Адриан Моул: Годы прострации - Сью Таунсенд

Среда, 12 марта

Утром не смог вылезти из постели. Георгина взялась отвести дочку в школу. Они опаздывали, потому что Грейси повела себя возмутительно. Все было хорошо, пока она не увидела содержимое коробки для завтраков.

— Фу! — завопила она. — Противный черный хлеб с какими-то семечками, противный виноград с косточками и противная вода с пузырьками. Почему мне не дают шоколадный батончик, чипсы и кока-колу?

Боюсь, девочка унаследовала плохие гены моего отца, отвечающие за пищевые пристрастия. Однажды отец чуть не уморил себя голодом в отпуске на пустынном греческом острове, когда по ошибке заказал проживание в отеле, где придерживались политики сыроедения, по схеме «все включено». Иных заведений, где его могли бы накормить, на острове не обнаружилось.

В 9.35 утра зазвонил телефон. Я, едва держась на ногах, встал ответить.

Голос, как у робота, произнес:

— Если вы являетесь родителем, либо опекуном, либо лицом, ответственным за Грейси Моул, нажмите один.

Нажал один.

— С вами говорят из службы оповещения о пропусках занятий начальной школы Мангольд-Парвы. Вашего ребенка, Грейси Моул, нет в школе. Если ребенок болен, нажмите два. Если ребенок отсутствует по объяснительной записке, нажмите три. Если ребенок ушел в школу, но не появился там, нажмите четыре. Если вышеперечисленное не подходит, нажмите пять. Если вы желаете побеседовать с представителем педсостава, не звоните в промежутках после… — И тут, дневник, робот застрекотал: — Восьми тридцати и до девяти десяти; после одиннадцати десяти и до одиннадцати тридцати пяти; после двенадцати пятнадцати и до часа тридцати; после трех пятнадцати и до трех тридцати пяти. Просьба учесть, что школа закрывается в четыре часа дня. Запросы о потерянном имуществе следует подавать в промежутках между указанными выше временными сроками.

Я нажал шесть — посмотреть, что из этого выйдет.

— Начальная школа Мангольд-Парвы, — гаркнул робот, — не несет ответственности за несчастные случаи либо инциденты, произошедшие с ребенком вне территории школы.

Попытался дозвониться до Георгины, но опять нарвался на робота — ее автоответчик. Позвонил на мобильный, однако номер был занят. Ничего не оставалось, как отправиться в школу и выяснить, что же случилось с моей дочерью. Уж не бросила ли ее Георгина на проезжей части после того, как Грейси своим ужасным поведением довела мать до ручки?

Бернард вызвался пойти вместо меня, но, когда человек с такой неконвенциональной наружностью объявится на игровой площадке и спросит о Грейси, все полицейские машины Англии с воем ринутся к школе — тем более если мой жилец наденет старомодный плащ, купленный на деревенской распродаже ношеной одежды.

С Георгиной мы столкнулись у запертых школьных ворот. Оба задыхались и не могли говорить. Давненько я не бегал, и стоило остановиться, как у меня подкосились ноги. Георгина подхватила меня, подвела к автобусной остановке и усадила на деревянную скамью, исчерканную вырезанными инициалами. Затем она принялась жать на кнопку переговорного устройства, выкрикивая свое имя, и, когда ее впустили на территорию школы, я попытался прийти в себя.

Я сидел, обхватив голову руками, и вдруг кто-то поставил на скамью пакет из «Спара». Это был Саймон, наш викарий.

— Адриан, гоните прочь отчаяние. — Викарий уселся рядом, положил руку мне на плечи. Я с отвращением увидел, что его глаза полны сочувствия. — Пока есть жизнь, есть надежда, — мямлил он, — и, если вы разделите свое бремя с Господом, Он вас услышит.

Словно рекомендовал обратиться в клиентскую службу Британских телефонных линий.

Воспользовавшись случаем, я поинтересовался у Саймона, не осталось ли на кладбище незанятых семейных участков.

— Я бы предпочел удаленное место, чтобы из школы не было видно, — уточнил я. — И по возможности такой участок, чтобы на него падали лучи заходящего солнца.

Саймон сказал, что восхищается моей прагматичностью, но, увы, на захоронение существует длинный список ожидания. Однако, в случае моей прискорбной кончины, при условии, что я выберу кремацию, моим родственникам разрешат развеять меня у церковного крыльца над клумбой с розами.

Из школы вышла Георгина, она громко и гневно поносила службу оповещения о пропусках занятий за дезинформацию. Викарий поднялся ей навстречу:

— Миссис Моул, вам сейчас, вероятно, трудно приходится.

