Падение Тисима-Реттоо - Александр Грачёв

— Ложись! — махнул рукой Суздальцев. — Командиру третьего взвода блокировать дот!

Видно было, как там закачались метелки пырея, в траве замелькали черные бушлаты. Умолкнувший было пулемет снова затрещал. Пули косили траву, швыряя и воздух куски стеблей, срывая головки отцветающих маргариток и лютиков. Но бушлаты уже чернели на бугорке. Откуда-то справа, совсем близко, захлопали винтовочные выстрелы. Это японцы били по матросам, взобравшимся на дот. Привстав на колено, Суздальцев разглядел впереди себя траншею, изрытую воронками снарядов, и зеленеющие над ней колпаки касок уцелевших японских солдат.

— Первый и второй взводы, по-пластунски за мной! — скомандовал Суздальцев. — Огонь только по моей команде!

Ползли быстро и почти бесшумно. Винтовочные вы стрелы слышались уже совсем рядом. Увлекшись обстрелом блокировочной группы, японцы были застигнуты врасплох цепью морских пехотинцев. — Полу-у-ндра-а-а!

По всей траншее, по скатам воронок началась свалка. В воздухе мелькали приклады автоматов, штыки японских «арисак», каски, которыми некоторые моряки дрались, как кистенями. Японцы защищались с отчаянием обреченных. Суздальцев, действовал об руку с Кривцовым и Зенковым. В середине толпы размахивал саблей узколицый японский офицер — бледный, даже позеленевший от страха. Суздальцеву хотелось прорваться к нему, но его опередил Зенков. Он выскочил на бруствер я оттуда метким ударом приклада стукнул офицера по каске, и тот осел на дно траншеи. Японский солдат попытался длинным выпадом штыка поразить матроса, но Зенков успел увернуться, ухватился за винтовку японца, вырвал ее и теперь размахивал ею, словно дубиной. Зажатая со всех сторон подоспевшими на подмогу Суздальцеву моряками, толпа японских солдат подняла руки вверх.

В руках роты Суздальцева оказалось двадцать восемь пленных. Около ста японцев валялось по дну траншей и на брустверах.

Отправив пленных в тыл, Суздальцев, ни минуты не задерживаясь, повел роту вперед.

Под вечер начался штурм высоты 171. К этому времени на плацдарме накопилось достаточно наших сил, чтобы блокировать артиллерийские позиции врага на мысах Кокутан и Вакамура, и высадка десанта шла уже почти беспрепятственно. Части, штурмующие высоту 171, поддерживались не только корабельной артиллерией, но и орудиями артиллерийского полка, высадившегося в полном своем составе.

Незадолго до заката солнца на вершину высоты 171 сразу с трех сторон ворвалось несколько подразделений десантников. Среди них была и рота старшего лейтенанта Суздальцева. Почти от самого берега моря было видно в огненных лучах заходящего солнца, как на высоте затрепетали полотнища красных знамен. Это видели не только наши войска, находящиеся к северу и западу от высоты, но и японцы, потрепанные части которых окопались к югу, неподалеку от главной высоты Северного плато.

XXI. ПРОВОКАЦИЯ

На следующий день с утра дул пронизывающий ветер, моросил мелкий дождь. Но часам к десяти дождь прекратился, и небо стало проясняться. В траншеях, вырытых советскими десантниками у южного подножия высоты ночью, было сыро и холодно. Японцы с утра вяло постреливали, наши почти не отвечали. Около десяти часов утра японцы прекратили стрельбу, а вскоре над их траншеями появился белый флаг. Зная о коварном характере японской военщины, советские десантники посмеивались, наблюдая за болтающейся на ветру белой тряпицей.

Полчаса спустя на дороге, ведущей с оконечности Северного плато, показался бронированный вездеход под белым флагом. Вездеход остановился примерно на середине нейтральной зоны, и из него вышли трое. Размахивая белым флагом, они вызывали советских парламентеров.

От переднего края советских войск отделились тоже трое с белыми флажками. Впереди, в длинной шинели, высокий майор, командир отряда пограничников, за ним в плащ-накидке майор Грибанов и в такой же накидке старший лейтенант Суздальцев.

— Товарищ майор, а вдруг среди них окажется ваш знакомый подполковник Кувахара? — подтрунивал Суздальцев над Грибановым. — Что вы с ним будете делать?

— Едва ли, — усмехнулся Грибанов. — Он, наверное, все еще ловит меня где-нибудь на юге острова. Или сам сбежал в Японию. Постой, постой, да это он, кажется, и ждет нас! — изумился Грибанов. — Товарищ майор, — обратился он к пограничнику, — кажется, там мой «приятель», о котором я вам рассказывал.

