Танец на тлеющих углях - Инна Бачинская

Они шли по ночному городу, держась за руки. Дождь прекратился, заметно похолодало и прояснилось, и высыпали звезды. Далекие, холодные, осенние звезды. Ирина ежилась в своем легком плаще. Оба молчали. Шибаев испытывал странное чувство, держа ее за руку. Он никогда еще не бродил, держась за руки с женщиной по городу, не выпало случая. Разве что, возможно, когда-то в ранней юности. Ее ладонь была маленькая и горячая. Он вдруг поднес ее к губам, поцеловал неожиданно для себя. Ирина ткнулась головой ему в плечо. Он мог идти так бесконечно долго. Навстречу им торопливо бежали запоздалые прохожие, подняв воротники пальто. Они окидывали их беглыми настороженными взглядами. Эхо подхватывало их шаги и уносило куда-то вверх. Гремел по рельсам трамвай, тонко тренькал, люди внутри сидели как на освещенной сцене. Горели неяркие фонари. Шипя, проносились машины, обдавали их прожекторами фар, похожими на жадные и любопытные глаза.

«Город ночью совсем другой», – сказала Ирина. «Хуже или лучше?» – спросил Шибаев. «Чужой и незнакомый, – ответила она. – И опасный – смотри, как они все спешат домой! И появляется в нем тайна… это из-за темноты. Человек не видит, что впереди, или во всех этих щелях дворов, или в парке – там вообще ни один фонарь не горит. Я когда-нибудь напишу город ночью. Такой, чтобы дрожь по телу. Страшный, словно скелет или привидения, как у Эль Греко».

– Скелет? – удивился Шибаев. – Почему скелет?

– Посмотри сам, – ответила она. – Цепочки огней – это остов, каркас, на котором держится тело города. И зло притаилось, ждет…

– Ладно, рисуй, – согласился он. – Но сначала давай что-нибудь повеселей, танцовщицу с красным зонтиком давай!

Он стоял в ее дворе, задрав голову, ждал, пока в окнах вспыхнет свет. Она вышла на балкон – темная фигурка на фоне освещенного окна. Наклонилась, стараясь рассмотреть его внизу. Помахала рукой. Он помахал в ответ. Поднял воротник куртки и зашагал домой.

Он вошел во двор египетской женщины, миновав арку, где на последнем издыхании тлела выморочная лампочка. Было очень тихо и пустынно. Он почуял присутствие человека звериным своим чутьем, и это спасло ему жизнь. Тот метнулся к нему с ножом – лезвие слабо блеснуло. Шибаев резко уклонился в сторону и тут же рванулся вперед, доставая кулаком его лицо. Человек дернулся, избегая удара – реакция у него была не хуже, чем у Шибаева, и нырнул вперед.

Александр почувствовал резкую боль в груди – напавший все-таки достал его ножом и вложил в ответный удар все, на что способен. Боль привела его в бешенство. Он успел ударить еще раз, попав в незащищенный живот противника и сокрушив ему ребра. И тот побежал. Шибаев, прижимая руку к груди, побежал следом. Он видел, как мужик несся по улице, как свернул в переулок. И сразу же раздался звук автомобильного мотора. Шибаев прислонился к стене дома. Поднес руку к глазам. Ладонь была в крови. Он чувствовал, как кровь толчками выливается из него, чувствовал, какая она горячая, как промокает рубашка. Он нащупал в кармане мобильник. Алик, вырванный из сна, испуганно бормотал:

– Что? Ши-Бон, что случилось? Который час?

– Слушай и не перебивай. Привези мне врача, у меня проблема. Желательно хирурга. Сейчас же. Я у твоей знакомой.

– Что случилось? – завопил Алик, приходя в себя. – Саша! Что с тобой?

Но Шибаев уже отключился.

Врач, молодой и какой-то несерьезный: «Славик», – представился он, протянув Шибаеву руку, – в старом свитере и линялых джинсах, рассматривал его рану. Александр лежал на диване, подстелив под себя куртку. Ему удалось стянуть с себя окровавленную рубашку. Доктор напоминал ребенка, получившего долгожданный новогодний подарок, и Шибаев, сцепив от боли зубы, невольно рассмеялся. Славик потыкал в грудь Александра длинным холодным пальцем, и тот зашипел от боли. Алик в полуобморочном состоянии сидел в изголовье дивана и пожирал врача глазами.

– Поверхностное ранение, – сказал доктор, и Шибаеву почудилось в его голосе разочарование. – Надо бы в больницу, но как я понимаю… – Он не закончил фразу и вопросительно посмотрел на Шибаева.

– В больницу! – вскрикнул Алик. – Конечно!

– Нет! Никаких больниц, – твердо заявил воспрянувший духом Шибаев.

– Ши-Бон, это опасно! Ты не можешь оставаться дома! Ты…

– Доктор, – перебил Алика Шибаев, – вы можете что-нибудь сделать?

– А то! – ответил эскулап оптимистично. – Починим по первому классу!

Он деловито смахнул журналы с кофейного столика и принялся доставать пузырьки и пластиковые упаковки из своей спортивной сумки. Он промывал рану, ловко промокая кровь салфетками, которые бросал в богатое, с золотым узором фарфоровое блюдо на полу. Блюдо достал из серванта Алик, не найдя на кухне таз. Заливал ее растворами, ловко выхватывая нужный пузырек из батареи стоявших на столике. В комнате резко запахло больницей. Шибаев морщился от боли, кусал губы и сжимал кулаки.

– Ну-ну, не так уж и больно! – приговаривал жизнерадостно доктор. – Для такого крутого парня! Под местным всегда чувствительно, а мы сейчас чуток добавим!

Когда доктор принялся накладывать швы, Алик, не выдержав, тихо уполз в ванную комнату, где его стошнило.

На десерт Славик сделал Шибаеву два укола, для чего тому пришлось повернуться. Он с трудом сдержал стон.

– Все! – объявил врач. – Финита. Теперь – постельный режим. Могу прислать сестричку.

– Не надо, – сказал Шибаев, с облегчением закрывая глаза.

– Антибиотики каждые четыре часа. Я оставлю. Если откроется кровотечение или поднимется температура, немедленно в стационар. Алик знает мой номер. Но не должно бы. Хотя всякое бывает. Вам крупно повезло, отделались царапиной. Нож – дело опасное, вы уж постарайтесь последить за здоровьем. Это что – случайные хулиганы или издержки профессии? Алик сказал, вы частный детектив.

– Хулиганы, – ответил Шибаев. После уколов ему хотелось спать. Но Алик только сейчас начал приходить в себя.

– Спасибо, доктор! – прочувствованно сказал он. – Я ваш должник. Развод или что… всегда пожалуйста, с дорогой душой! Как родному! А как насчет… этого самого? Перекусить?

– Перекусить за здоровье пациента – святое дело, – не стал чиниться доктор, отставляя спортивную сумку, которую уже держал в руках.

Дальнейшие события ускользнули из сознания Шибаева. Последнее, что он запомнил, – как хватает Алика за руку, заставляет нагнуться и что-то шепчет ему на ухо. Алик кивает.

Через минуту Шибаев крепко спит…

…Из сна его вытолкнул телефонный звонок. Он посмотрел на часы. Половина четвертого. Ни Алика, ни доктора в комнате уже не было. Рядом с диваном, на котором он лежал, горел торшер. На столике – стакан воды, предусмотрительно оставленный Аликом. Телефон продолжал звонить. Шибаев, хватаясь одной рукой за спинку дивана, а другой за грудь, стал подниматься. Он дотянулся до телефона, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, приложил трубку к уху.