История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Следовательно, кампания не была проведена согласно заранее составленному плану. Основная идея, что Шверин должен маневрированием вытеснить Броуна из его позиции на реке Эгер, угрожая его флангу, оказалось даже невыполнимой. Тем не менее в конечном счете успех был достигнут благодаря достоинствам плана и искусной стратегии, а не благодаря одной счастливой случайности. Смелое продвижение вперед и внезапность его оказались настолько действенными, что моральные силы неприятельских вождей не выдержали, и дорога пруссакам была открыта без сопротивления. Довольно непоследовательно австрийцы остановились затем под Прагой и предоставили противнику столь желанный случай нанести удар.

 Логическая последовательность мышления оградила царственного полководца от всей той фантастики в его планах, какую ему стараются навязать новейшие критики. Если он в конечном счете и попытался ухватить недостижимое и при этом потерпел крушение, то потомство это не поставило ему в укор, ибо сказано: "я люблю того, кто жаждет невозможного". Как мог он быть тем героем, который всегда бросал вызов судьбе и никогда не клонил головы под ударами несчастья, если бы он отверг из осторожности тот неоцененный дар, который судьба с улыбкой ему подносила?

 Но ведь и сражение при Колине он дал не для того, чтобы "обескуражить осажденных в Праге", и не потому, что он принципиально искал сражения, но потому, что Даун так близко к нему придвинулся, что он уже не мог одновременно прикрывать и осаду, и расположенные по дороге в Силезию магазины (в Брандисе и Нимбурке). Все коренное различие между стратегией Фридриха и другой проявляется в том факте, что король еще тогда, когда выступал из-под Праги против Дауна, имел желание и составлял план - не атаковать австрийцев, а оттеснить их при помощи маневрирования. Фридрих, согласно одной крайне удачной формулировке Отто Германа, почитал необходимым извиняться но поводу поведенного им под Колином наступления; всякий другой полководец должен был бы извиняться, если бы он этого не сделал. Не имея возможности обойтись без своих магазинов, король не мог, как указывали Наполеон и Клаузевиц, подпустить к себе Дауна еще ближе, дабы получить для сражения подкрепление от осаждавшей Прагу армии. У него не оставалось иного исхода, как атаковать Дауна на той позиции, какую последний занял, или снять блокаду Праги; находясь в этой крайности, Фридрих и решил отважиться на большее и атаковать Дауна.

 Впрочем, сражение под Колином было проиграно не благодаря той или иной отдельной ошибке, а потому, что оно вообще не могло быть выиграно, как мы видим теперь, имея возможность обозреть в целом положение вещей. Даун располагал 54 000 человек против 33 000; австрийцы занимали такую выгодную позицию, что не только к ней трудно было подступиться, но из нее можно было издалека наблюдать за всяким движением наступающего. Под Соором Фридрих разбил значительно превосходящие силы (22 000 против 39 000), позднее это удалось ему под Лейтеном (40 000 против 60 000); но у Соора атака пруссаков и вообще, и в частности на том участке, где она была произведена, явилась совершенно неожиданной, и австрийское командование не приняло своевременных контрмер. Оно имело возможность это сделать под Колином и не упустило ее, хотя и осуществило контрмеры только в последнюю минуту; таким образом, поражение пруссаков было неизбежно, а само представление Фридриха, что у него не хватило только четырех батальонов, чтобы одержать победу, надо рассматривать как самообман и следует отвергнуть157.

 После тоге как пруссаки очистили Богемию, Фридрих вернулся к своей первоначальной идее, сложившейся у него еще зимою, - атаковать противников только тогда, когда они к нему приблизятся. Не может подлежать никакому сомнению, что он лучше выдержал бы эту тяжелую войну, останься он с самого начала на почве этой идеи, ибо успех его стратегического наступления был утрачен, а потери, понесенные под Прагой и Колином, если не количественно, то качественно были незаменимы. Следовательно, современная критика со своим обвинительным приговором первоначальному проекту и восторгом по отношению фактически осуществленного плана как будто совершенно не права. Однако дело не так просто, как кажется на первый взгляд. Правда, совершенно ошибочно - квалифицировать первый проект как "малодушный". Ведь в конце концов и этот проект упирается в мысль о тактическом наступлении, и стратегическое наступление, как мы видели, было лишь обострением уже имевшейся идеи. Если материальный успех вторжения в Богемию и был утрачен, то все же сохранились неоценимые моральные выгоды - чрезвычайное уважение, священный трепет неприятельского командования пред теми решениями, которых можно было ожидать от прусского короля. Само поражение под Колином также не подорвало престижа Фридриха даже в глазах его победителя, фельдмаршала Дауна. В действительности, Фридрих только вырос под влиянием этого поражения: вместо того чтобы прийти в уныние от неудачи, он только укрепился в мысли, что одного маневрирования недостаточно и что ему надо стараться одолеть своих врагов в сражениях.

