Секта - Еремей Парнов

— Без нас не начнут, — усмехнулся Смирнов. — Ус-пе-ем.

Он сразу заприметил стоявшего в стороне хахаля. Интересно, знала ли хозяйка, что он тут, поблизости? Наверное, нет, иначе бы подошла. Она баба шальная.

Лицо Ларисы Климентьевны, если и выражало что, то беспросветную скуку. Ощутив на себе чужой взгляд, она удивленно подняла брови.

— Вы чего, Валентин Петрович?

— А ничего, — не зная, что сказать, он озабоченно нахмурился. — Не люблю я лишних концов. Больно уж времечко лихое. Ларису Климентьевну, само собой, доставим в первую очередь. Нет вопроса. Трогай!

Когда машина миновала кладбищенский забор, он высвободил руку из-под пиджака.

Кажется, на этот раз пронесло. Обстановка на похоронах была намного сложнее, чем третьего дня в аэропорту. День церемонии объявлен, а условия для засады самые подходящие.

Валентин Петрович посетил кладбище еще накануне, чтобы заранее определить, где расставить людей. Его поразило, как причудливо судьба плетет свои петли. Найдя шестьдесят седьмой участок, где была захоронена мать Лобастова, он наткнулся на могилу Светланы. Цветы пожухли, холмик осел и только застекленная фотография на железном пруте стояла все так же прямо.

Ребята своими руками отрыли ямку для урны. И нескольких дней не прошло…

Глава двадцать четвертая

Радиация

Стоя в проходной еще недавно секретного завода, поставлявшего стабильные изотопы во все концы Союза и монолитного соцлагеря, ведущий научный сотрудник Торба начал было сомневаться, выпишут ли пропуска. Внешне все выглядело, как в прежние времена: турникеты с таймерами, военизированная охрана.

С того дня как он нос к носу столкнулся в своем дворе с Голобабенко, дела быстро пошли на поправку. Владислав Леонидович сперва не узнал в раздобревшем лысеющем мужчине того самого Петьку, с которым учился на одном потоке и даже играл в баскетбольной сборной. Зато Петя так и расплылся в улыбке:

— Владик! Какими судьбами?.. Не признал, чертяка? А ну, давай, вспоминай…

Несколько наводящих вопросов, характерная подробность, забавный эпизод — и все расставилось по своим местам.

— Петрик-Вареник! Ты-то как тут очутился?

— А у меня знакомая! — хитро подмигнул Голобабенко, тряхнув чемоданчиком, где тяжело звякнула стеклотара. — Соображаешь?

— Ах ты, старый греховодник! А я тут живу. Видишь, собачку выгуливаю? — Торба дернул за поводок. — Сидеть, Лаки.

Но спаниель ни за что не хотел приближаться, упираясь изо всех сил, тянул в сторону. Не нравился ему знакомый хозяина, и он стремился выразить неприязнь доступными способами: тянул в сторону, ощерив клыки, издавал угрожающее ворчание.

— Чегой-то с ним? — поинтересовался Голобабенко. — Небось кошку учуял?

— Капризничает. Он у меня недавно такой номер отколол, не поверишь, — и Владислав Леонидович поведал старому приятелю, как они с Лаки наткнулись на труп красавицы-наркоманки. — Лежала, в чем мать родила! Представляешь?

— Спаниели вообще очень чувствительные, — заметил Голобабенко, выслушав с интересом. — Их специально используют для поиска взрывчатки. Если заняться разведением, большие бабки можно настричь.

Разговор перекинулся на экономические темы. Торба поделился своими неурядицами, обматерил правительство, обрекшее науку на вымирание, а Голобабенко вызвался свести его с нужными людьми, которые живо помогут поправить материальное положение.

Договорились свидеться в спокойной обстановке и обстоятельно покалякать.

— Помнишь пивзал на Колхозной? — предложил Петя.

Еще бы не помнить! Они частенько наведывались в этот прокуренный, битком набитый сарай, получивший меткое название «Мир животных». С каждым годом он становился все гаже и непотребнее. Стеклянные банки пришли на смену канувшим в небытие кружкам, стойкий запах вареных креветок и рыбьей шелухи, казалось, навечно въелся в потные стены.

— Колоритное было местечко. Небось, к креветкам теперь и не подступишься… Там все такая же грязь?

— Увидишь — не поверишь. Настоящий лондонский паб. Латунные краны, дерево все под лаком, а пиво, — Голобабенко глаза закатил, — какое душа пожелает! Хошь «Пильзень», хошь «Жигули». Даже «Карлсберг», и тот бочковый. Про закусь лучше не спрашивай: раки, соленые сухарики, моченый горох. И креветки не как раньше — размазня на воде. Отборные, свежие, с огурец величиной и отварены до кондиции. А на цены наплюй. Фирма за ценой не постоит.

