Сен. Развеять скуку - Илья Арсенов

Семьдесят метров.

Шестьдесят.

Пятьдесят метров. И в этот момент первая волна конников рассыпалась. Кони ломали ноги и падали.

— Как тебе ловушки, Расс?

— Отлично, мой лорд.

По всему полю в пятидесяти метрах от линии пехоты заранее были выкопаны маленькие, но глубокие ямки, искусно прикрытые дерном.

Первая линия вражеской конницы угодила в ловушку. Лошадиные корпуса и тела рыцарей смешались, в них на полном скаку врезались все новые всадники. В этот момент арбалетчики дали залп, сверху на врага посыпались стрелы лучников.

— Кременор, теперь ты видишь, что тебе там нечего делать, — сказал я с ухмылкой.

А на поле началась настоящая бойня. Вражеские рыцари, не имея возможности ни двинуться вперед, ни отступить из-за надвигающейся пехоты, оказались прекрасной мишенью. Десять минут, и враг лишился ударного кулака. Оставшиеся в живых рыцари и легкие конные копейщики бежали, расталкивая пехоту.

— У вражеской пехоты, наверно, не самое лучше настроение для боя, — усмехнулся Расс.

В этот момент вражеская пехота бросилась на мои ряды.

— Давайте, ближе, ближе, — забормотал я себе под нос, — ближе, еще чуток.

Арбалетчики били, не останавливаясь, лучники от них не отставали. Когда до столкновения оставалось метров десять, арбалетчики ушли внутрь строя и начали приближаться к лучникам.

За пять метров до столкновения вражеская пехота угодила в следующую ловушку. Во всю длину поля был вырыт ров четырехметровой ширины. Не очень глубокий, менее двух метров, он представлял преграду для быстрого форсирования. Продвижение застопорилось. Но пехотинцы противника оказались настойчивы и упорно лезли из рва на ряды моей пехоты.

Завязался бой, исход которого был непредсказуем.

Кременор занервничал.

— Кременор, успокойся! — рявкнул я. — Еще успеешь.

Прошло пять минут. Вражеская пехота не продвинулась ни на йоту, копейщики и тяжелая пехота отбрасывали их обратно.

— Мой лорд, в скором времени ров наполнится трупами, и наши солдаты лишатся преимущества.

— Не спеши, Расс. Видишь, арбалетчики выходят на позиции, — ответил я.

И действительно, арбалетчики уже отделились от пехоты и начали углубляться в топь. Землю, которую выкопали изо рва, использовали для того, чтобы насыпать там тропу. Она уходила метров на пятьдесят в глубь болота, потом резко изгибалась и полторы сотни метров шла параллельно полю.

Арбалетчики медленно и осторожно продвигались по этой полосе. Наконец они остановились и начали заряжаться.

— Черт! — рявкнул я. — Им там неудобно заряжаться. Надо было подумать об этом.

Тропа была узкой, сантиметров сорок, и скользкой, а при зарядке тяжелого арбалета легко оступиться и оказаться в болоте. Но пока арбалетчики справлялись, помогая друг другу.

Первый залп арбалетчиков в бок вражеской пехоты превзошел наши ожидания. Четыре сотни болтов и почти столько же трупов. Красота!

— Хорошо вдарили! — сказал Расс.

— Готовьтесь. — Я вскочил на коня. Гвардейцы и рыцари последовали моему примеру. — Скоро наш выход. Кременор, расслабься. Десяток-другой голов будут у тебя.

Время шло. Моральный дух армии противника падал так же стремительно, как тает лед в пустыне. После пятого залпа вражеский фланг не выдержал и обратился в бегство. Я вместе с рыцарями и гвардией неспешно направился к пехоте. Наконец побежала пехота, которая стояла недалеко от горы.

— А теперь наш выход. Дорен, Акос, вы живые?

— Да, мой лорд, — откликнулся Дорен.

— Перебрасывайте мостки, а после того как переправится конница, можете приступить к сбору трофеев. И освободите раненых от их грешной жизни.

— Пленных не брать? — поинтересовался военачальник.

— Зачем они нам?

Пехотинцы достали сколоченные из грубых досок мостки, которые тут же перебросили через ров. Конница осторожно преодолела препятствие и с трудом протиснулась через трупы.

Оглянулся на своих рыцарей и крикнул:

— А теперь самое приятное! Резня! Пленных не берем!

Четыреста машин смерти ударили в спину бегущих солдат.

Ударил с оттягом по пехотинцу справа. Кровь и мозги брызнули на моего коня. Слева просвистела стрела. Близко просвистела. Присмотрелся. Оказывается, вражеские лучники, видно из-за ограниченности интеллекта, не отступили. Пришпорил коня и бросился к ним. Ну, твари, недолго вам осталось. Вот сейчас повеселюсь. Надо будет парочку оставить в живых, чтобы пятки прижечь. Какое-никакое развлечение. Не удержался и снес башку одному солдату. Глянул налево — Расс скачет метрах в пяти, глаза горят. Глянул вправо, как и следовало ожидать, Кременор не отстает.

Убью… Еще немного осталось… метров сорок…

Тяжелая бронебойная стрела попала в бармицу и пробила горло. От удара меня отбросило на круп коня. Левой рукой схватился за древко, пытаясь вытащить стрелу. Конь, оставшийся без понуканий, сбросил скорость. Глупо так сдохнуть… в конце выигранной битвы…

Последнее, что я увидел, — развернувшийся Расс, скачущий ко мне.

Очнулся с криком…

Я на кровати…

Это просто сон…

Руки безостановочно щупают горло…

Боль от раны во сне была слишком реалистичной…

«Ну и сон».

И не говори, до сих пор трясет.

Пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы.

Ладно, успокоились.

Интересно, а какие потери в бою?

«Ты совсем дебил? Спятил? Тебе надо думать, почему кошмары снятся, а не результаты битвы анализировать».

Да, тут ты прав…

Идеи есть?

«Мне кажется, это как-то связано с настроением, которое в последние дни нетипично для тебя».

Согласен. Выглядит логично. Но что может быть причиной? Кроме сферы Хроноса ничего не приходит на ум.

Бросил задачу вторичным. Пусть еще книги по психологии поковыряют, может, что-то найдут.

Спустился на кухню, чтобы попить воды, и вышел на крылечко. Раскурил сигариллу и постарался ни о чем не думать. Табачное таинство не подвело — нервы успокоились, и как-то резко захотелось спать.

Решив не спорить с собственным организмом, поднялся в спальню и упал на кровать. Уснул мгновенно и, слава всем богам, без сновидений.

Глава 3

Начало обучения

— За что? Одиннадцать лет тюрьмы! — кричал детсадовец,

которого родители привели в первый класс.

Сен

— Добрый день, ученик, — сказала мне спина учителя, когда я спустился в подвал. — Как спалось?

— Спасибо. Спалось, мягко говоря, плохо, муть всякая снилась. Я, собственно, и хотел до занятий об этом поговорить.