Дежа вю (сборник) - Леонид Шифман

– Понятно, – сказал Бруно, но именно в этот момент почувствовал нечто ускользающее как раз на уровне понимания.

– Давайте поступим так: я расскажу вам то, что знаю, и если у вас останутся вопросы, вы их зададите потом, согласны?

– Да.

– Более двух лет назад меня попросили осмотреть женщину, Патрицию Слоу, после попытки суицида. Это был не мой случай. Я специализировался на посттравматических неврозах, но доктора Гриффса, консультировавшего таких пациентов как госпожа Слоу, не было не только в клинике, но и в стране, он читал лекции в Европе. Поскольку это был классический случай возрастного невроза, я согласился. Существуют методики, препараты, думаю, вам все это известно, – Бруно кивнул, – однако я сразу почувствовал, что с женщиной не все так просто, как казалось на первый взгляд. Не вижу смысла загружать вас терминологией и теоретическими рассуждениями. Главное, что не вписывалось в обычную динамику подобных состояний, заключалось в том, что пациентка вовсе не выглядела ни истеричной, ни измученной длительной депрессией. Она прекрасно понимала, как смотрелись ее действия со стороны, и попросту не верила, что она это сделала. Патриция в беседе со мной даже намекнула, что, возможно, кто-то хотел ее убить. И, знаете, ее утверждения были достаточно логичны. Я должен рассказать вам, что представляла собой ее попытка самоубийства и что при этом происходило вокруг. Нужно заметить, что, если бы произошло худшее, полиции пришлось бы сильно потрудиться, чтобы объяснить все произошедшее убедительно и в рамках закона. Однако Патриция выжила, и это изменило ситуацию. – Краузе встал. – Давайте все же выпьем, по пятьдесят грамм, у меня есть хороший старый коньяк, настоящий французский.

Он вышел и через минуту вернулся с двумя бокалами и бутылкой, примерно на треть заполненной коньяком, насколько мог судить Бруно, действительно хорошим. Райновски не любил крепкие напитки, но промолчал, вернее кивком поблагодарил хозяина кабинета, принимая из его рук бокал.

– Так на чем я остановился? – спросил профессор, возвращаясь в свое кресло.

– Вы собирались рассказать о том, как ваша пациентка пыталась расстаться с жизнью, – напомнил Бруно.

– Да. Патриция сразу заявила, что у нее нет ни малейших причин быть недовольной своей судьбой. Муж у нее прекрасный, любит ее, заботится о ней. Дети никогда не создавали никаких проблем. В общем, все настолько хорошо, что случившееся с ней ее саму несказанно удивляет. Госпожа Слоу помнила, что в тот день, когда все случилось, она чувствовала себя немного усталой, накануне ночью было жарко, и она долго не могла уснуть, когда же, наконец, уснула, сон ее был очень тревожным, ее беспокоили неприятные сновидения, правда, вспомнить, что именно ей снилось, она не могла. Утром ей пришлось выпить таблетку от головной боли. Патриция помнила, как пошла отдохнуть после обеда, и все. Очнулась в больнице. Однако в центр Бергмана ее привезли с признаками тяжелейшего отравления, и отравилась она снотворным, которое не мог выписать ни один врач, если верить всему, что она мне рассказала. Вы знаете, что в подобных случаях назначается социальное расследование?

– Конечно.

– После всего, что я услышал, естественно, я запросил протоколы бесед социальных служащих с членами семьи Слоу.

– И вам без вопросов выдали эти материалы?

– Я обосновал свою просьбу, разумеется. Кстати, если вы хотите, чтобы я был с вами и дальше откровенным, то должны мне дать гарантии, что сказанное мною нигде не засветится.

– В качестве гарантии могу предложить только свое слово и здравый смысл.

– Исходя из того, что мне вас рекомендовал Пэтман, пожалуй, сочту эти гарантии достаточными.

– Итак, вернемся к окружению вашей пациентки. Ее близкие видели ситуацию несколько по-другому?

– Вы уже догадались?

– Предположил.

– Правильно предположили. Не только муж Патриции, но и все, с кем удалось поговорить, рассказывали, что госпожа Слоу давно страдала невротическими припадками. У нее были периоды апатии, которые сменялись бурными истериками, временами она была просто невыносима. Все началось, как считает муж, после рождения второго ребенка. Беременность протекала сложно, да и роды были тяжелыми. Такое случается, но, как правило, проходит после соответствующего лечения. Однако госпоже Слоу становилось все хуже. Она была раздражительной, постоянно находила поводы для обид и упреков, казалось, что она просто ненавидит все, что ее окружает. Джим Слоу пытался помочь жене. Он проявлял чудеса терпения, ему удалось уговорить Патрицию обратиться к врачу. Поверьте, это было не просто. От консультации психиатра она категорически отказалась, а семейный врач назначил симптоматическое лечение, в том числе выписал снотворное. Что же произошло в тот роковой день? С утра в доме было спокойно, поскольку Патриция поздно встала и пребывала в состоянии апатии, очевидно, в результате действия лекарств, которые она приняла накануне. После обеда госпожа Слоу сказала, что чувствует усталость, и действительно отправилась в свою спальню, чтобы отдохнуть. В этом не было ничего необычного. Джим остался в столовой, он просматривал газеты. Примерно через час полковник услышал крик сына, мальчик зашел в ванную и увидел там лежащую на полу мать. Патриция была без сознания, но, к счастью, помощь подоспела вовремя. Все указывало на то, что она отравилась своим снотворным. Но тут уже есть некоторая странность, которую упомянула пациентка в нашей первой беседе. У нее не было таблеток в достаточном количестве, чтобы серьезно отравиться. Мне непонятно, почему на эту деталь никто не обратил внимания. Хотя я допускал, что над этим просто никто не задумался. Допускаю, что Патриция не точно описала ситуацию. Во всяком случае, у меня не было возможности уточнить детали, ибо вторая моя встреча с пациенткой сильно отличалась от первой. Я увидел просто другую женщину, она даже выглядела иначе. К сожалению, нашу первую встречу я никак не зафиксировал. Поэтому вы можете мне либо верить, либо нет. Тот же выбор был и у присяжных.

– В какой момент вы приняли решение попробовать свою новую методику лечения? – не удержался от вопроса Бруно. Ему уже была понятна общая картина.

– Дело в том, что медикаментозное лечение не давало никаких результатов. Больную пришлось поместить в специально оборудованную палату, она отказывалась от еды и питья, не хотела ни с кем общаться, одно лишь упоминание о семье вызывало резкое ухудшение ее состояния. Кроме меня к госпоже Слоу были приглашены и другие специалисты, на суде они подтвердили мои показания. Я, возможно, впервые в жизни решился на риск, исключительно ради спасения этой женщины. Да, если бы я догадался записать тот разговор, возможно, дело вообще не дошло бы до суда.