Хранители - Джон Толкиен

Фродо увидел, что Бродяжник смотрит прямо на него, как будто услышал или догадывается о сказанном. Затем взмахом руки и кивком головы он пригласил Фродо подойти и сесть рядом с ним. Когда Фродо подошел, незнакомец отбросил свой капюшон, обнажив лохматую голову с темными, местами тронутыми сединой волосами и бледное строгое лицо с пронзительными серыми глазами.

— Меня зовут Бродяжник, — сказал он тихим голосом. — Я очень рад встрече с вами мастер… Накручинс, если старый Наркисс правильно назвал ваше имя.

— Да, правильно, — скованно ответил Фродо. Он чувствовал себя неуверенно под взглядом этих острых серых глаз.

— Что ж, мастер Накручинс, — сказал незнакомец, — на вашем месте я помешал бы вашим юным друзьям говорить слишком много. Напитки, еда, огонь, компания — все это очень приятные вещи, но вы не в Уделе. Тут встречаются странные посетители. Я вижу, вы уже это заметили, — с сухой улыбкой заметил он, перехватив взгляд Фродо. — К тому же очень странные путники проезжали через Пригорье совсем недавно, — продолжал он, глядя на Фродо.

Фродо вернул ему взгляд, но ничего не сказал: Бродяжник тоже молчал. Его внимание привлек, по-видимому, Пин. К своему ужасу, Фродо понял, что этот неосторожный молодой Крол, подбодренный успехом рассказа о толстом мэре Микел-Делвина, теперь давал комическое описание прощального приема Бильбо. Сейчас он уже изображал речь и приближался к таинственному исчезновению.

Фродо был раздражен. Несомненно, для большинства местных хоббитов это был достаточно безобидный рассказ — всего лишь забавная история о забавных людях там, за рекой, но кое-кто, например, старый Наркисс, знали о чем-то и слышали толки о чудесном исчезновении Бильбо. Это должно было напомнить имя Торбинса, особенно если об том имени уже расспрашивали.

Фродо беспокойно заерзал, не зная, что предпринять. Пин, очевидно, наслаждался всеобщим вниманием и совершенно забыл об подстерегающей их опасности. Фродо вдруг испугался, что в своем теперешнем настроении Пин может даже упомянуть о Кольце, а это будет катастрофой.

— Вам нужно немедленно что-то предпринять! — шепнул Бродяжник ему на ухо.

Фродо взобрался на стол и начал говорить. Внимание слушателей было отвлечено от Пина. Хоббиты глядели на Фродо, смеялись и хлопали в ладоши, решив, что мастер Накручинс выпил слишком много эля.

Фродо вдруг почувствовал себя в глупом положении и принялся шарить рукой в кармане, как он обычно делал, произнося речь. Он нащупал Кольцо на цепи и им овладело желание надеть его и исчезнуть. Но ему казалось, что это желание пришло откуда-то извне, было навязано ему. Он преодолел искушение и сжал Кольцо в руке, как бы боясь что оно исчезнет. Он проговорил несколько подходящих к случаю слов, как это обычно делалось в Уделе:

— Мы очень благодарны за ваш прием, и я надеюсь, что мое короткое посещение Пригорья позволит возобновить старые связи дружбы между Уделом и Пригорьем.

Затем он закашлялся.

Теперь все в помещении глядели на него.

— Песню! — закричал один из хоббитов.

— Песню! Песню, — подхватили остальные. — Давайте, мастер, спойте нам что-нибудь такое, чего еще не слышали!

Несколько мгновений Фродо стоял в нерешительности. Затем в отчаянии начал песню, которая когда-то нравилась Бильбо (больше того, Бильбо гордился ею, так как сам сочинил слова). В песне говорилось о гостинице: вероятно, поэтому Фродо вспомнил о ней. Вот эта песня. Сейчас из нее в лучшем случае помнят лишь несколько слов.

Есть гостиница, веселая старая гостиницаПод старым серым холмом,Где варят такое коричневое пиво,Что сам человек с Луны сошелВниз однажды ночью,Чтобы попить его.У конюха была подвыпившая кошка,Которая играла на скрипке:Вверх и вниз водила она смычком,То издавая высокие звуки, то низкие,То звуча, как пила, в середине.У хозяина был маленький пес,Который очень любил шутки,Он поднимал ухо, вслушиваясь в шутки,И смеялся вместе со всеми.У них была так же рогатая корова,Гладкая, как королева;Но музыка действовала на нее, как эль,Заставляла ее вертеть своим хвостом с кисточкойИ танцевать на лужайке.И о! Ради серебряных тарелокИ груды серебряных ложек!Для воскресенья их особый запас,И их тщательно чистят накануне в субботу.Человек с луны пил пиво,А кошка начала выть,Тарелки и ложки на столе заплясалиКорова во дворе начала кричать, а песПогнался за своим хвостом.Человек с луны выпил еще кружкуИ свалился со стула,И дрожал от эля,Пока в небе не поблекли звездыИ не начался рассвет.Тогда конюх сказал своей подвыпившей кошке:«Белые лошади с луны, они рвут и кусаютСвои серебряные удила,Но их хозяин выпил и не соображает,А ведь скоро взойдет солнце».Тогда кошка заиграла на своей скрипке,Кей-диддл-диддл, танец,Который поднял бы и мертвого:Она пиликала и пиликала,Все быстрей и быстрей,Пока хозяин тряс человека с луны.— Уже больше трех, — кричал он.Они втащили человека на холмИ спровадили его на луну.А сзади скакали его лошадиИ корова скакала, как овца, а сзадиБежала тарелка с ложкой.Еще быстрее смычок выводил диддл-дам-диддл,Собака начала лаять,Корова и лошадь встали на головы,Все гости свалились со своих постелейи танцевали на полу.И тут лопнула струна скрипки!Корова прыгнула на луну,А маленький пес хохотал, увидев это,А серебряная тарелка продолжала плясатьВместе с серебряной ложкой.Круглая луна покатилась за холмом, когдаСолнце подняло голову,Оно с трудом поверило своим глазамПотому что, хотя был день, к его удивлению,Все они отправились спать!

Раздались громкие долгие аплодисменты. У Фродо был хороший голос, а песня всем понравилась.

— Где старый Лавр? — закричали слушатели. — Он должен это услышать. Боб научит свою кошку играть на скрипке, и мы будем танцевать!

Они потребовали еще эля и начали кричать:

— Еще! Еще! Еще раз!

Фродо выпил еще эля и начал песню снова и на этот раз многие подпевали ему: мотив им был хорошо знаком, а слова они запоминали быстро. Теперь наступила очередь Фродо быть довольным собой. Он приплясывал на столе, и когда во второй раз пропел «корова прыгнула на луну», он и сам подпрыгнул в воздух. Слишком резво — он опустился на поднос, полный кружек, соскользнул по нему и с треском, громом и лязгом покатился по столу. Слушатели разинули рты для смеха, да так и застыли: певец вдруг исчез. Он просто растаял, как будто провалился сквозь пол, не оставив дыры.