Четыре туберозы - Сергей Кречетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА II
Войска проходили по множеству стран,Раздвигая победные грани.Под столицами вражьими ставили стан,Налагали нещадные дани.
Но был ненасытен водитель их, Князь.И отдых ему был неведом[127],Какою-то жаждой безумной томясь,Спешил он к новым победам.
За войском кровавый и огненный след,Убийство, проклятия, горе…Но вот и пути им свободного нет:Пред ними свирепое море.
Но есть же за далью туманов и грозБезвестная, новая суша!Туда своим криком зовёт альбатрос.Призыв его радостный слушай!
И Князь поспешает на борт корабля.Вот преданы ветрам ветрила.И слышит могучих чужая земля.Её попирает их сила.
Навстречу войскам надвигаются сныКаким-то тяжёлым кошмаром,Смелые дети безвестной страныНа удар отвечают ударом.
Сам Князь в упоенье желанной борьбыЛетит перед сомкнутым строем.И радостен голос военной трубы,Сменяемый яростным воем.
Но всюду, отвсюду враги и врагиИдут, наступают как волны,Всё звонче, всё громче, как громы, шаги[128],Но грозно ряды их безмолвны.
И снова, как в вечных зыбучих песках,Напрасны и доблесть, и сила.По войску прошёл торжествующий страх…Все поняли, — здесь их могила!
Бегут… и напрасно, зовя и трубя,Князь образумить их хочет;Исполненный веры в судьбу и в себя,Напрасно победу пророчит.
И сзади тяжёлый удар топораЕго повергает на землю.«Не верю! Ужели настала пора?Воистину ль смерть я приемлю?
Итак, мой старик, ты неправ, ты солгал!Я не был небесный избранник!Напрасно тебе я поверил, искал!Умру на чужбине, как странник!»
И очи покрыл ему влажный туман,И дух его, волю почуя,Метался, желаньем глухим обуян,Пугаясь, желая, тоскуя…
Но голос внезапный раздался: «Восстань!Ты смерти ещё не достоин.Не эта тебе предназначена брань,Не здесь будешь биться, как воин».
Князь голос узнал своего старика,И пламя влилось ему в жилы.И встал он, исполнен, как юноша, силы,Готовый искать и бороться века!……………………………Он встал с кровавой земли,Он встал, огляделся кругом.В тумане, чуть зрима вдали,Пустыня лежала в венце золотом.
Она улыбалась на кровь и на смерть,Улыбалась, как мать на ребёнка.Над Князем дышала небесная твердь,И жаворонок в небе плакался звонко.
И опять стоял перед нимСтарик с тяжёлой клюкою.Лик, прозрачный, как дым,Был исполнен волей живою.
И Князь, узнавши его,Упал перед ним на колениИ молвил: «Скажи, отчегоЖеланьям нет утолений?
За путями всегда есть пути,Всегда есть сильнейший над нами,Как силу твою мне найти?Себя оковать ли цепями!»
Губами чуть внятно шурша,С глубокой улыбкой во взоре,Уверен в словах, не спеша,Старик отвечал ему: «Горе!Познай, не однажды теклоЗемное твое прозябанье.В душу тебе налеглоМного былого сознанья.Ища и стремясь, ты не знал,Что свершаешь волю былую:Былого врага ты искал,Теперь я его указую.Как чёрный, холодный упырь,Гоним мучительным страхом,Дух сильный влетел в монастырьИ в нём поселился монахом.К нему ты, избранник, придёшь,Как нищий с святою мольбоюПод рясой предательский ножВнезапно блеснёт пред тобою.Ты Демона тело разрушь,Отдай себя в грешные руки,И станешь властителем душ,Пройдя непомерные муки.Тогда ты увидишь меня,Меня ты забыл, но мы братья!И в борьбе за сияние дняМы раскроем объятья…».
Князь слушал… Внезапно старикРазлился в сребристом сиянье,И старый пергаментный ликУплыл от него, как мечтанье.………………………………И Князь пошёл по пустыне,Признав ту волю своей[129];Товарищей прежних отвергнув, отнынеОн жаждал исполнить веленья теней.И дни проносились над нимИ жгли его огненным жалом.И ночи с лобзаньем святыньСклонялись над Князем усталым.И чахлые корни земли,Желая от смерти Предтечу спасти,Из песчаных груд проросли,Ложились ему на пути.И много мучительных днейГорячими шёл он песками,И много бездомных тенейДуховными видел очами.
