Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

«Умный…» Даже слишком.

Но дурак и не сумел бы сюда добраться.

Ладно. Если он понял, что я его заметил, значит, не будет лезть на рожон. Черт с ним! Ведь времени и так мало. А я еще не отыскал третий знак.

Пора уже покинуть этот уютный дворик.

Город вокруг меня совсем не похож на территорию, искалеченную аномалиями. Но странное чувство нарастает с каждым шагом. Легкое головокружение, мурашки по спине и необъяснимая тревога…

Карабкаясь по ступеням на склоне холма, я запрокидываю голову. И вдруг понимаю, что именно не так с этим местом.

Там, у меня над головой, нет неба.

Вообще нет.

Не дымка, не туман. Не облака. А точно такой же город – только опрокинутый. С тянущимися вниз многоэтажками.

Как в моем давнем сне…

Странно. Здесь должна царить кромешная тьма. Но света более чем достаточно. Откуда? Может, от зеркальных шаров, похожих на огромные капли ртути, окруженные сияющими ореолами, они парят в воздухе высоко над крышами домов. Точно на середине расстояния между городом и его верхним двойником.

Трудно понять, что это такое. Есть лишь догадки, и абсолютно нет желания их проверять.

В одном можно не сомневаться: следующий знак – где-то рядом.

Я почти физически чувствую, как тает запас отпущенных мне минут. Без устали наматываю круги по лабиринтам пустых улиц. Отчаянно пытаюсь уловить хоть какую-то подсказку, хоть слабый намек…

Есть!

Красноватый отсвет мелькнул слева в зеркальной витрине магазина. И я бросаюсь к перекрестку. Выбегаю на проспект – там, в его конце, маячит озаренное багрянцем облако.

Третий, последний знак.

Теперь никто, ни одна тварь меня не остановит!

Я ускоряюсь, будто огромные крылья несут меня вперед. Я знаю, что по праву заслужил обещанную легендами силу и власть…

Что это?!

Каждый мой шаг начинает отдаваться вибрацией в таких незыблемых на вид бетонных высотках справа и слева. Штукатурка сыплется со стен, дребезжат стекла. Вихрем кружится осыпающаяся с деревьев листва.

Но я не сбавляю темп.

Ведь осталось совсем немного!

А земля под ногами – уже как палуба корабля в шторм. С каждым шагом встает дыбом! Идиллическая, аккуратная картина безлюдного города, словно мозаика, начинает распадаться на куски.

Смерч поднимает облака пыли.

Осколки зданий и улиц кренятся, перемешиваются в адском аттракционе. Отрезки улицы и внутренности домов образуют ступенчатые вершины и пропасти. И двигаются, непрерывно двигаются.

Будто части огромного механизма, который я невольно запустил.

Я падаю, поднимаюсь, опять бегу, прыгаю, снова падаю. И все-таки приближаюсь к своей цели.

Врешь! Так просто меня не остановить. Не запугать!

Даже теряя из виду багровое облако, я чувствую его нутром. Будто стрелка компаса где-то в сердце ведет меня сквозь нагромождение бетонных плит, сквозь хаос разлетающегося стекла и парящих в воздухе комьев земли.

Осколком чиркнуло по щеке.

Потекла кровь. А в плечо больно ударила сломанная ветка. Но я смеюсь.

Теперь, после того что пришлось одолеть, эта встряска – как дружеский привет.

Вот опять кусок асфальта провалился подо мной. Опять я повис на руках над многометровой пропастью. С хрипением карабкаюсь вверх…

Я живу!

Иду к цели. Боль и страх – ничто.

Куда хуже то, что открывается, когда взгляд случайно направляется в небо.

Там, будто в зеркале, – такое же кипение земли и бетона, бешеная лихорадка распадающегося мира. Но главное, что угадывается за тучами пыли, – одинокая фигура в синей куртке.

А чтоб ему!

Соперник…

Теперь понятно, что глупо было ждать его на детской площадке. Открытый мной невидимый проход впустил его прямиком в верхнюю часть изнанки.

Будто мой дублер, он точно так же пробирается через опрокинутый город. И идет туда, где два города, верхний и нижний, сливаются в бешеном танце бетонных глыб, – где в красноватых отсветах багрового облака ждет самый заветный приз.

Награда победителю в этой адской гонке…

Моя награда – не его!

Ярость придает силы.

Я не отдам то, что почти в руках у меня!

Теперь птицей перелетаю с одного уступа на другой, не сбавив темпа, одолеваю пропасти и уклоняюсь от проносящихся по воздуху обломков. Я не чувствую боли в ободранных руках и разбитых коленках. Не ведаю усталости. Легко проскальзываю между сдвигающимися, словно огромные челюсти, бетонными плитами. И успеваю проскочить через оконный проем за миг до того, как он рушится в пустоту.