— Еще бы! Попробуйте найти человека, который будет ухаживать за жирафом по минимальной ставке.

Пока они разговаривали, я, вопреки моим правилам не лезть в чужую душу, изучал содержимое пакета Саймона: баночка вазелина, консервированные абрикосы, головка чеснока и пакет ваты.

Когда викарий удалился, жена сказала:

— Ужасно выглядишь, Ади. Давай я позвоню твоей маме, пусть она приедет и заберет тебя.

Не стыжусь признаться, дневник, я позволил моей матери доставить меня домой и уложить в постель с чашкой чая и двумя зефиринами.

Бернард, только что вернувшийся из «Медведя», предложил открыть банку супа. Когда они оба ушли, я дал волю слезам. Плакал я две минуты и тридцать одну секунду.

Пятница, 14 марта

Химия.

Решил полноценно использовать те шесть часов, что я каждый день провожу в больнице. С этой целью я откопал в сарае старый лингафонный курс русского языка. Надеюсь, к концу терапии я уже смогу бойко произнести: «Извините, не подскажете, как пройти к могиле Достоевского?»

Воскресенье, 16 марта

Обнаружил в мусорном ведре выброшенный чек. На обратной стороне (четким почерком Георгины) было написано:

Миссис Георгина Фэрфакс-Лисетт

Г. Фэрфакс-Лисетт

Георгина Фэрфакс-Лисетт

Миссис Хьюго Фэрфакс-Лисетт

ГФЛ

Дневник, это может означать только одно.

Поискал ее дневник, но не нашел. Сел на край кровати и уставился в стену. Позвонил Пандоре, но у нее был включен автоответчик:

Здравствуйте, вы позвонили достопочтенной Пандоре Брейтуэйт, бакалавру, магистру, доктору философии, члену парламента. Если вы считаете ваш звонок достаточно важным, пожалуйста, оставьте краткое, исчерпывающее сообщение продолжительностью не более тридцати секунд. Если я соглашусь с вашим мнением по поводу важности звонка, я вам перезвоню.

Оставил сообщение, сказав, что я лишился волос, прикован к постели, во рту все болит, и, похоже, моя жена влюбилась, и, вероятно, у нее роман, иначе она бы не воображала себя женой Фэрфакс-Лисетта.

Пандора перезвонила через полчаса:

— Ади, судя по твоему голосу, ты исходишь жалостью к себе. Вылезай из постели, прими душ и возьми себя в руки. Задай Георгине прямой вопрос: влюблена ли она в этого козла Фэрфакс-Лисетта, у которого мозги с горошину.

Я в точности следовал ее указаниям, пока Георгина не вернулась домой. Дневник, наверное, если бы во мне текла латиноамериканская или средиземноморская кровь, мне было бы легче обвинить жену в супружеской измене и призвать к ответу, но моя чисто английская кровь в таком деле не помощник. Я просто не знаю, как за это взяться. Весь вечер Георгина была очень мила, давала мне кубики льда, чтобы язвы во рту меньше болели.

Понедельник, 17 марта

Химия.

Утром проснулся в депрессии, меня угнетала мысль о том, что с Георгиной все равно придется поговорить о ее отношениях с Хьюго Фэрфакс-Лисеттом. Но, когда жена принесла мне чай в постель, она была уже в деловом костюме и туфлях на шпильках. Сказала, что ей пора бежать на работу «заканчивать проспект», который нужно сдать в типографию сегодня. Грейси она возьмет с собой — у Хьюго гостят дочки от первого брака, и они предложили покатать Грейси на пони.

— Значит, будете играть в «счастливую семью»[72], да? — спросил я.

— Разумеется, нет. Ты же знаешь, я ненавижу играть в карты.

— Ты знаешь, о чем я, Георгина.

Она глянула на меня так, словно хотела что-то сказать, но передумала и молча вышла.

Когда жена с дочерью отбыли, явилась мать «ухаживать за мной». Я заявил, что могу и сам отлично за собой поухаживать, но мать меня не слушала: сменила постельное белье и помогла переодеться в чистую пижаму. Умыла мне лицо и руки слегка намыленной фланелькой и уже собралась почистить мне зубы, но я вырвал у нее щетку из рук и почистил зубы сам. Прибирая в спальне и качая головой над разбросанной одеждой Георгины, мать нервно поглядывала на меня.

Я спросил, что случилось.

— Ничего, ничего, — ответила она тем неубедительным тоном, которым часто пользуются женщины.