Остров Голубой Звезды - Борис Карлов

— Ну, планета ваша от Земли далеко? Адмирал наконец понял, о чём идёт речь, и весело рассмеялся:

— Да уж, это, наверное, далеко! Очень отсюда далеко!..

Незнайке стало немного обидно. Выглядело так, будто он сказал глупость и теперь собеседник над ним смеётся.

— Послушайте! Да объясните наконец, в чём дело! — воскликнул он с обидой в голосе. — Откуда вы здесь взялись со своими роботами и что здесь вообще происходит?!

— Хорошо, хорошо, голубчик, не кипятитесь. Всему своё время. А что касается роботов, то они давно уже не мои. Насчёт роботов вы у Курносика полюбопытствуйте. Мне, думаете, нужны эти роботы? От этих роботов надо теперь подальше держаться. А кстати, кто это «Седьмого» и «Девятого» перепрограммировал?

Незнайка догадался, что речь идёт о «Бобике» и «Трезоре».

— Это Винтик постарался. Он у нас самый лучший механик.

— Отличная работа. Как это они… — Прибамбас сделал несколько неумелых боксёрских движений. — Если у вас такие умельцы, то мы здесь живо наведём порядок. Нам, главное, за два дня управиться, тогда, может, всё и обойдётся…

Вы буквально вселяете в меня надежду! А этот Курносик будет работать у меня уборщицей. «Шустрик» — хорошее имя? Я так буду его называть. Эй, Матрёшка! — окликнул он служанку. — Скоро Курносик у тебя младшим помощником будет, хочешь?

— Не следует так говорить о господине Курносике, — укоризненно задребезжала «Матрёшка». — Он занимает ответственную должность и имеет многочисленные…

— Пшла вон! — отрывисто гаркнул Прибамбас, и «Матрёшка», прервавшись на полуслове, испарилась. — Ничего не понимает, дура!..

— Простите, а кто это такой — Курносик? — поинтересовался Незнайка, начиная смутно о чём-то догадываться. — Это не его случайно называют здесь директором?

— ЗДЕСЬ его называют тупоголовым недоумком. Директор!.. Единственное, на что хватило ума этому директору, так это на то, чтобы превратить свой куриный мозг в груду металлолома.

— Как же это? Разве он… не коротышка? — удивился Незнайка.

Адмирал Прибамбас, хитро прищурясь, посмотрел на двух приятелей. Простодушные физиономии Незнайки и Пёстренького располагали к откровенности. И, придвинув к себе вазу с засахаренными орешками, он начал понемногу приоткрывать завесу над тайной острова Голубой Звезды.

Глава пятьдесят четвёртая

МНОГОЕ ПРОЯСНЯЕТСЯ

— Инженер Курносик был главным и единственным специалистом-робототехником на «Волчке», — начал свой рассказ Прибамбас. — Коротышка он был так себе, не очень.

Хвастлив, заносчив. Но дело своё знал, работал много и увлечённо. Беспокойный был коротышка, всё время норовил выпрыгнуть из собственных штанов… М-да… Так вот, получаем мы приказ перебросить пятнадцать душ трудоголиков и пятнадцать душ голодранцев на Землю по программе Созидания Будущего.

— Простите, — вмешался Незнайка, — а кто это такие — трудоголики и голодранцы? И ещё дальше вы что-то такое непонятное сказали…

— Да?.. — неуверенно сказал адмирал. — Ну, трудоголики — это… Нет, знаете что, я про всё это отдельно расскажу, иначе сам запутаюсь. Я вам про Курносика рассказываю? Вот и слушайте, а вопросы будете после задавать. Так вот… Я, стало быть, с самого начала не очень-то хотел этого Курносика брать на корабль.

Весь экипаж — двое коротышек: командир да инженер. На первом этаже — роботы с арестантами. С роботами, сами понимаете, особенно не поговоришь, а с арестантами разговаривать вообще запрещено. Но мне его на Колобке главный инженер навязал.

Это, говорит, наш лучший специалист; гордость, говорит, робототехники. Я, говорит, в таком ответственном деле никому другому не доверяю. А Курносику это он, значит, доверял.

Ну, приказ есть приказ. У нас приказы не обсуждают.

Да и сам Курносик этот, как мне показалось, за последнее время вроде как сильно изменился. Спокойнее стал, что ли… Я тогда ещё не знал, что это в нём за перемены такие происходят.

Ну, погрузились на «Волчок». Старт. Четыре минуты телетранспортиру емся.

Вот она, Солнечная система, всё верно, всё чин чинарём.

Летим на Землю. У нас тут, на этом острове (114486-3 по Звёздному каталогу), давно местечко насижено.

Лететь в космосе — не телетранспортироваться. Времени нужно месяц, да горючего для посадки тыщу вёдер.

