Печать мастера. Том 2 - Тайга Ри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, больше ничего настолько ценного у нас нет, — пробормотал Нейер тихо. — Прошлый раз отец оставил Сина в качестве залога…
— Гос-по-дин! Нужно забрать у мальчика кольца.
— Нет. Без силы, даже потенциальной, он будет чувствовать себя неполноценным среди сверстников. Это легко считывается, Дей. Эта неуверенность в себе. Если мы хотим, чтобы он расправил крылья… и наследник не может позволить другим использовать слабость против клана.
— Хорошо. Насколько хватит ваших колец? Три зимы? Четыре? И мы все знаем, что произойдет, если закончится заряд… вы…покинете нас через декаду?
— Пять — шесть зим — точно. Если повезет, то заряда хватит и на семь, — Нейер прикрыл глаза.
— Кольца поддерживают в вас жизнь!
— Позволяют не угаснут внутреннему источнику, — поправил Нейер въедливо, пристально рассматривая кольцо на мизинце — золотой камень начал тускнеть. Почти не видно, но посередине уже появилось крошечное темное дымчатое пятнышко, пока незаметное никому из окружающих. Когда кольцо потухнет полностью — его заряд иссякнет. — Я не согласен приносить клан в залог собственной жизни…
Звенящее молчание длилось мгновение, пока менталист не выдохнул потрясенно:
— Вы не собираетесь выкупать у Арров новый комплект колец. Вы… Вы…
— Я не сказал, что не попробую все варианты, — возразил Ней очень устало. — Но ты тоже задавался вопросом, почему Арры не действуют, почему тянут… Даже сейчас — они ответили хоть что-то, получив выкуп за наследника по договору? Нет! Они — ждут! Уже было столько возможностей получить клан Фу, но… зачем прикладывать усилия? Зачем тратить ресурсы? Они и так уверены, что я не разберусь, куда утекает алтарная сила и причем здесь младшая госпожа! Они и так уверены, что нам некуда деться, нужно всего лишь подождать, — Глава потер камни колец о рукав, полируя, — что такое семь зим?.. И мы придем к ним сами и все дадим… Поэтому кольцом больше — кольцом меньше. Просто следи, чтобы мальчик научился ценить силу и не тратил зря…
— Но…
— На этом всё, Дейер, — Глава нежно почесал кошку, снова пристроившуюся рядом за ушком. — Я знаю, что ты пока не доверяешь мальчику, но он то, что нам нужно…
— Я всем не доверяю. Сложно доверять людям, если знаешь, о чем они думают на самом деле…
— Если тебя утешит — он тоже не доверяет нам, и особенно — тебе. Но доверие нельзя получить силой. Син… он как Сира вначале, — Глава нежно пробежался по пушистой спинке кошки и невесомо коснулся кончиками пальцем неправильно сросшегося хвоста. — Ему тоже нужно время.
— К поездке почти все готово, — перевел менталист тему. — Список подарков наследницам клана Да-архан, у которых недавно было совершеннозимие собран, вам нужно проверить и распределить артефакты.
— Завтра, Дей. Все завтра. И утром проследи — я отправил Сина в пустыню на два дня…
— Госпожа будет против.
— Госпожа всегда против.
— Я тоже против! Вы забыли, что на этой декаде приказали залить младшему господину воспоминания о том, как проходят приемы…
— Не забыл. Не только приемы, а все, что может потребоваться, чтобы он не разевал рот и ничему не удивлялся, увидев Да-ари или дом Да-арханов, он должен быть готов.
* * *
Поместье Фу, спальня младшего господина
Глубокая ночь
Коста валялся на кровати, болтая ногами. Он любовался кольцами.
Восхитительные. Темно-желтые с одной стороны. Немного золотистые с другой, прозрачные посередине, как тягучий свежий топленый мед. Он даже не сразу смешал бы краски, чтобы подобрать оттенок.
Два круга на его пальцах. Два! Он даже не знал, что это настолько его тяготило. Неполноценность. Когда у всех есть сила, а у тебя нет. Когда все могут играючи сплести плетения, чтобы покрасоваться, а он — нет. Даже Нейро и тот, выделываясь перед ним постоянно ставил купол тепла — никогда — ни единого разу не позволяя ему погреться.
