Сидящее в нас. Книга первая (СИ) - Штефан Елена

– Как? – остро заинтересовалась Диамель, возможно, новым открытием.

– Ну, когда люди сильно пугаются, у них очень громкие чувства, – озадаченно рассуждала Ютелия, вытаращив глаза. – А у тебя они будто совсем умерли. Ты стала… как большой пустой кувшин. Туда кричишь, а оттуда только эхо. Люди любят загадывать загадки, – глубокомысленно изрекла совсем юная, по меркам Лиат, демоница. – Иногда жутко интересные. Иногда мне с вами скучно, хоть вой. А сегодня мне твоя загадка не понравилась. Мне нравится, когда ты меня любишь. Особенно, когда заботишься. Это приятно, когда заботятся. Твои чувства становятся сладкими – МУМ их очень любит.

– Интересно, – задумалась Диамель. – А для ЗУ чувства Таюли такие же сладкие?

– Двуликой? Конечно сладкие. Стала бы ЗУ так цепляться за неё.

– А она что, действительно Двуликая? – затаилось сердце Диамель в ожидании самых расчудесных новостей.

– Конечно, – удивилась Ютелия её неосведомлённости, забыв, что осведомлённости просто неоткуда взяться. – Но Челия всё делает неправильно.

– Что неправильно? – встревожилась Диамель.

– Не знаю, – легкомысленно отмахнулась Лиата. – У меня никогда не было Двуликих. МУМ её чувствует, но что-то с ней не так.

– Что не так?

– Откуда я знаю, если не понимаю? – ещё больше удивилась Ютелия.

– Как можно не понимать, но точно знать, что это Двуликая? – продолжал напирать здравый смысл королевы, крайне обеспокоенный такой неопределённостью.

– А почему нельзя? – округлились глазищи Ютелии, летящей перед собеседницей задом наперёд. – Саилтах вон знает, что ты его любишь, но не понимает почему. Чего ты хихикаешь? Я сама слышала, как он признавался этому своему Унбасару. Тот страшный сквернослов. Ты знаешь об этом? И вечно ругает нас дурами. Нет, Виолия точно дура. А Сэлия просто дурищная дура! Таилия с Уналий правильно ей место для охоты дали. И велели никуда больше не таскаться, чтобы бед не наделала.

– Какое место? – удивилась Диамель, что никогда всерьёз не интересовалась таким важным вопросом.

– Да тут же, в горах. Где эти ваши каторги, куда вы сгоняете самых паршивых людишек. Там-то уж трудно ошибиться с хорошими людьми. Сэлия с Гаэлией вообще людей не различают.

– Таилия говорит, что ты очень хорошо нас различаешь, – не преминула похвалить её Диамель. – Хотя совсем ещё молодая.

– Я да! – гордо вздёрнулся носик разумницы Лиаты, и хвастунья тотчас доказала, что не зря. – Я правильно делаю, что тебя слушаю: ты хорошо меня учишь, Диамель. Я стала много думать: гораздо больше, чем прежде в одиночку. Но, знаешь, это жутко трудно. Особенно долго думать об одном и том же. Но я стараюсь. Не хочу, чтобы Саилтах обзывал меня дурой. Потому что ты умная, а я твоя подруга. Если буду дурой, ты не захочешь быть моей подругой.

– А вот это настоящая глупость, – возразила Диамель, как можно более серьёзно. – Ты не сапоги, которые выбирают по ноге. Раз мы помогаем друг другу, значит, подруги, как бы там не обзывался Саилтах. Ты их с Унбасаром вообще не слушай. Они в женщинах ничего не понимают.

– Как не понимают? – недоумённо захлопала ресницами Ютелия. – Раз Саилтах нашёл себе такую замечательную жену, значит, понимает.

Ну, кто это выдержит? Диамель рассмеялась от души, однако Ютелия не обиделась, что у Лиат проще простого. Зато, как всегда, перескочила на другую тему, как пчела на соседний цветок:

– Нужно слетать проведать Челию. Вот же! Как всегда: хотела слетать, но потом забыла. А Таилия напомнила: она лучше всех помнит, что задумала сделать. И что правильно.

– Куда слетать? – затрепетало сердечко Диамель.

– В Заанантак. Они же туда пошли. Таилия велела Челии дойти до северного берега, где я охочусь. Челия, наверно, тоже будет. На севере только самые умные охотятся, – не забыла похвастаться Ютелия. – А у Челии теперь есть Таюли: с ней она гораздо умней.

– Мы с Саилтахом тоже отправляемся в Заанантак, – напомнила Диамель.

