Рядовые Апокалипсиса - Борис Громов

— Есть! – удовлетворенно выдохнул Солоха. – А нефиг по стенам лазить. Мы тебя, сволочь, и на стене достанем.

— Точно попал? – на всякий случай переспрашиваю я.

— Точнее некуда, как там в песне: «Куда руки, куда ноги»… «Владимиров» – это вам не шутки.

Охотно верю, но вот вылезать из столь безопасного и потому до невозможности уютного нутра бронемашины почему–то совершенно не хочется. Но – нужно. Собираю в кулак всю свою решимость и, мысленно перекрестившись, а вслух выматерившись, рву вверх ручку дверного запора.

То, что осталось от первой твари, вижу далеко не сразу. Этот бабуино–гамадрил, похоже, решил перекусить одним из тел, лежавших поодаль, почти у ограждения периметра. Если б не размеры туши, я б его, наверное, и не углядел из–за стоящего на пути «форда». Да, хохол–то наш, оказывается, виртуоз! На такой–то дистанции, в упор можно сказать. А ведь башенный КПВТ вниз всего на пять градусов опускается и тварь практически в «мертвой зоне» была. Одно слово – умеет мужик! А вурдалак этот, похоже, «бардак» с крупнокалиберным пулеметом в деле не видал и за угрозу вообще не считал. За что и поплатился. Верхней половины туловища у него теперь нет, есть только омерзительно воняющие грязно–бурые ошметья, висящие тошнотворной гирляндой на спиралях «егозы». Но меня вовсе не они интересуют. Судя по всему, когда–то это было человеком. По крайней мере, то, что сейчас свисает с пояса твари, больше всего похоже на залитые кровью обрывки широких тренировочных штанов, которые так любят одевать на тренировки культуристы и прочие пауэрлифтеры.

— Твою мать! – зло сплевывает подошедший к трупу твари чуть ближе меня Буров.

— Ты чего?

— Сам погляди!

Андрей подталкивает носком берца в мою сторону лежащую чуть поодаль огромную мускулистую ручищу (или все таки лапу?), начисто отделенную от тела. На бледно–серой, тронутой трупными пятнами коже хорошо видна татуировка. Она здорово деформировалась и поблекла, словно участок кожи, на котором она была наколота, внезапно растянулся, но все равно узнать купол парашюта и два самолета по бокам от него – эмблему воздушно–десантных войск не составляет труда. Значит действительно человек. Был.

— Хреновой ты смертью умер, братишка, а после смерти так и совсем… – покачал головой Буров. – Вот только как же ты в такое превратился–то?

Хороший вопрос. И очень нехорошая тенденция. Чуть меньше суток назад – скачущий, будто акробат, дохлый доходяга–алкоголик, который без труда сшиб меня с ног и чуть не перегрыз глотку. Теперь – превратившийся после смерти в этакого монстра явно друживший со спортом бывший десантник… Что мы увидим завтра? Упыря размером с мамонта? Ох, не хотелось бы…

— Что, командир, какие мысли? – выжидающе смотрит на меня Солоха.

— Вызываем «покемоны», собираем тут все исправное оружие и боеприпасы, заводим «бардак» и – на базу. Да, и вот это, – я киваю в сторону мертвой туши, – тоже берем с собой. Думаю, Гаркуше посмотреть будет нелишним. А то на слово могут и не поверить.

г. Москва, Житная улица – Варшавское шоссе,

23 марта, пятница, утро – день

Утром подошел ко мне сержант Сашка, фамилии которого я до сих пор так и не узнал и, виновато глядя в пол, изо всех сил стараясь не встретиться со мной взглядом, промямлил:

— Командир, тут такое дело… Парни решили, что дальше рогом упираться смысла нет. Почти все войска из Москвы ушли. Остались только самые… – он явно замялся, стараясь подобрать слово помягче.

— Звезданутые, – пришел я ему на помощь.

