НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 15 - Иван Валентинов

— И едва заметно машут крыльями в воздухе.

— Это очень важно, что машут. Напомни мне об этом, когда я закончу. Застывшие атомы торчат, как точки в небе. Таким представляется постоянное физическое тело.

— А птицы машут крыльями, Грабле.

— Атомы дрожат. Нет тех больших движений, как в газах, или в жидкостях, но имеется дрожание влево и вправо, вверх и вниз. Очень быстро. Это как стул и стол…

— И тот канделябр тоже?

— Да, все это постоянные тела.

— Грабле, я прерву тебя. Теперь я знаю кто убийца.

— Ты не слушаешь, о чем я говорю.

— Когда канделябр упал, то все подбежали. Но Джамес Паттон уже был мертв.

— Да, это был тяжелый латунный канделябр. На нем была выгравирована надпись: «Дамоклов меч». Перед этим все подходили к нему и рассматривали, а он упал именно на Паттона.

— Я внимательно слушал все, что ты говорил о кристаллах, Грабле. Лучше бы мы не говорили об этом. Прекрасно, что ты назвал кристаллы архитектурой природы.

— Да, там господствует порядок, неизвестный людям. Каждый атом имеет свое место и никогда не занимает место другого. Кристалл — это особый пример постоянного тела, наиболее удачный пример. Птицы стоят неподвижно в небе и машут крыльями, но они могут создавать и определенный рисунок — фигуру. Когда атомы сложат постоянную фигуру и будет создана определенная симметрия, тогда возникает кристалл.

— А что находится между атомами?

— Сейчас. Птицы создают фигуру, но возьмем большее количество птиц. И рядом с каждой птицей, парящей в небе, вообразим себе еще три, четыре, десять. Пусть фигуру создают не птицы, а группы птиц. Ибо кристалл — это регулярное строение не отдельных атомов, а групп атомов. Группа атомов — называется узлом кристалла.

— А что между узлами?

— Ничего. Пустота, настоящий вакуум.

— Откуда нам известно, что в действительности это так?

— Если бы двери не имели замочной скважины, то свет не проходил бы узкой струйкой из комнаты в комнату. Если бы кристалл был полный, то лучи застряли бы в нем. А они проходят через пустоты, как свет через замочную скважину.

— Кристалл пористый.

— Как все в природе. Только пористость кристалла, его горы и долины создают фигуру геометрии… Завтра я покидаю Англию, старик. И оставлю здесь еще одного британца, который полюбит кристаллы так же, как и я.

— Нет, ты больше никого не любишь!

— Да, я слишком много решил проблем в своей жизни.

— И две недели тому назад…

— Обвиняешь меня!

— Я видел тех, кто подбежал к убитому, пораженных случившимся. Только твоя жена, как мне показалось, все понимала и чувствовала, что свершился роковой приговор.

— Оставь ты ее в покое.

— Ты остался сидеть в кресле. Ты же слепой. Но твоя жена не подошла к тебе, а ведь такой должна быть ее первая реакция. Она боялась, тогда боялась и боится сейчас, находясь у матери.

— Подозреваешь мою жену!

— Грабле, лучше бы ты продолжал рассказывать о кристаллах.

— Не воображай себе, что руководишь нашей беседой. Говорю, что хочу, и удивляюсь твоей глупости. Кристалл является берегом, таким берегом, как Англия. А узлы — это Лондон, Глазго, Ливерпуль. С высоты птичьего полета берег кажется неподвижным. Неподвижны и города — узлы кристалла. Но приглядись к Лондону, когда люди возвращаются с работы: ты не увидишь ни тротуаров, ни мостовых, город представляет собой сплошную толпу. Толпу крыш авто и людских шляп, которые возвращаются домой.

— Грабле…

— Что?

— Да, ничего.

— В кристалле то же самое. Узел — это атом около атома. Каждый атом имеет свое движение, которое я назвал дрожанием. Дрожат атомы, их ядра и их электроны. Весь узел такой, как будто бы под городом трясется земля. Однако еще существует толпа, толпа электронов, расположенных между ядрами атомов в узле.

— Кому первому из людей пришло это в голову?

— Пьеру Кюри! Тому, кто позднее женился на Марии. Это была прекрасная супружеская пара.

— А он этого никогда не видел?

— Чего?

— Тех узлов и электронов.

— Нет. Невозможно все увидеть, даже имея хорошее зрение.

— Ты прав. Еще есть время поразмыслить. Ты подумай. Я тоже.

— Что?

— Я давно замечал, что Джамес Паттон был любовником твоей жены.

— Почему об этом ты не сказал мне раньше? Год тому…

— Ты же сам знал об этом, Грабле.

— Жаль, что я его никогда не видел. Не знал даже имени. Только известно было, что он весил 86 килограммов.

— Ты сошел с ума?!

— Моя жена не скрывала от меня писем или каких-либо других бумаг. Да и была ли в этом необходимость? Правда, однажды в ее сумочке я случайно обнаружил квитанцию, которую, как обычно, выдают при взвешивании. Вес был выбит на этой картонке. И деликатно поглаживая пальцем, я прочитал эту цифру. Моя жена не весит 86 килограммов. В квитанции указана точная дата — первое июня.

— Твоя жена выехала на следующий день после смерти Паттона. Она боялась.

— Боялась?

— Да. Боялась полиции и убежала из Лондона. И этим отличаются люди от твоих кристаллов. Электрон бежит только в узле, а она с узла сбежала.

— Ты говоришь глупости. Не она убила Паттона.

— А кто?

— Канделябр. Это был несчастный случай. Кроме того, электроны могут выходить с узла. Кристалл — это Англия, узлы — это города. Если бы какой-нибудь Гулливер схватил руками наш Остров от Канала до Шотландии и сжал его, то Лондон приблизился бы к Глазго, в Ливерпуль к Лондону. Из городов высыпала бы толпа и бежала, бежала бы до границ водного пространства. И, если бы этот Гулливер выстроил мост на континент, то толпа двинулась бы по мосту. Понимаешь, старик?

— Говори дальше.

— Не нужно Гулливера, чтобы сжать кристалл, достаточно положить на него какую-нибудь тяжесть. А если кристаллом будет кварц — я говорил тебе, что кварц тоже кристалл?

— Да.

— Тогда с его узлов побегут электроны и достигнут границ кристалла. А мост? Что будет мостом? Два куска провода, на которые попадут электроны. Движение электронов — это электрический ток. На проводах появится напряжение. И чем сильнее будет сжат кварц, тем выше будет напряжение, а чем слабее — тем ниже. Это все, что ты можешь понять без математики. С истинным удовольствием я все рассказывал тебе как детективу, старик.

— А я с неменьшим удовольствием слушал тебя, Грабле. И теперь знаю: твоя жена не убивала Джамеса Паттона. Она и не могла иметь какого-либо повода, чтобы убивать его на этом приеме. Может быть, более правдоподобно, что сам Паттон сбросил на свою голову этот канделябр.