А теперь он все может сам! Почти пятый круг!
Коста боролся с искушением.
Переплести пальцы, создать первый базовый узел, второй… плетение и светляк вспыхнет в воздухе. Но… он обещал. Он дал слово господину Нейеру и будет держать его. Даже если никто не узнает — будет знать он сам. Нет, он дождется завтра и они будут тренироваться в пустыне, учить целительские плетения…
Пустыня!
Коста перевернулся на живот и вытянул вперед руку, любуясь кольцами.
Два дня отдыха! Два! Никаких «ядовитых» обедов или завтраков. Никакого кофи по утрам, никаких занятий в лаборатории… Два дня свободы… Сейчас ему почти нравилось быть Фу…
…и нравилось новое ощущение, что можно на кого-то положиться. Странное, непривычное, незнакомое.
Доверять он доверяет, но, как Мастерам,и тольков том, что касается учебы. Что Наставнице, что Главе. Но это не значит доверять во всем… Доверять, значит — зависеть. От чужих решений и от чужих запретов. А если никто не знает — никто не может запретить.
Наставнице он не скажет точно — ни за что, а вот мастер Ней…
Коста покрутился, устраиваясь на кровати поудобнее, но так и не смог решить — доверяет он главе или не доверяет.
Доверяет? Не доверяет. Или доверяет? Или все-таки нет?
Он — посмотрит. Декаду и потом в Да-ари. Посмотрит, взвесит и решит… рассказать Главе о Лисе или нет. Будет ли рыжему лучше тут, ведь тот хотел в Ашке… или может Лиса вообще примут в клан Фу?
Нет, все-таки настолько он пока не доверяет Фу…но очень… очень благодарен господину Нею.
Косту сунул руку под голову, и успокоенно затих, расслабленно засыпая, чувствуя щекой теплые золотые камни.
* * *
Любовь. Это странное чувство. Кто знает, как оно возникает и откуда берётся. Поэты потратили половину из всех, написанных за сотни зим свитков на то, чтобы воспеть это чувство. Объяснить, рассказать тем, кто не понял, к чему следует стремиться.
Коста много читал, но мало понял. Точнее не понял ничего вообще, потому что у него все было просто.
Привязанность — это сочетание двух символов.
Х-о.
Любовь, как дерево. Те, кто ждут любви сразу, напоминают тех, кто только бросил в землю семечко и тут же, приплясывая рядом, ждёт, когда же можно будет собирать плоды.
Деревья растут долго. Любовь тоже. Слабые поначалу они становятся крепче с каждой зимой, пока не вырастают такими большими и сильными, что под их кроной можно найти приют, спрятаться под лапами от зимней метели, и рассовать по карманам шишки, чтобы дома вымочить орехи.
Вот такая любовь и есть. Растущая долго и имеющая глубокие корни.
Но, чтобы дерево выросло и укоренилось, и смогло устоять под ветрами, становясь сильнее с каждой бурей, сначала кто-то должен бросить семечко.
Если бы у Косты было время размышлять над такими вопросами, то, возможно он бы понял, что произошло в эту ночь.
Зимы спустя, когда его будут трясти за плечи и хлестать по щекам наотмашь с криком «Почему ты не можешь выбрать иначе? Ну почему?». Он не сможет ответить, почему, но выберет Фу.
И когда двадцать зим спустя будет сплевывать кровь на пол, в корпусе менталистов на Октагоне, умудрившись чудом сохранить осколки щита, тоже промолчит в ответ на вопрос: «Почему?»
Но снова выберет Фу.
И потом, когда они все же попытаются докопаться до истины, взломав его ещё раз, будет бормотать заплетающимся языком что-то о том, что он — колючка, а не дерево, бормотать о любви, барханах, и что выросло то, что просто нельзя уничтожить — у них не получится, потому что единственное растение, способное выжить — это пустынная колючка, а ее корни уходят вниз на пятьдесят шагов, чтобы добыть воду…
…и что он так и не стал деревом, но у него очень глубокие корни. И тогда его вырубят, сочтя, что окончательно повредили рассудок и сознание Главы Фу восстановлению не подлежит, и это спасет ему жизнь.
Хотя он скажет чистую правду, не имея
