбуждения, опасно граничащего с плотским. Эльф будто почувствовал это и вместо того, чтобы разразиться очередным проклятием или, того хуже, колкостями, отпустил Эллен и молча пришпорил коня. Прежде чем она успела опомниться, он обогнал ее на добрых сто шагов. Эллен перевела дух и двинулась следом, пытаясь сглотнуть гулко бившееся в горле сердце. Поведение эльфа уже нельзя было назвать просто странным — но и безумным оно все-таки не было. Скорее походило на то, что его мучило что-то, и это что-то было связано с ней... непосредственно связано, раз Глориндель все еще не бросил ее, не убил и не выбил из нее сведения, которыми она его шантажировала. Если задуматься, последнее было бы самым вероятным развитием событий. Это же так просто: загнать ей кончик кинжального острия под ноготь и мгновенно услышать заветное слово «Тарнас» — Эллен не сомневалась, что Глориндель вполне способен на это...