Летим, значит, скучаем.

Вернее, это я скучаю, а Курносик всё у себя в лаборатории запирается, что-то там колдует. Со мною почти не разговаривает, обедать не выходит. Ну, думаю, коротышка научными проблемами увлечён, не буду ему мешать. Знать бы мне тогда, какими это он проблемами увлечён… (Адмирал грозно потряс в воздухе кулаком.) Подлетаем, выходим на орбиту, я сажаю корабль на остров, точно в эту дыру, кратер то есть. Работа, доложу я вам, точная, ювелирная! После такой работы устал как собака. Сижу здесь в статоре.» Ноги вытянул, голову откинул, глаза прикрыл.

Слышу — кто-то входит. Открыл глаза и вижу Курносика с двумя роботами по бокам.

Вид у него какой-то странный: солнцезащитные очки нацепил, пиджак какой-то серебристый, блестящий…

Я ему говорю: «Ты куда это вырядился, клоун?»

А он мне не своим голосом: «Сидите на месте и не двигайтесь».

Я вскочил было, но меня тут же роботы скрутили, усадили и встали позади кресла.

Вроде как стерегут, чтобы я не убежал.

В это время все арестанты с «Волчка» и дали дёру.

Я ему говорю: «Ты что, идиот, сбрендил? Нюх потерял? На кого покусился, сволочь!»

А он в какой-то несвойственной ему манере говорит: «Рекомендую вам меня выслушать. Вполне вероятно, что такой возможности вам в дальнейшем не представится».

Я думаю: «Точно, спятил. Лучше его сейчас не раздражать, после разберёмся…»

Ну, этот псих продолжает: «Прежде всего убедительно прошу вас никогда более не именовать меня этим нелепым прозвищем, каковое мне было присвоено в связи с явной и, вероятнее всего, злонамеренной ошибкой. (Это, значит, ему имя Курносик не нравится.) В противном случае по отношению к вам будут приняты адекватные и, уверяю вас, достаточно жестокие меры».

Я за ним внимательно слежу, стараюсь не раздражать. «Как же вас именовать?» — говорю.

«Зовите меня просто директором», — отвечает.

Хотел я ему в морду плюнуть, но сдержался.

Он говорит: «Ваш мозг, равно как и мозг всякого другого коротышки, весьма несовершенен. Я же сумел улучшить способности своего мыслительного аппарата почти безгранично. Отныне я могу запоминать, вычислять, анализировать и принимать решения на уровне самого совершенного компьютера».

Короче, с его слов выясняется, что этот идиот ещё на Колобке (это планета наша так называется — Колобок) додумался вживлять в свой мозг электронные схемы.

Делал это при помощи им же натасканных роботов. За тот месяц, что мы были в космосе, он доулучшал себя окончательно: по сути превратился из коротышки в робота. Голова у него изнутри полностью механическая, тело ещё живое. Он поэтому носит пиджак с каким-то особым защитным покрытием, бережёт сердце. Старые мозги у него в стеклянной банке хранятся, в питательном растворе. Я так думаю, что если его изловить да усыпить, то можно было бы их обратно вправить. А? Как вы думаете? Черепушку вскрыть, всю железную дребедень вытрясти, а мозги на место вправить. Как вы на это смотрите?

— Это конечно, — неуверенно согласился Незнайка, который многое из сказанного не понял, но главное всё же ухватил. — Только его поймать надо сначала. А у него здесь целая армия этих… цириков.

Адмирал вздрогнул.

— Кого-кого? — переспросил он настороженно.

— Да этих, цириков ваших, кого же ещё? Некоторое время адмирал испуганно смотрел на Незнайку.

— Как же это… Что вы такое говорите?

— А что? Я ничего такого не сказал, — удивился Незнайка.

— Но как же, — настаивал Прибамбас. — Вы только что произнесли ужасное, недопустимое ругательство!

— Ругательство? Вот ещё!

— Да, да! Возмутительное, нецензурное и отвратительное бранное слово! Так выражаются только неисправимые негодяи арестанты, желая тем самым оскорбить и унизить направляющих их на путь истинный и, по сути, желающих им добра коротышек!

Пёстренький что-то зашептал Незнайке на ухо, и тот воскликнул:

— Ах, так это, наверное, у вас цириков так называют!

Адмирал вскочил и гордо поднял голову. Его маленькие глазки метали молнии, а поднятая торчком взъерошенная рыжая борода подрагивала.

— Ой, извините! — испугался Незнайка. — Мы даже не знали, что это нехорошее слово. Честное слово, я его только здесь первый раз и услышал!

Адмирал немного успокоился и уселся обратно в кресло.

— Никогда больше этого не говорите. Единственным оправданием для вас служит очевидное незнание общепринятых у нас на планете этических норм.