ГЛАВА III
Пустыня и тени теней,Снов пролетающих стоны,Мириады зажжённых свечейНа небе у вечного трона,И шёпот небесных жилиц,Летящих стеснённой толпою,Готовых повергнуться ниц,Чтоб лёгкой подняться стопою…
Ожила угрюмая ночь!Сперва стонала и плакала тяжко,Боясь откровения утра.Ожила угрюмая ночь!И свод небес,Когда-то убранный алмазом,
Подёрнут тяжкой синевою,Как мертвеца покров.Давно застыл, не видит лес,Как водяным и мёртвым глазомВо тьму глядит широкий ров,Гнилой наполненный водою.За ним в болоте притаилисьОбители святой седые стены;Они с безмолвьем примирились,Веков познавши перемены.
Дух пролетал над областью уныния;Он слышал, как ковыль шумел.На горизонте — выгнутая линия —Звезды нездешней хвост алел.На кочке плавучей ведьма сидела,Нагими руками власы заплетала,О чём-то безвестном она сожалела,О радостях духов она лепетала.И стан её стройно склонялся под звуки,В них тайна хранилась былого напева.Во мраке сияли белые руки[130],И долго пела болотная дева…
Но юное утро явилось вдали,И ночь задрожала в тоске безысходной, —И духи, и тени поспешно ушлиВ незримую бездну дорогой свободной.
Монастырь неподвижен и строг.Там колокол гулко рыдает:Того, кто с молитвою лёг,К молитве он призывает.Пред Князем монахи стоят:«Скажи нам, оборванный нищий,— Нам жалок твой ветхий наряд. —Давно не вкушаешь ты пищи?Тебе мы дадим отдохнуть;Мы к трапезе сядем с тобою.Забудь про неверный свой путь,Направленный грешной судьбою!»
Князь жадно на лица глядит,Ищет врага между ними:Но каждый достоин на вид,Измучен делами святыми.И слышится голос ему:«Скажи им завет о спасенье,Доступный простому уму».На Князя сошло вдохновенье.
Речь Князя к монахам«Мы живём былыми снами,И без них мы тени,Обречённые векамиНа бесплодность сожалений.Кто здесь молиться посмеет?Здесь холодом веет!Только в смерти, смерти милойСтанем снова ближе к Богу[131].После смерти с ярой силойМы опять познаем много[132]Скрытой правды в грубом теле.Скажите! Молиться вы смели?
Все родились мы слепыми,И слепыми мы живём.Хоть и званые, — чужимиМы войдём в Предвечный Дом.Сердце моё леденеет!Скажите, здесь ужасом веет?
Тот, кто Божьими дарамиОсенён щедрей других,Пусть поспешными устамиОсенит мой слабый стих.Вырвите ужас из сердца телесного.Жду я ответа небесного!»
Князь умолк и весь застыл,И дрожал он в ожиданье.В нём угас мгновенный пыл,Бегло вспыхнувшее знанье.
Столпились монахи вокруг,И старца они убеждали:«Предвечной Правды ты друг, —Ответь ему словом скрижалей».И выступил к Князю тогдаСтарец согбенный.Длинна и седа борода,Лик его странен смиренный,В очах его полуживыхОгонь, как зарница, играет.Грозно взглянув на своих,Он страннику слово вещает.
Речь Монаха к Князю«Напрасно ты Бога гневишь,От века мы знаем уставы.И много столетий здесь царствует тишь,Пред Богом мы правы!
Никто не входил к нам до этого дня,Чтоб не быть нашей тайной утешен.Он радостно жил, хоть являлся, стеня,Святым умирал, а прежде был грешен.
Ты хочешь низвергнуть великий кумир,Но людям без нас показалось бы хуже:Даруем сердцам мы божественный мир,А мир бестелесный нам, странник, не нужен.
Находит приют здесь от жгучих страстейКто их разлюбил или ими измучен.Другого не нужно! Людей пожалей!Над миром усталым наш колокол звучен».
И старец торжественно смолк,Главу преклонив лицемерно:Он был между овцами волк,Но пастырь монахам примерный.
А князь на него посмотрел,Прозреньем опять осенённый.И понял Монах — защититься хотел, —Нарушить хотел неземные законы.
Три раза свой нож опустилКнязь в грешное тело Монаха:Себя же крестом осенил,Спасаясь от вещего страха…
Отпрянули в ужасе всеИ смотрят на грешное дело,И вдруг, огневой полосеПодобное, что-то взлетело.
Стогласно гудит монастырь:В нём колокол гулко рыдает;Его безобразный упырьКрылами своими качает.
В том видя таинственный знак,На князя бросается братья.Не явно ли Богу он враг?То глас неземного проклятья![133]
На князя оковы кладут,В тюрьму запирают под сводом.«Преступника завтра сожгутПред всем монастырским народом!»
ГЛАВА IV
