Мой адрес — Советский Союз! Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

— Тю, я уж подумал, ты и правда с ворами водишься, ан нет, ошибся, — усмехнулся Абрам. — Ну да ничего, жизнь длинная… А Прокурор потому, как-то на допросе у прокурора умудрился стащить у того из внутреннего кармана кителя удостоверение, и потом всем его показывал. Был раньше просто щипач Гога, а после этого случая стал Прокурором.

Я далеко не был уверен, что в будущем мне может понадобиться помощь какого-то Прокурора, но на всякий случай спросил:

— И где искать этого Прокурора, если вдруг возникнет необходимость?

— А не надо его искать. Он как маляву от меня получит — сам тебя найдёт. Ты где учишься?

— В институте, закончил первый курс радиофака.

— А фамилия?

— Покровский.

— Ну вот он сам или его человечек тебя и найдёт, а там уже договоритесь, как его искать в случае чего. А теперь бывай… Артист. Можете отдыхать спокойно, больше вас никто не потревожит.

[1] Песня «Жена французского посла» к тому времени действительно уже была написана Александром Городницким. Он сочинил её 18 мая 1970 года на борту научно-исследовательского судна «Дмитрий Менделеев».

Глава 8

Абрам сдержал своё слово, нас действительно за оставшиеся дни никто не потревожил. Мы в своё удовольствие купались, загорали, по очереди с Вадимом ныряли за крабами и мидиями, которые, казалось, здесь никогда не кончались… Даже до рапанов донырнули, хотя в этих местах они обосновались на глубине где-то от семи метров. Гуляли по окрестностям, выбрались в сам Севастополь, где хватало достопримечательностей, на фоне которых можно было сделать удачные снимки.

Причём выбирались в два захода в течение двух дней, так как одному из нас приходилось оставаться приглядывать за вещами, а хотелось, чтобы все получили на память фото на фоне раскопок Херсонеса Таврического, восстановленного в 1951 году Херсонесского маяка, у Туманного колокола, у памятника затопленным кораблям, возле Малахова кургана, на Графской пристани… Как было не посетить панораму «Оборона Севастополя 1854–1855 годов» или площадь Нахимова, с которой начинался Севастополь?! Я уж не говорю про визит на «Массандру», где мы закупились разными сортами вин. Главное — не разбить бутылки в дороге домой.

А ещё Абрам присылал лопоухого Тимоху, тот видно, был у него мальчиком на побегушках. Просил через него написать для себя слова песен Круга. Я не только слова, но и аккорды накидал. Для хорошего… вернее, правильного человека не жалко.

Так что заняться нам было чем и помимо простого лежания на песочке. Но всё — и хорошее, и плохое — рано или поздно заканчивается. Вот и наш «отпуск» подошёл к концу. Загорелые до бронзового отлива, 3-го августа мы сошли с поезда «Симферополь — Свердловск», и с вокзала поехали на такси: сначала завезли девчонок, потом добрались до общежития.

— Покровский, а тебе тут на прошлой неделе из Москвы звонили, — встретила меня новостью вахтёрша Мария Петровна. — Я сказала, что ты на юг с товарищем отдыхать уехал, вернёшься в начале августа. Вот я и телефон ихний записала, домашний, и как звать человека — тоже записала. Сказал, что будет ждать звонка.

Она протянула мне вырванный из тетради листочек с номером телефона. Хм, а звонил-то не кто иной, как сам Силантьев. Недаром я ему все свои координаты тогда оставил.

И если позвонил, значит, песня для Лещенко его заинтересовала. Жаль, с нашей вахты нельзя позвонить в другой город, а время уже семь вечера. В принципе, переговорный пункт работает круглосуточно, а Юрий Васильевич ночевать-то, думаю, в любом случае домой придёт, даже если на очередной репетиции задержится. Потому на переговорный можно сильно не торопиться.

— Как отдохнули-то? — спросила Мария Петровна. — Вижу, загорелые оба, как индусы какие-нибудь.

— Хорошо отдохнули, Мария Петровна, и даже сувенир вам привезли, — сказал я, доставая из рюкзака раковину рапана размером с ладонь. — Если приложить её к уху, то можно услышать, как морские волны накатывают на берег.

Она тут же приложила ракушку к уху.

— Ой, а и правда, как будто море шумит.

