Гений (СИ) - Марс Остин

— Я-то могу, но одна моя одногруппница очень хочет громкого дела, суда и ареста. Я начинаю думать о том, чтобы сделать ей приятное и устроить это всё на высшем уровне. Даже слепки аур журналистам покажу, и подержу, чтобы успели зарисовать.

— Какие слепки? — напрягся декан, Барт повторил шоу, которое показывал для Эльви, с таким же небрежно-гениальным видом, как будто ему это совершенно ничего не стоит. Декан приоткрыл рот от шока, нахмурил всё лицо, напряжённо рассматривая ауры, потом совершенно другим тоном сказал:

— Это что, Ясечка?

— Она самая.

— Нет, Ясечка не могла! — декан отвернулся от аур, как будто даже смотреть не хотел на этот неоспоримый факт, который даже принимали в суде, потому что подделать магическую экспертизу на таком уровне и с такой детализацией нереально. Барт усмехнулся и издевательски-вежливым жестом указал на ауры, декан замотал головой: — Яся очень хорошая девочка, у неё очень хорошая семья, она не могла такого сделать, как минимум, осознанно! Может, её обманом заставили?

Барт опять указал на ауры, ещё более медленным жестом — там было чётко и ясно видно, сколько злорадства было в «хорошей девочке», и они оба это знали. Декан повысил голос:

— Она не могла!

Барт усмехнулся:

— Ну не могла так не могла, я же не настаиваю. Я же к вам пришёл, а не в полицию.

Декан слегка пришёл в себя, изобразил государственное лицо и надутые от важности щёки, закивал:

— Да, это вы очень правильно поступили. Вот это нам не нужно, — он махнул рукой в сторону светящихся аур, Барт видел, что это была попытка их развеять, но попытка провалилась — Барт знал, что отпечатки — штука хрупкая, поэтому показывал не их, а их проекции, разрушительная волна прошла сквозь них, ничего не изменив. Барт усмехнулся ещё довольнее, декан посмотрел на него с намёком на то, что кое-кто здесь щенок тявкучий, и пора бы ему напомнить, как это больно, тапком по морде. Проекции исчезли, Барт от неожиданности чуть не подпрыгнул — он не заметил воздействия, и даже примерно не понял, как это было сделано. Декан усмехнулся как добрый дедушка-людоед, погрозил Барту пальцем: — Как говорил великий мастер Аскольд, «учиться надо всегда, учиться надо у всех». Учитесь, у вас ещё многое впереди, наследник Кан. Ваш достопочтенный папенька каждый год вступительные сдаёт, ещё ни разу не было, чтобы не поступил, вы должны продолжить традицию.

— Я подумаю об этом, — ровно ответил Барт, хотя сам понимал, что выглядит уже далеко не так шикарно, как минуту назад.

— Подумайте. А я подумаю о вашем деле. Студентку, отчисленную по ошибке, мы конечно обратно примем, даже бесплатно, пусть подаёт документы — это моя задача. А вы свою даму сердца успокойте, чтобы никакого шума не было — это уже ваша задача. На этом, я надеюсь, всё.

— Я тоже надеюсь.

— Тогда не буду вас задерживать, всего доброго.

— До свидания.

Барт встал, случайно зацепившись карманом за подлокотник, кресло приподнялось, оказавшись каким-то неожиданно тяжёлым, а потом грохнуло ножками о пол, от него отвалился какой-то декоративный элемент спинки, звонко проскакал по паркету и закатился под шкаф. Барт проследил за ним глазами, посмотрел на кресло, потом на декана, очаровательно улыбнулся и спросил:

— Этой мебели столько же лет, сколько и академии?

Декан медленно перевёл взгляд с пола на Барта и тихо сказал:

— Я ошибался, вы потрясающе похожи на отца, наследник Кан. Идите, ради всего святого, здесь слишком много хрупких вещей.

Барт состроил лицо самого милого и послушного ученика академии, изобразил самый официальный прощальный поклон из учебника хороших манер, и вышел из кабинета, сдержав желание хлопнуть дверью посильнее, но она всё равно хлопнула — видимо, механизм был такой, с апломбом.

Секретарша куда-то делась, Шен сидел на диване, листая блокнот, при виде Барта закрыл его и встал:

— Всё в порядке? — Барт кивнул. — Идём на базу.