Кажется, что еще минута, и туда же провалится весь этот безумный, рожденный изнанкой город.

Но это не важно.

Лишь одно сейчас имеет значение – сколько осталось до цели и как близко к ней мой соперник.

Иногда я бросаю короткие взгляды в фальшивое, каменное небо.

Там фигурка в синей куртке, точно как я, не ведает усталости, двигаясь через бетонно-асфальтовый водоворот. И точно так же не останавливают его вырастающие на глазах горы и пропасти.

Понятия не имею, кто это может быть. Ясно, что он не слабее.

Теперь мы идем почти вровень!

А верхний и нижний города все ближе друг к другу.

Значит, скоро нам придется сойтись в смертельной схватке. Если только я не вырвусь вперед, если первым не овладею невидимкой…

До багровой туманной завесы – теперь уже немного. Глаза слепнут от пота и пыли, в голове звенит от ударов камней, от грохота рушащихся зданий, и сердце бешено подпрыгивает в груди. Но я уворачиваюсь от куска стены, словно от огромной ладони. Запрыгиваю внутрь падающей набок высотки и по кренящемуся полу пробегаю ее насквозь – среди опрокидывающихся шкафов и сползающих диванов, среди хаоса, оставшегося от чужих загубленных жизней…

У меня лишь несколько секунд, чтоб выпрыгнуть с той стороны.

Но распахнув новую дверь ударом ноги, я вдруг цепенею. Потому что узнаю комнату.

А еще узнаю людей, сидящих за столом, – папу и маму, совсем молодых, лишь ненамного старше меня сегодняшнего. Двадцать лет назад, в новогодний вечер.

Гостиная в моей квартире, в моем родном городе…

«Где же ты ходишь, Глеб?» – хмурится отец.

А мама улыбается: «Руки помыл?»

На столе меня ждет любимый «Киевский» торт. Там – мандарины и жареная утка. Все как тогда, рельефно отпечатанное в детской памяти.

Я знаю, что это не может быть настоящим, я помню о каменном водовороте за пределами комнаты. Но тут, внутри, теплая реальность кажется почти незыблемой – и старый стол с резными ножками, и ровное пламя свечи на столе, и взгляды родителей.

«Скорее садись!»

«Извини, мама… Я не могу».

Ее глаза становятся грустными. А отец кусает губы и молча теребит бахрому дешевой китайской скатерти.

«Ты устал, Глеб, – вздыхает мама, – может, передохнешь с нами – хоть чуток?»

«Не теперь…»

Мне так хочется задержаться в этой комнате – хоть на минуту.

Или навсегда.

Я чувствую… Нет, знаю, что тут меня не достанут все проклятые чудеса Зоны. И пусть рушится к дьяволу в пасть весь призрачный город изнанки, доля секунды снаружи – здесь, внутри, легко растянется в целую вечность.

Просто сидеть за столом, чувствовать тепло маминых ладоней и слышать голос отца…

Разве не об этом я мечтал еще подростком – голодными и холодными ночами кутаясь в тряпье возле самодельной буржуйки?

Всего доля секунды – на то, чтобы вернуться домой.

Но у меня ее нет – даже этой доли…

И я делаю шаг вперед – к балконным дверям за фиолетовыми занавесками.

«Мы очень за тебя переживаем, Глеб», – говорит мама.

«Я знаю», – не оглядываюсь и все равно, будто наяву, вижу ее печальные глаза, родинку на ее правой щеке…

«Ты уверен, что не сбился с пути?» – долетает встревоженный голос отца.

Мне так хочется что-то ему сказать, но вдруг я понимаю – у меня нет ответа. Единственное, что остается, – отдернуть занавеску, распахнуть балконную дверь и прыгнуть вперед – в хаотичное мелькание каменного ада…

Бетонные блоки летят в пыльную бездну, но я перескакиваю по ним через пустоту. Уворачиваюсь от искрящего кабеля, протискиваюсь через узкий, сдвигающийся на глазах лабиринт рухнувших многоэтажек.

Верхний и нижний города перемалываются тут в одну смертельную кашу. А верх и низ несколько раз меняются местами – будто две змеи, свившиеся в одну спираль.

Я падаю, вскакиваю и опять бегу, карабкаюсь, прыгаю.

Каждый миг, каждую секунду иду у края гибели и теряю чувство времени. Лишь одно имеет значение – я должен быть первым!

И вырвавшись из облака стеклянных осколков, изрезанный, залитый кровью, я вдруг понимаю, что успел. Подхожу к обрыву над клубящейся бездной. Там, впереди, красноватая завеса, к которой я шел, – безмятежная среди хаоса, манящая…

Лишь узенький мостик из рухнувшего бетонного столба отделяет меня от нее. И на этой пыльной дорожке, перекинутой через пропасть, не видно следов.