Изменник - Владимир Герлах

Долго молчали, потом, вдруг, Вера засмеялась: «А, знаешь, как он спит? Я только на минутку вышла на кухню, чтобы убрать, вернулась, а он готов, как мертвый, я прямо испугалась. Дышит как ребенок, не то что дядя Прохор!» Из кухни доносился густой храп. Тетя Маня зевнула сладко: «Давай спать! Утро вечера мудреней! Так значит поставишь, как всегда, на своем? Ну что же, иди. Но только смотри мне, девка, не забывай, что ты невеста! Жди жениха и блюди свою честь. Если узнаю, что ты с ним, греховодником, что нибудь нехорошее делать будешь, прокляну, отрекусь от тебя». Вера краснела до ушей: «Как вы можете это думать! никогда, он мне слишком противен!» Заснули обнявшись.

Она пришла на квартиру Галанина, как всегда у Губера, к восьми часам. Было еще совсем темно и поздняя зимняя заря только начинала светлеть на горизонте. Было очень холодно и опять дул сильный северо-восточный ветер. Галанина уже не было дома и окна канцелярии были ярко освещены.

Она вошла в незапертую холодную кухню, включила свет и удивилась беспорядку. На кухне на столе лежали бритвенные принадлежности, на полу мокрое полотенце, в столовой на столе, сейчас испачканной жирными пятнами, пеплом и крошками хлеба, на тарелке был нарезан хлеб и куски колбасы, на диване тулуп. Заглянув в спальню, она увидела, что кровать была нетронута, около нее стояли открытые чемоданы с помятым бельем и книгами, всюду окурки. Она принялась за уборку и думала о том, что Галанин, наверное, всю ночь проспал не раздеваясь на диване под тулупом. Убрала все, когда уже окончательно рассвело и пошла на кухню к Капитолине, чтобы получить провизию и позвать Аверьяна топить печи и колоть дрова.

Капитолина встретила ее с радостью: «Слава Богу, наконец то вы пришли, садитесь будем чай пить с пирогами, пока Аверьян будет у вас топить. Время есть, они сейчас все в канцелярии собрались! Как тигры снова стали работать, наверное не скоро окончат. Я всегда говорила, что новая метла всегда по началу чисто метет. Галанин не Губер и сам во все вникает, но подождите, устанет и он скоро и тогда меня оценит и мой диплом. Вон вчера какой был, гром и молния, а сегодня уже гораздо тише! устал видно».

Вбежавший на кухню Еременко сразу напомнил о том, что Галанин еще не устал: «Скорее несите в канцелярию коньяк, что за обедом пили и водки и чего нибудь закусить! Там пришли Столетов и Шаландин и комендант хочет их угостить. Поторопитесь же!» Пока испуганная Капитолина резала ветчину и колбасу, доставала коньяк и водку, Вера решительно поднялась: «Я пойду с вами к коменданту, отнесу ему старый пропуск, он хотел мне выписать новый!» Еременко нерешительно на нее посмотрел: «Знаете, не советую его беспокоить, он способен наговорить вам дерзостей, знаете сами какой он, когда его отрывают от дела».

Но Вера, не слушая его, пошла в канцелярию, где Кирш уже начал прием посетителей. Около его стола стояла очень худая женщина и тихим голосом, прерываемым сухим зловещим кашлем, просила: «Мне бы только литр обрату каждый день, я бы поправилась сразу. Была на прошлой неделе и Губер сказал, чтобы прийти через неделю, вот я и пришла, уж пожалуйста не откажите!»

Еременко переводил Киршу, который уныло его слушал, смотря на окно: «А что решил г. Губер?» — «Губер отказал!» Кирш долго думал, посмотрел на женщину: «Г. Галанин сказал, чтобы ему докладывать только в том случае, если мы отказываем, указав причину. Может быть дать сразу? А почему отказал г. Губер?» — «Потому что эта женщина больна безнадежно и все равно работать никогда не сможет». Кирш почесал нос, снова посмотрел на женщину, которая продолжала судорожно кашлять, задыхаясь.

Вера, сев на стул в углу канцелярии, с любопытством слушала. «Так как же вы решили?» сердито спросил Еременко: «Если вы отказываете, то идите сами к коменданту и объясняйтесь с ним. С меня довольно его крику». Кирш нерешительно подошел к двери кабинета коменданта и осторожно постучал, за дверью смех Столетова, недовольный голос Галанина крикнул: «В чем дело? Войдите». Кирш вошел не закрыв за собой дверь и поэтому было отчетливо слышно, как он объяснял Галанину причину отказа: «Эта женщина тяжело больна, все равно ей молоко не поможет и работать она никогда не сможет!»

За дверью был виден край стола и сидящие за ним Ах и Столетов. Кирш с Галаниным вошли в канцелярию. Вера из своего угла смотрела на Галанина и должна была согласиться с тетей Маней. Он совсем не казался старым и чуть седеющие виски только подчеркивали его молодые темные глаза, чисто выбритое загорелое лицо. И он был красив, той неправильной мужской красотой, которая не- скоро забывается. И немецкий офицерский мундир ему шел. Вера посмотрела на его сапоги, заметила, что они не были вычищены и невольно внутренне съежилась при мысли о том, что ей придется эти сапоги изменника, наверное, чистить.

Пока она продолжала его рассматривать, женщина продолжала непрерывно ныть: «Ведь только один литр, если нельзя то хоть пол литра. Мне это доктор прописал, необходимо — иначе не поправлюсь. Вот его удостоверение!» Галанин прочел внимательно, пожал плечами: «Ваш доктор просто идиот, пишет, что у вас туберкулез и прописывает обрат! Еременко, ваше мнение». Еременко покраснел: «Конечно дать… обрата у нас сколько угодно!» — «А вы, Кирш?» — «Если вы, г. комендант, прикажете, я сейчас же выпишу!»

Галанин неприятно, одним углом рта, улыбнулся и Вера обрадовалась, найдя, наконец, в нем, ненавистном ей человеке, крупный недостаток. «А я вам скажу, господа, что вы говорите оба чепуху и такую же чепуху пишет этот Минкевич! Я не доктор, но все таки знаю и вы, конечно, тоже, что при такой болезни нужно питанье, да не этот обрат, а чистое молоко, курица, бульон, масло, да мало ли что еще. Другой вопрос можем ли мы это дать? Вы, конечно, сами не можете решить, а я могу, так как знаю наши возможности!»

Он посмотрел на женщину, вдруг принялся кричать: «Почему она стоит, где у вас стул для посетителей? Что это значит? Немедленно поставить сюда стул, пусть сядет и отдохнет! Господин Кирш, садитесь и пишите. Наряд на все, что ей нужно: на молоко, масло, хлеб, мясо, яйца, что еще? подумайте сами и припишите, потом дайте мне на подпись, да поторопитесь, черт вас подери!» Галанин резко повернулся и ушел. Пока испуганный Кирш писал наряд, Вера напомнила растерянному Еременко о цели своего визита. Он пошел к Галанину, сейчас же вернулся: «Г. комендант просит».

Вера сидела за письменным столом вместе с Ахом, Столетовым и Шаландиным, принужденно улыбалась, стараясь смотреть прямо в холодные черные глаза: «Я передумала! деваться мне некуда… если вы не имеете ничего против, буду у вас работать». Галанин дружелюбно улыбнулся: «Ну, вот, давно бы так, я очень рад, чертовски! Не бойтесь, плохо вам не будет, не обижу. Давайте мне ваш пропуск, я прикажу вам отпечатать новый».