– Ну да, я помню: вам это очень нужно. Таилия говорит, что нам тоже. Но эти дуры – Виолия и Сэлия с Гаэлией – опять могут всё испортить. Подумаешь, Рааны! Есть, из-за чего беситься. Нет, МУМ тоже начинает беситься, когда я о них вспоминаю. Но он сумеет не бросаться на этих тварей, едва завидит. Верней, я смогу его удержать. Поэтому я лечу в Заанантак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А почему не Таилия, – насупилась Диамель.

Её не привела в восторг новость, что вместо самой разумной старейшей Лиаты им на подмогу отправляют Ютелию.

– Ты меня обижаешь? – уточнила та.

– Нет. Ты очень умная, но мне казалось, что Таилию остальные больше слушаются.

– Поэтому ТУЦ, а ещё ЦИЯ и БАЦ останутся держать дома этих дур, когда они всбесятся. Моя МУМ тоже сильная, но ТУЦ и БАЦ сильней. Потому что Уналия с Илалией пока умней меня.

Диамель хмыкнула. Всех, кто был знаком с кличками демонов, неизменно смешило прозвище демона Илалии: БАЦ. Остальные тоже не отдают величием, но это уж и вовсе… несуразное.

– Да, МУМ красивее, – согласилась Ютелия. – Он у меня просто блеск! Мы почти не ссоримся.

– Он у тебя очень заботливый, – от души похвалила Диамель.

Что ни говори, но практически бездушный и почти безмозглый демон беспокоился о её безопасности безо всяких напоминаний или понуканий.

– Ты же нам нужна, – не поняла её нелепого удивления на сей счёт Ютелия. – С тобой мы лучше чувствуем людей и быстрей учимся. Если с тобой что-то случится, придётся учиться самим и медленно. Я терпеть не могу всё медленное! А МУМ, к тому же, нравится вкус твоей заботы. Она такая нежная.

Любого другого человека, скорей всего, передёрнет при мысли, что демон трётся рядом с тобой, дабы получать наслаждение. Практически лопать это наслаждение, как дети лопают сладости. И не просто ловить момент, а пытаться его спровоцировать. У МУМ, как и у прочих собратьев-сестриц, нет естественной потребности причинять зло или дарить добро – они такими сложными чувствами не владеют. Но удовольствие им вполне доступно.

И МУМ, и ЫК бестолковушки Лалии являлись к Диамель, не только повинуясь потребности Лиат обновить одежду. Зачастую они сами увлекали свои человеческие половинки за собой в надежде обрести блаженство.

Диамель никому не говорила о своём нечаянном открытии. Саилтах бы немедля решил, будто демоны высасывают из его жены все соки. Астат с Фурахом тоже наверняка бы встревожились. Но сама она вовсе не чувствовала какого-то истощения. Ей было нетрудно любить двух Лиат, ставших её подругами. Но главное, безупречными защитницами. Ибо их на это сподвигла корысть иного сорта, нежели золото или другие ощутимые блага. ЫК с МУМ защищали источник удовольствия, и защищали неусыпно.

Уразумев, чем стали их необычные отношения, Диамель, поразмыслив, включила в этот круговорот сына. Нуртах в силу младенческого бесстрашия принял демонов, как нечто вполне естественное. И всей своей пока ещё незатейливой душой любил огненные щупальца: те играли с ним в замечательные игры и доставляли сынишке океан удовольствия. А щупальца черпали из этого океана «сладкое», ревностно оберегая своего малыша.

Ни у одного ребёнка во всём мире не было столь могучих и неподкупных сторожей. Ни у одной матери во всём свете не было так спокойно на душе: её Нуртах стал почти неуязвимым…

Если, конечно, он сохранит особую связь с Лиатами, когда вырастет. Потому что имелась и другая причина не открывать Саилтаху эту великую маленькую тайну: тот никогда бы не смог полюбить демона, доставляя тому удовольствие своей любовью и заботой. Наверно, на это способны лишь совсем маленькие дети. Да совсем чокнутые вроде Двуликих и королевы Суабалара.  Рассказать же мужу, какой замечательной вещью он не в силах обладать, было жестоко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 22

Саилтаха она заметила, ещё только спускаясь в ущелье демонов. Увидала и от души посочувствовала… Таилии. Старушка сидела рядом с королём статуей беспредельного внимания, а тот размахивал руками и что-то горячо втолковывал Лиате. Единственной, которую признавал действительно разумным существом. С их первого личного памятного знакомства два года назад Саилтах нередко навещал Таилию, старательно учась взаимопониманию с демонами. Правда, на свой лад.