Порочная страсть - Жаклин Бэрд

— Хорошо, Хэлина. Если серьезно, то, думаю, случившееся в ту субботу утром было неизбежно… Это был день очищения, он освободил меня от всей злобы и горечи, которые накопились за последние годы. Я сорвал красную розу и поклялся, что снова завоюю твою любовь. И, казалось, мне сопутствовал успех. Я все продумал. В тот понедельник, когда мне явно удалось заинтересовать тебя, я был на седьмом небе. Я собирался задарить тебя подарками, пригласить на романтический ужин, затем признаться, как сильно я тебя люблю.

Выражение его темных глаз убедило ее, что это правда. Она подняла свою тонкую руку и нежно обвела пальчиком контур его брови. — Карло, к тебе вернулся твой бархатный взгляд, — прошептала она тихо.

— О, Хэлина, он всегда тебя ждал. Только ты была слишком слепа, чтобы заметить его, — сказал он с хрипотцой.

— Моя вина, что сомневалась в Тебе, — пролепетала она.

— Ах, женщина, и поделом тебе чувствовать себя виноватой. Я мог бы задушить тебя в ту ночь, — заявил он. В его голосе зазвучала прежняя самонадеянность. — Для сицилийского мужчины уважение — это все. Не думаю, чтобы меня когда-нибудь в жизни так оскорбляли, как в тот раз, когда ты выскочила из этого магазина, — сказал он мрачно. — Как, черт возьми, пара неосторожных слов может вызвать такой скандал? — вздохнул он и добавил:

— Собственно, главная причина всех наших проблем — что мы слушаем других, боготворим чужое мнение. — С горечью он крикнул в сердцах:

— Сколько времени потеряно, целых два года, черт возьми, вылетели в трубу!

Хэлин охотно согласилась, и страстно прижалась к нему, что соответствовало его желанию. Нестерпимый жар его тела и жгучие, требовательные поцелуя заставили ее лечь на кровать. Когда он, наконец, дал ей возможность перевести дыхание, она не удержалась от еще одного вопроса, хотя уже знала ответ. — Ты в самом деле умыкнул бы Андреа? — прошептала она.

Он собирался было поцеловать ее, но она почувствовала, как он внутренне отпрянул, хотя тело его вроде бы не двинулось с места. Хэлин тотчас устыдилась своего вопроса.

— Как ты могла поверить, что я способен причинить боль такому юному и близкому тебе существу, Хэлина? Вот как ты все еще меня понимаешь — не лучше, чем раньше, — грустно сказал он. Не дав ей ответить, он продолжал:

— Я был в отчаянии, и использовал все, что только приходило мне в голову, чтобы заставить тебя остаться. Но клянусь, я никогда бы не осуществил свой замысел. Поверь мне, — Карло поднял на нее горящий взгляд своих темных глаз, страстно желая, чтобы она признала правдивость его слов. — Я отнюдь не горжусь тем, что делал, сага, по правде говоря, мне стыдно, что я так с тобой обращался. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Простить по-настоящему? — спросил он с легкой дрожью в голосе, которую ему не удалось скрыть.

Сердце Хэлин замерло, ее захлестнула любовь к этому человеку, ее гордому, своенравному мужу, который даже после только что проведенной ночи с ней все еще не был уверен в ее любви.

— О, да, да, Карло. Я никогда всерьез не верила, что ты можешь навредить Андреа, — произнося эти слова, она вдруг пронзительно поняла, что это чистая правда. — Думаю, подсознательно я была только рада этому предлогу остаться с тобой. Я люблю тебя и всегда любила, и всегда буду любить, хотя меня и увело в сторону на какое-то время, — призналась она хриплым голосом, задыхаясь от волнения. Если она думала, что ее слова, наконец, убедят его, то она ошиблась. Хэлин поняла это, когда заметила, как внимательно он ее изучает. Сомнение было написано на его лице.

— Если это правда, Хэлина, то почему? Почему вчера, когда я вернулся домой, ты встретила меня с таким ледяным безразличием? Не могла же ты не знать, какую боль причиняешь. Единственное, что помогало мне сохранить здравомыслие, когда я разбирался с этой катастрофой на другом краю света — так это надежда, что когда-нибудь вернусь домой, и все наши разногласия будут улажены. Я уже было поставил на нас вчера крест, когда ты сказала мне, что хочешь выполнить наше нелепое соглашение. — Нежно, почти благоговейно поглаживая мягкую полянку ее живота, он спросил:

— Ты испугалась, что у тебя будет мой ребенок?

Его красивое лицо нахмурилось, в голосе прозвучало явное беспокойство. Хэлин чуть не задохнулась от стыда. Как только она могла позволить ему вообразить такое? — Нет, Карло. Нет, я хочу твоего ребенка, нашего ребенка , — быстро поправилась она. — Я использовала беременность как предлог, мне стыдно признаться в этом. Во всем виновата Катерина, — пробормотала она, отворачиваясь от него, не в силах выдержать его испытующий взгляд. Но он не хотел дать ей так легко от него отделаться, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Какого черта, что эта женщина опять натворила? — сердито потребовал он ответа, и Хэлин ничего не оставалось, как признаться в своей глупости.

— Я позвонила тебе на римскую квартиру в пятницу вечером, и она подняла трубку. Я знаю, что была не права, Анна рассказала мне вчера вечером, что Катерина и Диего поженились, но в тот момент я думала… — ее голос затих, не оставляя сомнений в том, к какому именно выводу она пришла.

— Я же сказал тебе, что она мне никто. Я сдал им мою квартиру в Риме, еще не зная, что вернусь домой в тот вечер. В других случаях я встречался с ней исключительно для того, чтобы убедить продать мне долю Роберто в нашей с ним верфи. Ясно, mia sposa? — усмехнулся он.

— О, Карло, прости, что усомнилась в тебе, правда, прости, и я обещаю, что это никогда не повторится… — умоляла она. Ее огромные зеленые глаза излучали любовь, они сказали ему все, что он хотел узнать.

— Ладно. Ты виновата, но я даже рад этому, — заявил он. В его темных глазах светилось озорное ликование. — Мне приятно, что ты ревнуешь. Господь свидетель, как я настрадался! — И, перевернувшись на спину, он повалил Хэлин на себя.

— Ну, а теперь можем мы, наконец, перейти к серьезному делу, заняться любовью? — чувственно спросил он, лаская губами ее шею.

— А зачем тебе верфи?

— Невероятно, опять вопрос! Разве твое любопытство не может подождать? У меня было два года вынужденного воздержания, их же надо теперь восполнить! — Простонал он в отчаянии.

Лежа на нем, Хэлин полностью отдавала себе отчет, в каком он состоянии. Она дразнила его, подрагивая бедрами. Склонив голову, она шепнула, почти касаясь его губ:

— Обещаю, больше ни одного вопроса. — И в тот миг, когда он заключил ее в свои объятия и уже собирался было продлить поцелуй, она добавила:

— После того, как ты ответишь.

— Обещай, что это последний, заключительный вопрос, — больше ни-ни.