 Поэтому он двинулся прямо на французов и нанес им поражение при Росбахе, недалеко от Заалы, а затем - на австрийцев, и разбил их под Лейтеном в Нижней Силезии. Под Росбахом ему удалось нанести удар вдвое большим силам, когда после долгих и тщетных стараний Фридриха найти удобный случай для атаки Субиза и Гильдбургсгаузена наконец решились, со своей стороны, перейти в наступление. При этом они только что приступили к обходу прусской армии, когда пруссаки, внезапно снявшись со своего бивака, ударили по находившемуся на фланговом марше неприятелю. Раньше чем французы и имперские войска смогли правильно развернуться, они уже были опрокинуты.

 Под Лейтеном (40 000 пруссаков против 60 000 или 66 000 австрийцев) пруссакам удалось совершенно незаметно пробраться если не во фланг, то все же к левому флангу уже совершенно развернутых австрийцев. Фридрих построил свою армию в четыре линии в глубину; следовательно, он имел очень короткий фронт, в то время как австрийское построение, для того чтобы иметь опорные пункты и справа и слева, растянулось на целую милю в длину. Таким образом, на участке атаки численный перевес был у пруссаков, и они разбили левое крыло австрийцев раньше, чем правое успело подойти к месту боя. Австрийцев загубила идея обороны. Пока король был занят французами, они разбили под Бреславлем герцога Бевернского, захватили этот укрепленный город и овладели крепостью Швейдниц. Тут, вместо того чтобы при превосходстве их сил продолжать войну и зимою и довести дело до решительного конца, они собрались идти на зимние квартиры, а когда король приблизился, им показалось достаточным, если они преградят ему дорогу, заняв подходящую оборонительную позицию. Что он отважится их атаковать на этой позиции (5 декабря), им не приходило даже в голову; они предполагали, что он отойдет, и были бы довольны таким результатом158.

 Таким образом, обстановка имеет известное сходство с той, которая сложилась перед сражением у Соора. И там австрийцы рассчитывали достигнуть успеха одним лишь развертыванием своих войск и думали либо совсем обойтись без боя, либо вступить в него позднее. Это и дало более решительному противнику возможность овладеть тактическим преимуществом фланговой атаки и тем уравновесить преимущество численного превосходства противника и даже обратить это преимущество противника в его ущерб. Решимость победила инертность. Если бы австрийцы ударили под Лейтеном на пруссаков, в то время как последние выполняли свое фланговое движение, подобно тому, как Фридрих ударил на французов под Росбахом, то едва ли при их численном превосходстве победа ускользнула из их рук. Теоретически они это понимали. Еще весной 1757 г. император Франц дал главнокомандующему, своему брату Карлу, перед его отправлением в армию этот совет159. Но у исполнителя не хватило решимости. И под Прагой австрийцы предоставили пруссакам возможность выполнить свое фланговое движение, не ударив на них в это время. Упустили они подобный же случай под Колином; но там маневр пруссаков все-таки не удался, так как австрийцы вовремя заметили их фланговый марш и смогли при своем значительном численном превосходстве противопоставить ему удлинение своего фронта.

Опять-таки решающим моментом под Лейтеном оказалось управление, но прусская дисциплина предоставляла в его распоряжение соответственное орудие - воинские части, их порядок, проворство, тактическую сноровку, обеспечивавшие точное и четкое выполнение каждого приказа. Королю Фридриху оказалось возможным двинуться сперва в направлении неприятельского центра четырьмя колоннами, построенными одна подле другой, и лишь когда он уже подошел совсем близко, решать - направиться ли ему против левого, или против правого неприятельского крыла. Затем захождение и развертывание последовали с такой быстротой, что австрийцы были атакованы раньше, чем они успели хорошенько отдать себе отчет в создавшемся положении. Ни одна армия того времени, кроме прусской, не могла бы этого выполнить.