Странный Джон - Олаф Степлдон

Добравшись до своих товарищей, похититель обнаружил, что его подвиг не только восприняли без восторга, но осудили и осмеяли. Что, вопрошал Джон, им теперь делать с этим созданием? И вообще, стоил ли он того, чтобы тратить на него время и силы? Нг-Ганко был убежден, что обнаружил новорожденного сверхчеловека, который однажды превзойдет их всех. И, по прошествии времени, Джон сам имел возможность убедиться в поразительных способностях нового участника их экспедиции.

Самолет отправился в Дурбан с младенцем, надежно укрытом у Нг-Ганко на руках. Можно было предположить, что в дальнейшем забота и уход за новорожденным будет доверена Ло, но девушка отнеслась к нему холодно. Да и сам Нг-Ганко настаивал, что ему следует нести ответственность за нового члена команды, который уже каким-то образом обрел имя Самбо[88]. И Нг-Ганко был настолько же предан Самбо, как мать предана своему первенцу, а мальчишка — ручной белой мыши.

После этого «Скат» направился к Бомбею[89]. Где-то к северу от Эквадора он попал в полосу шторма. Для корабля таких превосходных мореходных качеств непогода не представляла большой опасности, но она увеличила неудобство, которое приходилось терпеть команде. Лишь гораздо позднее я узнал о зловещем происшествии, которое имело место в те дни, и о котором Джон ни словом не упоминал в своих письмах. Команда «Ската» заметила терпящий бедствие небольшой британский пароход, «Фрум». Его двигатели не действовали, и судно постепенно разворачивало бортом к штормовым волнам. «Скат» держался поблизости до тех пор, пока команда парохода, очевидно, не посчитала положение отчаянным и покинула судно на двух шлюпках. «Скат» попытался взять их на буксир. Операция оказалась невероятно трудной, в какой-то момент волны бросили одну из шлюпок на корму яхты, едва не потопив ее. Нг-Ганко, управлявшийся с буксирным канатом, получил крайне неприятный перелом ноги. Лодку же отнесло в сторону, где она перевернулась. С нее «Скату» удалось спасти только двоих. Вторую шлюпку благополучно удалось взять на буксир. Через несколько дней погода улучшилась, и яхта со спасенными моряками направилась к Бомбею. Но двое спасенных, оказавшихся на борту, начали проявлять любопытство. Они оказались на необычном судне, движимом с помощью невероятного источника энергии и управляемом тремя странными детьми, с черным младенцем на борту. Моряки восхваляли команду «Ската» и благодарили за спасение. Так же они заверили Джона, что на открытом разбирательстве, которое будет устроено в связи с гибелью «Фрума», они отзовутся о нем наилучшим образом.

Это было очень некстати. Трое сверхнормальных детей телепатически обсудили положение и пришли к выводу, что требуется принимать радикальные меры. Джон достал пистолет и застрелил двоих моряков, находившихся на борту. От звука выстрелов остававшиеся на шлюпке матросы забеспокоились. Нг-Ганко обрезал буксирный трос, и Джон закружил вокруг лодки. Ло и Нг-Ганко с винтовками залегли на палубе яхты и уничтожили всех выживших с «Фрума». Когда с этим страшным делом было покончено, тела были выброшены в воду на корм акулам. Лодку отмыли от следов крови и пробили ей дно. «Скат» возобновил движение в сторону Бомбея.

После того, как Джон рассказал мне об этом ужасающем происшествии, я был в равной степени возмущен и изумлен. Почему, недоумевал я, если он не мог позволить миру узнать о нем, он вообще стал рисковать своим будущим, пытаясь спасти шлюпки с утонувшего парохода? И почему он не осознал еще во время операции по спасению, что огласка неизбежна? И было ли на свете дело, будь то даже создание нового вида, которое стоило столь хладнокровного уничтожения человеческих существ? Если такие методы казались нормальными для Homo Superior, то я счастлив, что принадлежу к другому виду. Люди могут быть слабыми и глупыми, но мы, по крайней мере, способны иногда ощутить святость человеческой жизни. Не был ли их ужасный поступок явлением ровно того же рода, что все убийства, оправданные судами, но совершенные по политическим или религиозным мотивам, что пятнают совесть Homo Sapiens? Тем, кто их совершал, они всегда казались «праведными» деяниями, но рассматривались более развитыми их собратьями как варварство.

Джон ответил с той мягкостью и заботливостью, что появлялась в его поведении всякий раз, когда мои вопросы заставляли его всерьез задуматься. Во-первых, он обратил мое внимание на то, что «Скату» предстояло провести еще много времени в контакте с миром Homo Sapiens. У его команды были дела в Индии, Тибете и Китае. И было совершенно ясно, что после крушения «Фрума» им пришлось бы давать показания во время разбирательства. А Джон продолжал утверждать, что если бы кто-то прознал о них, все их планы пошли прахом. Если бы тогда они знали столько же о гипнотическом воздействии на разум низшего вида, они, конечно же, просто стерли любые воспоминания о спасении из памяти людей с «Фрума». «Но тогда, — объяснил Джон, — мы не могли этого сделать. Мы сознательно подвергли себя риску огласки точно так же, как рисковали погибнуть во время шторма — надеясь, что опасности удастся избежать. Мы пытались применить к ним нашу технику «забвенности», но не сумели этого сделать как следует. Что же до нашего поступка, который с твоей точки зрения, разумеется, кажется ужасающим, то ты упускаешь из виду одну деталь. Будь мы представителями твоего вида, преследуй мы призрачные цели, какие ставит перед собой ваш неполноценный разум, наше деяние было бы преступлением. Ибо сейчас вы пытаетесь научиться тому, что лучше умереть или принести в жертву даже самые возвышенные из ваших человеческих целей, чем уничтожить существо одного с вами вида. Но так же как вы убиваете волков или тигров, чтобы человеческое существо могло остаться в живых, так же и мы были вынуждены убить тех несчастных моряков, которых прежде спасли. Они ни в чем не были перед нами виноваты, но были опасны. Невольно они стали угрозой для самого возвышенного начинания, что когда-либо предпринималось на этой планете. Только представь! Если бы ты и Берта вдруг оказались среди огромных обезьян, умных и симпатичных в своем роде, но, тем не менее, способных на бессмысленное, жестокое насилие, неужели ты не стал бы убивать их в случае опасности? Неужели ты скорее принес бы в жертву основание будущей человеческой цивилизации? Это было бы трусостью, не физической даже, а духовной. И, признаться честно, если бы мы могли уничтожить весь ваш вид, мы бы именно так и поступили. Потому что если ваш вид узнает о нас и поймем, что мы из себя представляем, он не станет колебаться и наверняка уничтожит нас. Мы же знаем, что у Homo Sapiens нет будущего, только бесконечное повторение одних и тех же ошибок. Пришло время заменить его кем-то более совершенным».