Карл Великий: реалии и мифы - Олег Валентинович Ауров

церковных вопросов, в том числе и касающихся учреждения Гнезненского архиепископства, по мнению некоторых, весьма уязвимого в каноническом отношении. Тогда-то Оттон III и велел искать в дворцовой капелле Св. Марии могилу Карла Великого, распорядившись затем вскрыть его гроб, о чем уже говорилось нами. Мы отмечали также, что многие современники осудили этот его поступок как святотатство, однако сам Оттон III, распорядившись вскрыть могилу Карла Великого, не думал, что совершает святотатство. Для него это был акт почитания великого франка, примеру которого он, одержимый идеей возрождения Римской империи, следовал. Диковинный поступок Оттона III, ужаснувший многих, должен был символизировать собою преемственность традиции.

Оттон III не задержался в Германии. Уже в июле, не дожидаясь даже, пока спадет летняя жара, он снова был в Италии, проведя несколько месяцев в Павии. В конце лета он прибыл в Рим и поселился в своем дворце на Авентине, вновь погрузившись в виртуальную реальность «возрожденной империи римлян». Тогда еще не наблюдалось явных признаков грядущего мятежа, поскольку папа римский устроил Оттону III пышную встречу, а римляне, как отмечал, с учетом последующих событий, их очевидец Бруно Кверфуртский, лживо изображали радость. К суровой действительности возвратило 20-летнего императора восстание, вспыхнувшее поблизости от Рима. Возможно, поводом послужили меры, принятые Оттоном III в пользу папских владений в Сабине. Мятеж подняли жители Тиволи, убившие его представителя и запершие перед ним самим ворота. Немецкие отряды приступили к осаде, продолжавшейся несколько недель. Лишь после того, как посредниками выступили папа Сильвестр II и отшельник Ромуальд, городская знать появилась перед императором, в знак раскаяния одними только фартуками прикрыв свою наготу и держа в правой руке меч, а в левой — розгу. Они сдались на милость Оттона III, предоставляя ему на выбор — отсечь им головы или публично выпороть розгами. Тот помиловал их, довольствуясь лишь новым обещанием хранить верность, дать заложников, выдать убийц его представителя и срыть часть городской стены.

Однако император недолго наслаждался водворенным миром. Сразу же восстали римляне — неблагодарные римляне, которым он так льстил, так старался возвратить былое величие их городу. Причиной бунта называли слишком мягкое наказание жителей Тиволи, которых римляне давно и сильно ненавидели, но это могло быть лишь поводом. Настоящая причина заключалась в фактическом императорском правлении в Риме, воспринимавшемся римлянами как нестерпимое чужеземное господство, которое невозможно было компенсировать даже привлечением их ко двору на Авентине. В то время как преданные императору войска стояли лагерем у стен города, римляне заперли ворота и забаррикадировали улицы, ведущие к дворцу, так что Оттон III со своими приближенными был в течение трех дней полностью отрезан от внешнего мира. Финал был горек для «императора римлян». Бывшая с ним горстка людей, причастившись из рук епископа Бернварда, уже готовилась предпринять отчаянную вылазку. Бернвард должен был идти впереди со Священным копьем. И тут как раз герцогу Баварскому Генриху и маркграфу Тосканскому Гуго удалось уговорить римлян пропустить их к императору. Затем они, то ли тайно, то ли по договоренности с осаждавшими, вывели императора, Бернварда и еще несколько человек из города в свой лагерь, тогда как остальные из императорской свиты, видимо, стали жертвами мести римлян. Так Оттон III, испытав величайшее в своей жизни разочарование, 16 февраля 1001 г. навсегда покинул Рим и с войском, в сопровождении папы Сильвестра II и многих римских клириков двинулся в северном направлении. Сразу же был отдан приказ готовить возмездие некогда столь любимому, но столь неблагодарному Риму.

Восстание римлян нанесло тяжелый удар по политике возрождения Римской империи. В подавленном настроении Оттон III направился в Равенну. Под впечатлением от последних событий еще больше усиливается его склонность к мистицизму. Он задумывается, не служат ли его неудачи Божьим знамением, велением отречься от императорского титула и уйти в монастырь. В Равенне, в монастыре Сан-Аполлинаре-ин-Классе, Оттон III предается многодневному покаянию, после чего отправляется в расположенный поблизости скит Переум к отшельнику Ромуальду, где продолжил истязание плоти, довольствуясь скудной пищей и ночуя на грубой циновке из тростника. И все же нити, связующие с миром, слишком прочны, оборвать их не удается, и на Пасху 1001 г. Оттон III уже выступает в более привычной для себя роли, проводя в Равенне хофтаг, на котором заключил с представителем венгерского короля Стефана соглашение, аналогичное по духу Гнезненскому договору. Обретение Венгрией церковной самостоятельности лишило Зальцбургскую митрополию возможности заниматься там миссионерской деятельностью. Было принято и посольство от Болеслава Храброго, по просьбе которого Оттон III направил монахов для распространения христианства в Польше. Оправившись от пережитого потрясения, император продолжил свою политику.

Не лишена была политического содержания и другая его романтическая затея. Вскоре после Пасхи он задумал посетить Венецию, дабы лично познакомиться с дожем Петром II Орсеоло, с которым уже давно поддерживал дружественные дипломатические отношения. До сих пор дож избегал личных контактов с императором, официальное посещение которым Венеции, равно как и его собственный визит в Империю, могли расцениваться в качестве признания ленной зависимости, поскольку не было обычая, чтобы независимые правители навещали друг друга. Однако умный дож, не желая обидеть Оттона III, нашел способ исполнить его мальчишескую прихоть. Император с небольшой свитой направился в монастырь Санта-Мария в Помпозе на границе с Венецией, заявив, что желает провести здесь в уединении три дня. Под покровом ночи он сел на корабль, присланный ему дожем, и в сопровождении 7 верных людей через сутки прибыл в Венецию, где его, так же ночью, встретил Орсеоло как частное лицо. После краткого посещения весьма почитаемого монастыря Св. Захарии императора еще до наступления дня проводили во дворец дожа. А наутро, после мессы в Сан-Марко, один из сопровождающих Оттона III под видом посла приветствовал Орсеоло. Днем император беседовал с дожем и даже стал крестным его дочери, чтобы еще прочнее скрепить дружбу. Мы можем лишь догадываться, о чем говорили оба правителя. Известно лишь, что Оттон III освободил дожа, как за год до того польского герцога, от уплаты ежегодной дани, символически выражавшей некоторую зависимость Венеции от Империи. Вполне вероятно, он желал видеть этот вольный город, как Польшу и Венгрию, равноправным членом его возрожденной Римской, а по существу новой универсальной христианской империи. Столь последовательное стремление к единению Европы под своим императорским скипетром роднило его с первым архитектором европейского единства — Карлом Великим. После однодневного пребывания Оттон III покинул Венецию так же тайно, как и прибыл.

А между тем Оттон III ждал подкрепления из Германии, чтобы возвратить себе Рим. Ему даже удалось восстановить в Беневенте, Салерно и Капуе порядок, пошатнувшийся