Фирмой он называл свой «почтовый ящик», который благодаря современной организации труда и международным связям не только вписался в рынок, но, можно сказать, процветал. Специалист уровня Торбы получал, как со значением подчеркнул Петя, «на западном уровне». Консультации на стороне оплачивались соответственно.

Намек прозвучал заманчиво.

— Подумать только, — обрадовано вздохнул Торба, — еще секунда, и мы бы могли разминуться.

— Я удивляюсь, как мы раньше не встретились, Владик. В твоих краях я довольно частый гость. Скоро сам перееду.

— Знакомая? — понимающе подмигнул Владислав Леонидович.

— Таких знакомых, как говорится, дюжина в каждом порту. По работе часто приходится бывать. Тут же кругом сплошная наука: Физпроблемы, ФИАН, Физхимия, Химфизика — полный набор.

— Вы с ними на хоздоговорах?

— По-разному…

Поскольку друг дал понять, что чемоданчик у него не пустой, а о дальнейшем догадаться было нетрудно, Владислав Леонидович не стал докучать лишними вопросами. Мужская солидарность — это святое. На его месте он бы давно поспешил распрощаться и нырнул в подъезд, где его, должно быть, заждались.

Петя, однако, растроганный встречей и воспоминаниями, оказался настолько любезен, что проводил приятеля аж до трамвайного круга и долго стоял, помахивая рукой, пока тот не исчез вместе с собакой на проспекте Вернадского.

Бар, сияющий неоновой вывеской «Джон Ячменное зерно», превзошел все ожидания. Торба не помнил, когда разговлялся последний раз с таким удовольствием. Высосали кружек по шесть, не менее. Посидели душевно, наговорились всласть. Голобабенко, не моргнув глазом, оставил триста тысяч.

Деловые вопросы решались незаметно, как бы сами собой.

— Ты ведь занимался радиационной защитой? — спросил Петя, в общих словах обрисовав задачу, над которой билась его лаборатория.

— Уже завлаб! — позавидовал белой завистью Владислав Леонидович. — Доктор?

— Даже не кандидат.

— Как же так?

— У нас плюют на дипломы. Лишь бы котелок варил. У меня только в одном секторе три кандидата. Нынче степеням почтения нет… Если бы ты взялся сделать для нас контейнер, очень бы меня выручил.

— Готовые тебя не устраивают?

— В некоторой степени, — замялся Голобабенко. — У нас особые требования… Кстати, не подскажешь, где можно без хлопот приобрести?

— Завод «Электроаппарат» знаешь?

— Который в Екатеринбурге?

— Он самый. Они отказались от поставщиков и все делают сами.

— Дельная наводка. У тебя там кто есть?

— Должны быть ребята.

— Сведешь?

— Без проблем. Но ведь придется слетать?

— И слетаем. Сможешь взять недельку за свой счет?

— Хоть месяц. У нас это поощряется. В прошлом году принудительно в отпуск спроваживали.

— И все дела. Остальное — моя забота… Не помнишь случайно, на какие параметры они рассчитаны, ихние контейнера?

— Понятия не имею. Тебе-то, что нужно?

Голобабенко выдрал из записной книжки листок и набросал несколько цифр по всему комплексу излучений: альфа, бета и гамма.

— А нейтроны? — спросил Торба.

— По максимуму.

— Какой у вас источник?

— Когда как, — Петя явно чего-то не договаривал, секретил. — Цезий, кобальт, иногда стронций.

— Красиво жить не запретишь. Но зачем такие высокие дозы?

— Совершенно новые технологии. Не успели еще запатентовать, так что сам понимаешь…

— Можешь не объяснять. Я двенадцать лет на режиме… Боюсь, что готовые вас не устроят.

— Как же быть? Усовершенствовать хотя бы можно? Усилить защиту?

— Смотря для чего: хранение, транспортировка… Или вам в сборке требуется?

— Самое узкое место — транспортировка.

— Да, здесь требования особенно жесткие, — Торба задумался. Расслабленная пивными парами голова покруживалась, но не такой это был вопрос, чтоб на нем споткнуться. — Усилить, само собой, можно, только это здорово утяжелит конструкцию: дополнительный слой свинца, композитная оболочка…

— Разработаешь? Только, чтоб все было чисто и вес оставался в пределах.

— В каких?

— Десять, максимум пятнадцать кило.

— Вы что, вручную таскать собираетесь? Источник такой мощности!

— Нам далеко не надо, в ближнее Подмосковье, а спецмашину приобретем.