Таких ракушек мы с Вадимом привезли штук по десять каждый, не считая наших девчонок. Всё это раздарится по знакомым-родственникам. Кстати, на днях и Вадик, и я махнём на свою малую родину. Я своим в письме написал перед отъездом, что мы отправляемся на юга, и когда вернёмся — тоже написал. И подарков им в Крыму набрал разных, а не только рапановские ракушки.

А пока, разобрав рюкзаки, первым делом рванули в душ, а то ведь мылись последний раз в Чёрном море перед отъездом. Да и то, не мылись, а просто купались.

В половине девятого вечера я наконец добрался до Главпочтамта, возле которого располагался переговорный пункт. Заказал разговор с Москвой сразу на 5 минут, и уже вскоре был приглашён в кабинку.

— Евгений? Как вы удачно позвонили, я буквально только вернулся с репетиции, — услышал я в трубке голос Силантьева. — Как отдохнули?

— Хорошо отдохнули, Юрий Васильевич. А вы как на гастроли съездили?

— Хорошо съездили, — хохотнул он в трубку. — Я вам, собственно говоря, звонил насчёт вашей песни. Мы решили подготовить её к правительственному концерту к очередной годовщине Октября. И исполнять её будет Лещенко, у него действительно неплохо получается. Хотя, скажу по секрету, Муслим тоже хотел её петь, но… Желание автора — закон.

— Спасибо, Юрий Васильевич…

— Пока не за что. Скорее это я должен вас благодарить. Однако тут есть одна небольшая закавыка…

Он сделал паузу, а я напрягся. Не люблю разного рода закавыки, сиречь проблемы.

— Вы ведь не член Союза композиторов?

— Н-нет…

— Ну так вот, наш коллектив имеет право исполнять песни, написанные только членами Союза композиторов и членами Союза писателей. Да-да, такое вот негласное правило, нигде не прописанное, однако мы вынуждены его придерживаться. Как-никак ведущий эстрадный коллектив страны, — с плохо скрытой гордостью в голосе пояснил он.

— И что же теперь делать?

— До конца октября, когда будет записываться концерт, ещё есть время. Я могу посодействовать в процессе получения вами членского билета Союза композиторов, у меня имеются кое-какие связи, но для этого у вас уже должна иметься вещь, которую уже исполняют. И бога ради, не говорите мне о той вашей ресторанной песне, которую я не слышал и слышать не хочу!.. Что-нибудь более приличное у вас имеется?

— Э-э-э… Да! Наш ведущий свердловский ВИА исполняет две моих песни. В июне на концерте они звучали.

— А, ну это уже кое-что. То есть они приняты худсоветом, верно?

— Так и есть, и одна из них, думаю, вам бы точно понравилась. Возможно, вы даже захотели бы взять её в свой репертуар.

— Даже так… Хм… А вы не могли бы мне выслать в письме партитуру?

— Почему же, могу. И даже аудиозапись, мы её на магнитофон делали.

— Это было бы вообще замечательно! Ручка и клочок бумажки есть под рукой? Записывайте адрес, на который отошлёте бандероль. Присылайте наложенным платежом, я оплачу.

Я сам оплатил бандероль, чай не бедствуем. К тому же Силантьев вон как обо мне печётся, хотя, конечно, и себя не забывает. Партитуру накидал Дорнбуш, которого я срочно запряг, оторвав от всех других дел. Причём и второй песни — «Этот город» — тоже. Пусть будет, может, она приглянется Силантьеву. Жаль только, аудиозапись её сделать не успели.

Разобравшись с бандеролью, я отправился навестить родных. В Асбесте появился на три дня. Родители вообще предлагали пожить дома до начала учёбы, но я отказался. Скучновато здесь, несмотря даже на работающий без нареканий телевизор, а в Свердловске какой-никакой, а движ, как говорила молодёжь в моём будущем. Опять же, через неделю тренировки у Казакова возобновятся. Он себе тоже отпуск брал, собирался на даче с женой и внуком время провести. Рыбалка у него там, опять же, сколько раз хвалился уловом.

Естественно, о проблемах с местными я не обмолвился ни словом, по моей версии мы отдыхали 10 дней в своё удовольствие, о чём свидетельствовали фотографии, которые тут же перекочевали в семейный фотоальбом. В фотоателье я заявился сразу после возвращения из Крыма, а то так будешь каждый раз откладывать на потом — в итоге совсем не захочется этим заниматься.