Диктатор - CMD

Теперь личные. Тео — худощавый и темноволосый паренек среднего роста. Любимая дисциплина — трансфигурация, где он твердый середнячок ближе к низу верхней трети "таблицы". На остальных уроках — откровенно не блещет. Особенно "не блещет" на ЗОТИ. Скорее всего из-за этого в традиционных слизеринских "развлечениях" участвует редко, а если участвует, то почти всегда — огребает. Первым или единственным. А так — скромный и аккуратный юноша. За те недели, что я провел в общей для нас спальне, ничем особым он не отличился. Да и в каноне о нем практически ничего не сказано. Так, пара слов всего. В общем: "серый, фоновый персонаж", то есть совершенно обычный человек. Самое то, для шпиона! Что бы ему такого предложить взамен?.."

Нотт от поднятой уборкой пыли громко чихнул, окинул кое-как прибранный угол (то есть мебель теперь в нем выглядела не как: "простояла на помойке лет пятьдесят, не меньше", а как: "только что туда выброшена очень экономным хозяином") критическим взором и расстроено махнул рукой. Видимо, этот же взмах мысленно относилось и к приличиям, так как ничтоже сумнявшись Теодор плюхнулся задом на парту и весело, как первоклассник, заболтал не достающими до пола ногами. Машинально я обратил внимание на то, во что Нотт был обут. Слишком уж сильно диссонировали отличные маггловские(!) ботинки на рифленой подошве и люто средневекового вида мантия. Ботинки, кстати, как бы не розовая мечта всей моей молодости: те самые "настоящие Гриндерсы или Мартинсы". "Впрочем, это же Англия. Страна-производитель… Почему бы и нет?"

— Слушай, — все так же размахивая ногами и палочкой сказал Нотт, когда я сел напротив него через парту, — давай будем считать, что вежливо о погоде и о прочей ничего не значащей ерунде мы уже поговорили, и перейдем прямо к делу?

— Ну, давай, — хмыкнул я, глядя на необычного, такого всего из себя уверенного, Теодора. — Ты же меня искал, а не наоборот. Говори, что надо?

— Какой же ты Крэбб не по-хаффлпаффски хамоватый! Как тебя с такими замашками еще не взяли за жо… а-а-а! — рубанул рукой Нотт. — Кому я это говорю?! С твоей везучестью можно и не такое себе позволять!

— Везучестью? — удивился я такому заходу на "серьезный разговор".

— Да-да. Везучий-везучий ты, Крэбб. Не спорь.

— Может пояснишь, с чего бы такие громкие выводы? — спросил я, раскачиваясь на стащенном из-за развалившейся кафедры единственном в этом классе стуле (видимо, профессорском, так как остальная мебель для сидения была представлена лавками). Починенный "Репаро" он оказался достаточно крепким для того, чтобы выдержать мой вес даже стоя на двух задних ножках. — И вообще, к чему это ты?

— К тому, Крэбб, что я весь просто в восхищении и зависти! Ничего-то тебя не берет! И от Министерства ты отбился, хотя я ожидал, что Боунс за нападение под твоей личиной на свою племяшку закатает тебя в Азкабан, как… как… Как магглы закатывают мясо в "консервы"! И с Амбридж сумел как-то сладить, даже не хочу думать, как именно. И даже от мошек оправился всего за пол-месяца…

Громко стукнули резко вставшие обратно на пол ножки стула. Наверное, Нотт сможет гордиться такими своими воспоминаниями. Совсем не часто я, позорно раззявив рот, сижу в крайнем охренении. И лишь секунд через пять я смог поверить в то, что услышали мои уши.

— Так… Это… Был… Ты?

— Мда. Везучий, но тормозной, — в притворном расстройстве развел руками слизеринец.

— Ты… Ты… — чувствуя, как ярко-алая пелена ненависти застилает глаза, пьянит жаждой крови, я пытался выдавить хоть какое-нибудь слово из своего перехваченного злобой горла, но выходило только это.

— Я же говорил, Крэбб, что со мной нужно дружить. И предупреждал, что смогу превратить твою жизнь в ад похлеще хм… слегка наивного и недостаточно изобретательного Драко! Я сказал, что отомщу? С процентами! Не нужно было тебе меня тогда бить…

"Боунс — теперь мой деятельный и последовательный враг. Мать моего крестного сына пропала. Нанятые мной в Лютном специалисты по поиску до сих пор не могут найти даже ее следов. На Амбридж пришлось чуть ли не жениться! Я две недели мучился, чуть не сдох!!! И все это из-за одного не самого сильного удара по лицу? И он вот так вот спокойно говорит мне в лицо?.. Бессмертным себя считает?" — набатом билось у меня в голове, а потом…

Потом все происходило, как при замедленном воспроизведении. Как будто просматривая воспоминания в Омуте Памяти, я увидел, что с кончика моей вскинутой в сторону Нотта волшебной палочки слетает тонкая, но от этого не менее смертоносная нить Плети Крови, и несется вперед — карать. Одной половинкой разума я успел ужаснуться неминуемому убийству, зато второй — почувствовать хищную радость…

Глава 46. Чистосердечное признание с занесением в личное тело. Часть II

"Месть! Месть!!!"

…как Плеть Крови бессильно разбилась о невероятно знакомо строенный Протего!

— Ну что ж… — проговорил Нотт после очередного размахивания палочкой и шепота формул обновления щита. — Раз без этого, как показала история с Гольдштейном, ты не можешь… — еще одна Плеть Крови, на этот раз подведенная по-хитрому: снизу и невербально, взаимно распадается вместе с двумя верхними щитами слизеринца. И снова Нотт вынужден прервать свой пафосный монолог на восстановление защиты. — …Раз чтобы ты признал кого-то равным себе, тебя нужно хорошенько отметелить…

— Ступефай!

— Протего. Так уж и быть…

— Экспульсо!

— Протего. Я тебя…

— Авада Кедавра! — срывается с моей волшебной палочки ярко-зеленый от вложенной в него ненависти луч Третьего Непростительного… чтобы впиться и разрушить столешницу стоящей между нами парты, внезапно выросшей в ширину и высоту.

Видимо, разойдясь в паре локтей с жадно замахнувшейся на него своей косой Смертью, Нотт осознал, что шутить с ним тут никто не собирается, и слегка струхнул. Во всяком случае, болтать он прекратил, но и фиолетовый луч брошенного проклятья пролетел как мимо меня, так и мимо выставленного мной Протего.

"Косо-ой! Мимо! Ай, нет! Не мимо…" — подумал я, падая на пол. — "Но как?.." Впрочем, упав и рефлекторно ойкнув от иголкой впившейся в зад спинки стула, я мгновенно понял, что именно только что произошло. Нотт весьма и весьма хитро указал целью не меня, которого хрен уменьшишь не будучи Мерлином, не мою одежду или обувь,