Ступеньки в прошлое - Валерий Иванов-Смоленский

На беду текст попал в папку с надписью «Срочно в номер», всегда лежавшую на письменном столе журналиста, из которой редактора забирали материалы для печати и в его отсутствие. Пробежав глазами статьи о вреде небоскребов и сенсационного взрыва (все географические названия были реальными), редактор, конечно же, выбрал вторую и немедленно подписал ее в номер, сразу утроив тираж газеты.

Газета была раскуплена мгновенно. Многие американские газеты, сделав ссылку на «Чикаго трибюн» перепечатали сенсационную статью матерого журналистского волка.

Каков же был скандал, когда выяснилось, что никакой вулкан, ни Кракатау и ни иной другой не взрывался. Возмущенными толпами в трехэтажном здании редакции «Чикаго трибюн» были выбиты все стекла. Редактор, мгновенно уволив Даркснера, вынужден был скрываться и с ужасом ожидал судебных исков со многими нулями, в возмещение причиненного морального ущерба. Газета два дня не выходила вообще.

И какова же была настоящая и невиданная сенсация, когда через два дня вулкан Кракатау, действительно, рванул. Да, рванул так, что затмил своими страшными и ужасающими подробностями даже газетный вымысел, порожденный сном незадачливого журналиста.

Цунами, порожденное гигантским взрывом, у берегов Явы и Суматры достигло тридцати пяти метров. Звук взрыва оказался самым громким за все существование планеты Земля, а жуткий грохот последовавшего извержения был слышен даже на острове Мадагаскар, расположенном почти в пяти тысячах километров от Кракатау. Все побережье Зондского пролива было снесено и разрушено. Энергия взрыва была эквивалентна энергии 100 000 атомных бомб, сброшенной на Хиросиму. По различным данным погибло от сорока до трехсот тысяч человек….

Газета «Чикаго трибюн» несколько месяцев выходила удвоенным тиражом, а восстановленному в правах журналисту присвоили несколько американских премий и титулов, в числе которых были «Человек года» и «Мистер Удача»….

Конечно, мой случай несравним с приведенным выше и все же… Находясь в отпуске лежу в саду, покачиваясь в гамаке и читаю книгу. Книга называется «Разведка боем. Записки полкового разведчика», автор А.М.Соболев. Интерес к этой книге не случаен. В ней описываются боевые действия разведгрупп 1 гвардейской танковой армии генерала Катукова.

Именно в этой армии, в дивизионной разведке 44 гвардейской танковой дивизии служил мой дед. Его воинское звание сержант. В Польше, при штурме фортификационных сооружений Мезерицкого укрепрайона крупнокалиберной пулей из немецкого пулемета ему оторвало большую часть коленной чашечки. После чего он был комиссован из армии и вернулся домой на Смоленщину.

Воевать он начал в сентябре 1941 под Вязьмой. Закончил… Вот я и пытаюсь установить, когда он закончил и за что получил орден Красной Звезды. В детстве его рассказы я слушал, к сожалению, вполуха. Как «языка» брали — да, интересно, а остальное…. Сейчас я пытаюсь восполнить эти пробелы, читаю различную мемуарную литературу. Вдруг где-нибудь и мелькнет его фамилия….

Звонит мобильный телефон. Смотрю на номер — это звонит Старик.

— Ты где? — спрашивает он. Судя по голосу, Старик в крайнем возбуждении.

— На даче.

— Давай, подъезжай ко мне, — почти кричит Старик, — мне тут такое попалось!

Пока я соображаю, как бы отвертеться от поездки — жара, ехать в город не очень хочется, он будто читает мои мысли….

— Или нет, — говорит он, — я сейчас сам подъеду — так будет быстрее.

— Ну, давай, — говорю. А сам думаю, — что еще за срочность? Похоже, пришел конец беззаботному лежанию в тени яблони и сейчас придется отправляться на какие-нибудь раскопки….

Подъежает его джип. Старик выходит из машины. В руках у него зеленая полупрозрачная папочка с какими-то бумагами.

Садимся на скамеечку в тени винограда. Ему просто не терпится поделиться со мной чем-то важным. Без всякого предисловия, он отщелкивает кнопочку на папке осторожно достает оттуда потрепанный лист бумаги и бережно кладет его на скамейку. Я протягиваю за ним руку.

— Э-э-эй, — кричит он, — осторожно только.

Я беру бумагу с величайшей аккуратностью. Это бланк заполненный немецким готическим шрифтом. Истертый на сгибах, кое-где, до дыр.

В левом верхнем углу бланка жирным шрифтом отпечатаны две больших эсэсовских молнии. В верхнем правом — черный немецкий орел с зажатой в когтях свастикой. Остальное, кроме некоторых цифр мне непонятно.

— Я уже забыл, когда читал Гете в подлиннике, — пытаюсь пошутить я.

Но Старик серьезен. Он осторожно отбирает у меня бумагу и кладет ее на краешек скамейки.

— Вот перевод, — коротко говорит он и достает из папки другую бумагу.

Канцелярия ГАУ Восточная Пруссия

Особо секретно (3 экз).

Экз. № 2

12.01.1945 г. Кенигсберг

ПРИКАЗ № 23/17-ос

1. Обербургомистру Кенигсберга доктору К.Вилю подготовить для эвакуации и сдать по описи ценности Московского зала Королевского замка командиру 3 танковой дивизии СС «Мертвая голова» Г.Беккеру.

2. Командиру 3 танковой дивизии СС «Мертвая голова» бригадефюреру СС, генерал-майору войск СС Г.Беккеру обеспечить вывоз ценностей морским путем в порт Данциг на крейсере «Эмден». Складировать указанные ценности, до особого распоряжения, в объект «Халльсдафф» укрепрайона «Мезериц». Обеспечить их охрану.

Хайль Гитлер!

Гауляйтер-Президент Восточной Пруссии

Рейхскомиссар Украины и Галиции

СС-Оберстгруппенфюрер и генерал-оберст

— Так, — говорю я медленно, — бумага, конечно, весьма интересная… Где взял?

— Хде узяу, хде узяу — купиу? — отвечает Старик фразой из какого-то белорусского анекдота. Видно, что его распирает довольство и гордость.

И это, действительно, так. Старик скупает различные старые бумаги, фотографии, удостоверения и прочие раритеты, связанные, в основном, с армией и карательными органами различных государств.

На мой вопрос: зачем это тебе? — Улыбается и говорит: мне не пригодится — сыновья подрастают. Им не понадобится — государству сдам — в музей… Это же живая история, без прикрас….

— Это приказ об эвакуации Янтарной комнаты, — говорит он гордо, не дожидаясь следующего моего вопроса.

Я смотрю на перевод еще раз и пожимаю плечами.

— Здесь нет упоминания о Янтарной комнате, — говорю я.

— Правильно, — Старик невозмутим, — но здесь говорится о ценностях Московского зала из Королевского замка Кенигсберга.