Парламентеров разделяло расстояние метров в двести, и Грибанов пожалел, что у него не было бинокля.

— Может, мне повернуть назад? — спросил Грибанов, замедляя шаг.

— Это почему же?

— Сбежит, стервец, после переговоров!

— Неудобно, Иннокентий Петрович, — возразил майор-пограничник. — Вдруг ни с того, ни с сего один парламентер повернул назад. Это может показаться подозрительным. К тому же вы наш переводчик.

До японских парламентеров оставалось метров пятьдесят, когда майор Грибанов вполголоса решительно проговорил:

— Он, стервец! Вон средний. Кажется, уже присматривается ко мне.

Подполковник Кувахара, конечно, узнал майора Грибанова. Он что-то сказал своим спутникам.

Не дойдя метров пяти до японцев, советские парламентеры взяли под козырек.

— Советские парламентеры явились, — доложил майор Грибанов по-японски. — Чем можем быть полезны?

Лицо подполковника Кувахара было очень бледным — майор Грибанов никогда еще не видел его таким. Подполковник Кувахара не мог даже как следует улыбнуться.

— О, ха! — воскликнул Кувахара. — Господин Грибанов? — сказал он по-русски. — Очень рада, очень рада увидеть вас.

— Благодарю за любезность, — ответил майор Грибанов по-японски. — С чем изводили пожаловать?

— По поручению господина командующего гарнизоном острова Минами, — взяв под козырек, напыщенно отрапортовал подполковник Кувахара по-японски, — честь имею передать советскому командованию глубокое почтение японского командования. На основании приказа свыше нам поручено начать переговоры с советским командованием о перемирии. Просим доставить нас к вашему главнокомандующему.

— Сейчас я переведу старшему начальнику вашу просьбу, — козырнул майор Грибанов и стал объяснять майору-пограничнику причину появления японцев.

Тот, выслушав, усмехнулся, потом сказал:

— Я думаю, нужно послать старшего лейтенанта, чтобы он связался с нашим командованием.

— Так и сделаем, — согласился Грибанов. — Сейчас я спрошу, согласны ли они ждать.

— Мы сограсны с вашим усоровием, — ответил по-русски Кувахара, не дожидаясь перевода.

Пока старший лейтенант Суздальцев бегал в роту, чтобы позвонить командованию, между майором Грибановым и подполковником Кувахара происходил следующий неофициальный разговор:

— Господин подполковник, как там чувствуют себя мои товарищи? Или их уже нет в живых?

— К сожалению, господин Грибанов, я не в состоянии ответить вам на этот вопрос, так как уже давно переведен на другую должность.

Грибанов недоверчиво покосился на Кувахара. Их глаза встретились. Теперь японец уже улыбался с подкупающей искренностью.

— Но вы, как заместитель командующего, — сказал Грибанов, — не можете не знать, живы они или нет?

— О да, живы.

— Что же, они в жандармерии сидят?

— Видите ли, господин Грибанов, я давно уже не заместитель командующего, с тех пор как отпустил вас.

— Кто же вы теперь? Переводчик?

— Я командующий укрепрайона, — гордо ответил Кувахара и чуть поклонился.

— Так вы, господин подполковник, утверждаете, что отпустили меня?

— Разве вы тогда не заметили, господин Грибанов? Вы вели себя, как помните, слишком гордо, и я решил вас припугнуть, как говорят русские, — Кувахара говорил убежденно и вполне искренне улыбался. — Я видел, что вас плохо вяжут, но не вмешивался… Оба весело рассмеялись.

— Теперь мы почти друзья, господин Грибанов, — заговорил подполковник Кувахара. — Скажите, как у вас тогда все получилось?

— Это не важно. Вы лучше скажите, получили ли мое письмо?

— Вы мне писали? — Кувахара в удивлении вскинул брови. — К сожалению, не получал. О, я бы немедленно ответил вам!

— У вас плохо работает почта, господин подполковник. В письме я напоминал вам о вашей ответственности за судьбу моих товарищей. Пользуюсь удобным случаем, чтобы повторить вам это. Надеюсь, вы правильно меня поняли?

— О да, о да! Как жаль, что я тогда не получил вашего письма! Я бы принял необходимые меры. Но я обещаю вам, господин Грибанов, по возвращении к себе сделать все от меня зависящее, чтобы жизни ваших товарищей ничто не угрожало.

На этом их разговор прервался. Парламентеры молча прохаживались, ожидая возвращения Суздальцева. Наконец на зеленом поле в стороне наших траншей показалась фигура в плащ-палатке и каске. Старший, лейтенант Суздальцев шел не торопясь, небрежно размахивая палкой с белым флажком. Не дойдя метров пять до майора-пограничника, он вытянулся в струнку и откозырял: