Друг моего брата - Элина Витина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свою дверь он открыл еще до того как заглох мотор и уже через мгновение я ощутила его ладонь в своей и он помог мне выбраться из машины. Придерживая за талию, он повел меня в сторону подъезда. Я уже мысленно приготовилась к дежа вю в лифте, но в последний момент в кабину ворвался молодой мужчина с небольшим чемоданом и запоздало увидев наши лица, смущенно пробормотал “извините” и нажал на кнопку 11 этажа.
В кабине заиграла тихая музыка, а я перевела взгляд на зеркало. Да, представляю какое впечатление мы произвели на этого несчастного соседа. Припухшие губы, в глазах блеск, мой расстегнутый плащ не особо скрывал наряд, а черная рубашка Урицкого наполовину выбилась из брюк и, кажется, потеряла пару пуговиц. Через несколько секунд лифт звонко дзынькнул и все присутствующие хором вздохнули с облегчением.
Мужчина вышел, а Урицкий, прижав меня к стене, запустил руки под мой плащ и сказал: – Осталось всего 4 этажа, потерпишь?
Я кивнула и запустив руку в его волосы, притянула его к себе ближе, подставив шею для поцелуя. Он успел провести влажную дорожку от моего подбородка до уха, слегка прикусил мочку и легонько шлепнув меня по заду, подтолкнул к выходу.
Захлопнув дверь квартиры за нами, Урицкий сорвал с меня плащ и подхватив на руки, пробормотал:
– Не подумай, что я плохо воспитан, но напитки и закуски я предложу позже. Боюсь, моей выдержки не хватит на то чтобы изображать гостеприимство сейчас.
– Я думаю, ты сможешь оказать гостеприимство другим способом.
– Можешь в этом не сомневаться, – усмехнулся он и потянул за кончик шнуровки корсета.
– Там сбоку молния, умник, – прошипела я.
– Хвала господу, – промычал Урицкий. – Я уже приготовился срезать эту хрень с тебя ножницами.
Я нащупала застежку, но Глеб убрал мои пальцы и сам потянул молнию вниз. Платье упало невесомым облаком к моим ногам и Урицкий с минуту разглядывал мое тело, на котором из одежды осталась лишь тонкая полоска стрингов.
– У меня от тебя башку сносит, Полли, – хрипло процедил он.
От этих слов кожа густо покрывается мурашками и я дрожащими руками пытаюсь разделаться с оставшимися пуговицами на его рубашке.
Тогда, на треке, все произошло так быстро, что у меня не было времени толком изучить его тело, сейчас же я планировала наверстать упущенное и создать настолько четкую и подробную карту его тела в голове, чтобы когда все это закончится, (а то что наши странные отношения явно долго не протянут, у меня сомнений не было) у меня осталась собственная виртуальная версия Урицкого.
Судя по тому как его взгляд, а затем и руки блуждают по моему телу, Глеб думает о том же. Но надолго его выдержки не хватает и он легонько толкает меня на кровать, накрывая своим телом.
* * *
– Знаешь о чем я сейчас думаю? – спросил он, проводя пальцами по моей голой спине. От его прикосновений позвоночник натянулся струной и я выгнулась дугой.
– Что, опять? – картинно удивилась я. – Дай мне отдышаться.
Гортанный смех Урицкого разливается теплом в груди и он заявляет:
– Я, конечно, не против, но вообще-то я не это имел ввиду. Я думаю сейчас о твоих словах, что ты не изменилась. Мне кажется, это неправда. Из эгоистичной девочки, требующей всеобщего внимания, ты превратилась в восхитительную женщину, Полли.
– Что? – я не могу поверить, что он решил обсудить это именно сейчас.
– Ты изменилась, – повторяет он.
– Я не менялась, Урицкий. Это скорее ты собрал в охапку последние извилины и перестал смотреть на меня сквозь призму ненависти.
Я отстранилась от него, натянув на себя атласную простынь и закрыла лицо руками:
– Я не могу поверить, что мы действительно об этом говорим сейчас. Глеб, то что ты видел во мне только эгоистичную девочку, требующую внимания – это исключительно твои проблемы.
Он закатил глаза: – Я затеял этот разговор не для того чтобы обсуждать прошлое и былые обиды. Наоборот, я предлагаю забыть все, что произошло 4 года назад и двигаться дальше. Желательно вместе. По возможности, прямо в этой постели. Что мне нужно сказать? Что я тебя прощаю? Я тебя прощаю, Полли. Уверен, Макс тоже давно готов все забыть. И самое главное, твоя мама тоже…
Не дав ему закончить фразу, я вскочила с кровати, обмотав простынь вокруг себя. Мысленно считаю до 10, всеми силами пытаясь сдержать подступающие слезы и тихо произношу:
– Я не хочу говорить об этом сейчас. Я понимаю, что когда-то придется, да. Когда-то тебе придется выслушать меня и осознать, что в этой истории отрицательный персонаж отнюдь не я. Но не сейчас.
Господи, не могу поверить, что он еще и маму сюда приплел… Что он хотел сказать? Что она бы тоже меня простила? Что она бы тоже хотела, чтобы мы обо всем забыли? “Макс тоже готов все забыть”… О да. уверена, узнай брат чем мы сейчас занимались, обиды четырехлетней давности бы отошли на второй план. Хотя по сути, какая разница – этим двоим не привыкать бить друг другу морды.
– А когда? – голос Глеба, пропитанный раздражением, возвращает меня к действительности. – Ты уже не первый раз намекаешь, что четыре года назад мои глаза, уши и все остальные органы чувств меня обманули. Хватит говорить бредовыми загадками! Когда ты поведаешь мне свою версию событий?
– Тогда, когда буду готова, что все это…, – я пространно махнула рукой в сторону кровати, – закончится. Давай отложим этот разговор на тогда, когда нам обоим надоесть играть в эту игру и мы будем готовы вернуться к нашим прежним жизням, хорошо?
К недоумению в глазах Урицкого прибавляется легкая досада, но он кивает и поднимаясь с кровати меняет тему:
– Помнишь, что я тебе говорил об экономии воды? Предлагаю прямо сейчас позаботиться об экологии.
– Боюсь, если мы вдвоем пойдем в душ, то слегка отвлечемся и за это время потратим столько воды, сколько пару африканских деревень не тратят и за год.
– Возможно ты права, но значит такой вот я хреновый экоборец если меня это не смущает.
Он подходит ко мне почти вплотную и жадно впивается взглядом в мое лицо, силясь прочитать мысли, затем притягивает к себе, накрывая мои губы поцелуем. И несмотря на то, что каждая клеточка моего тела восторженно трепещет от движений его языка, меня