Барт подошёл ближе и телепортировал их обоих в портальный тупик, Шен сразу же пошёл к Доку и спросил:

— Какой прогресс?

— Никакой почти, — мрачно ответил Док, — ей лучше, но не особенно. Такими темпами она до бала не восстановится.

— Я понял. Будут изменения, скажешь. Я на третью. Ты со мной, — он посмотрел на Барта, Барт кивнул и пошёл за ним к порталу.

На третьей квартире было тихо, эта тишина ощущалась неприятно, Барт любил приходить сюда, с порога ощущая запахи еды и слыша весёлые голоса и смех, а эта натянутая атмосфера казалась мёртвой. Шен ступал неслышно, как тень, Барт тоже начал идти тихо, хотя считал это лишним — Вера всё равно не проснётся.

Заглянув в гостиную, Шен остановился на пороге и посмотрел на Барта, спросил шёпотом:

— Что скажешь?

Барт посмотрел на Веру, не увидев особых изменений, сказал:

— Док всё правильно видит через «скрепку», сейчас на неё ничего не влияет, это просто последствия. Она спит, это нормальный здоровый сон. Она восстановится со временем.

— Ты уверен, что сделал всё, чтобы ей помочь?

Барт отвёл глаза — вопрос был с подвохом, а «часы истины» были близко. Пришлось отвечать честно:

— Я бы ещё наши «щиты от Веры» снял. Её влияния двусторонние, она не только других лечит, она и сама от нас берёт хорошее настроение, если оно у нас хорошее, конечно. От Эйнис она взяла плохое, и ей было плохо. По-моему, она это не контролирует, но интуитивно понимает, от чьей компании ей лучше, и ей нравятся эти люди, она их стремится к себе приблизить.

— Список этих людей?

— Вы, Двейн, Булат.

«И я. Но об этом я промолчу.»

Шен кивнул:

— Снимай.

«Чёрт…»

Он замялся, Шен посмотрел на него с лёгким подозрением, что кое-кто здесь забыл, что он на дежурстве, Барт осторожно сказал:

— Можно я с себя не буду снимать? Если я ей сейчас начну рассказывать про всю свою жизнь, вряд ли ей это пойдёт на пользу.

— Ладно, снимай только мой. И сделай амулет, чтобы я мог снимать его сам.

— Хорошо, — Барт кивнул с облегчением, снял с Шена «щит от Веры», Шен смотрел на неё так внимательно, как будто в ней должно было от этого срочно всё измениться. Барт сказал: — Это на таком большом расстоянии не работает, надо подойти или прикоснуться.

Шен нахмурился, пошёл к ней, Барт стал изучать штору, очень внимательно, даже поближе подошёл. Услышал, как Шен укрывает Веру какой-то тканью, потом поднимает, обернулся и увидел, как Шен садится на диван, укладывая Веру на себя, опять отвернулся. Шен тихо сказал:

— Изменения есть?

— Да, — Барт увидел их сразу, потоптался на месте, решая подходить или нет, потом всё-таки решил подойти, сел в кресло так, чтобы не смотреть на Шена прямо, закрыл глаза и сделал вид, что очень внимательно следит за аурой Веры. На самом деле, по Вере было всё предельно ясно — ей было лучше, хотя показатели сместились не совсем в сторону счастья и добра. Он сказал: — Создайте себе хорошее настроение, она тогда его возьмёт себе.

Шен медленно вздохнул, но ничего не сказал, Барт предложил, сам в восторге от своей смелости:

— Хотите, я создам?

— Ну попробуй.

— Я у декана стул сломал.

Шен фыркнул и тихо рассмеялся, Барт сделал вид, что страшно занят невидимой магической работой, осмелел ещё немного и спросил:

— А почему вы меня представили наследником Кан? Это же… не так?

— Карнцы не разбираются, им всё равно. У цыньянцев любой ребёнок называется «наследник», если его особым указом правителя не лишили наследства, а завещание у них пишется без имён, по номерам — первому наследнику то, второму наследнику это. Ты — второй наследник, перед тобой только Двейн.

— Но меня же не приглашали в дом? Типа как Двейна.

— Двейна тоже не приглашали, — строго сказал Шен, — молчи об этом. И ему следовало бы научиться молчать.

Барт закрыл рот, изобразил страшно занятое лицо, Шен помолчал и сказал более мирно:

— Карнцев эти цыньянские танцы не интересуют, внесён в завещание — значит наследник, всё.