— Упорные, – подсластил пилюлю он. – Но нам тут делать нечего. Это не наш город, а дома такая же байда, что и тут, началась уже. У всех, парни с родней созванивались. И защищать их там тоже никто особо не рвется…

— Ясно, – взмахом руки я останавливаю его дальнейшую, явно заранее заготовленную «пичу»[76]. – Дальше можешь не продолжать. Про ваших родителей старых и беспомощных да братьев–сестер сопливых я и сам что–нибудь придумаю, не маленький. И фантазия у меня богатая. Сваливаете, короче… А «русалка» твоя как же?

— Ее Люба зовут… Я ее нашел, поговорили, – мямлит Саня. – Она со мной поехать согласилась. В деревне сейчас выжить легче будет. И по пути к ее родителям заедем. Захотят – и их с собой захватим. Ну, если…

— Если живы еще, – заканчиваю его мысль я. – Понятно. Ну и чего вы вокруг меня сгрудились?

Пока Саня сверлил взглядом ковровую дорожку, к нам подтянулась и столпилась у него за спиной вся «тамань».

— Чего собрались, спрашиваю? Думаете, я сейчас скупую мужскую слезу уроню, скажу: «Понимаю вас, мужики» и отпущу с богом на все четыре стороны? Ну, держать не буду – это факт. Если уж решили драпать, то силком вас не удержишь. Но и во всепрощение играть не собираюсь. Собрались – скатертью по заднице!

Резко развернуться и уйти, как собирался, все равно не получилось. Потому что Саня все же оторвал взгляд от носков собственных ботинок, и было в нем… Короче, сейчас их вот так оставить – все равно что… Ну, не знаю, потерявшегося ребенка на морозе бросить…

— Командир…

— Командиром я вам вчера был, пока мы подразделением были. А у дезертиров командиров нет!

— Борис, ну ладно тебе, а?! Я ж говорю, там семьи, родители…

— Мля, воины, а у тех, кого вы тут на прокорм мертвецам сейчас бросаете, что, семей нет? Детей? Родителей старых? Да чего я вам тут объясняю?! Будто сами вчера не видели! Не выберутся они без нас. Сами – не выберутся. Кто–то, конечно, прорвется. Вот только на каждого такого прорвавшегося сотня–две тех, кому не повезло, придется. А вы их бросили. Все! Не буду я вам больше морали читать! Как решили, так и делайте, но от меня одобрения и сочувствия не ждите.

— Нам помощь нужна, – еле слышно, через силу давит из себя Саня.

— Офигела твоя голова? – Я изумленно вытаращился на таманцев. – Это чем же я вам, господа дезертиры, помочь могу? До дома каждого за ручку проводить?

— Провожать не нужно, – не отреагировал на подколку сержант. – А вот помочь – очень.

В общем, возникла у наших новоиспеченных дезертиров нешуточная транспортная проблема: на всех – два БТР‑80. А их, как ни крути – два десятка. И, как я понял, не только Саня успел своим бравым видом симпатичную студентку охмурить. Хотя кто кого охмурил – это вопрос отдельный. Глупые барышни в общежитиях серьезных вузов – явление редкое. В смысле, учатся–то в том же Московском государственном университете разные: кто за деньги, кто по блату… Но в общагах такие обычно не живут. Те, что в общагах, – те своими мозгами поступали и учатся. А значит как минимум с головой дружат и шансы прикидывать умеют. Трех суток для того, чтобы оценить обстановку вокруг, им наверняка хватило. И «тамань» наша в теперешних реалиях, при оружии, в новенькой снаряге – очень даже завидные женихи. Вот только «безлошадные». Два бронированных «стальных коня» на почти три десятка ездоков, которым, ко всему прочему, еще и в разные стороны… Задачка… И задачку эту они со всей своей детской непосредственностью свалили на меня. Озадачили, понимаешь, старого и больного. Роди им, дядя Боря, транспорт. И, ведь что интересно, башка тут же сама начала соображать на тему, где и как можно этот самый транспорт «родить».